Какие правнуки?

      Прибыть раньше всех на бабулин праздник в их стиле.       Франклин за обе щеки уплетает вкуснейший молочный пуддинг без желатина.       «Странно, почему он так и не потолстел от подобных десертов?» — проносится в мыслях Така, чему сам же и усмехнется. Просто у того всегда уйма секса, в то время, как Хэнсэну приходиться изрядно попотеть, чтобы выглядеть хотя бы в половину так же шикарно и сногсшибательно.       Вокруг негромкие, но веселые, старики кружатся под музыку их молодости. Кажется, в них жизни намного больше, чем в сегодняшнем поколении. Молодежь совсем по-иному чувствует, по-другому воспринимает, а здесь глаза радуются от созерцания.       Франклин продолжает поедать пуддинг с невнятным мычанием, чем начинает раздражать. Неужели у него желудок бездонный?       — А что это вы тут рассиживаете сами по себе? — Нана Фостер вовремя танцующей походкой «подплывает» к единственному занятому столику. — Боюсь, так правнуки у меня не заведутся.       — Взгляни на нас. Какие правнуки?       — Усыновление сейчас не самый сложный процесс для таких, как вы.       Хэнсен давит ухмылку, прикрывая лицо ладонью, пока Фостер старательно откашливается и осушает залпом стакан шампанского. Хэнсен откровенно смеется, смотря на эту реакцию.       — Каких таких? — только и хватает ума спросить, пока машинально вытирает со стола брызги пуддинга. Наелся от души, ничего не скажешь.       — Ну, таких. Вы сами знаете.       — Ба, мы не...!       — Не рассказывай мне сказки, Фрэнк. Ты ни одной девушки не привел сюда со школьных времен. Зато он здесь постоянно.       И без того огромные глаза Франклина становятся в два раза больше. Он бы перекрестился, если бы верил в кого-нибудь. В Кришну там, в Будду... Да хоть в Амон Ра!       — Я вам подарил правнука, — вмешивается Так, пока обе стороны хранят молчание. — Гипотетически.       — Только профукать все успел.       Не в бровь, а в глаз. Хэнсен не может себе простить ухода Кэйти. Никто ведь не виноват из-за случая в Бангладеше. Да, они с Фрэнком перебрали лишка. Оба на пределе, в крови кипел адреналин и... Само собой случилось. Взаимную дрочку, вообще-то, сложно считать за полноценный трах, но чем богаты. А по приезду взял и во всем ей признался. Идиот.       — Ну, случается... — находится, что ответить в спину удаляющейся пожилой даме.       Назвать ее старушкой язык не повернется. Сама соблазнительность и все еще на каблуках. По правую сторону недовольное пыхтение, Таку страшно (и снова смешно) смотреть на него.       — Какая мерзость, — Франклин отставляет десерт подальше, фыркнув с явным отвращением.       — Тебе ж он понравился.       — Да я не про пуддинг.       — А, ты из-за миссис Фостер? — Так прекрасно знает о ее любви к единственному внуку, Франклин всегда отвечал взаимностью. Есть же мамочкин сыночек, а здесь бабушкин внучек. — Просто хочет понянчить мальца, пока силы есть. Дожила до таких лет, лишь бы любимый «Фрэнни» завел потомство.       — Не зови меня Фрэнни, — ткнет пальцем в грудь друга и выразительно вскинет брови. — Таки-Так-Такер.       — Это сейчас было низко с твоей стороны.       Франклин всегда и во всем лучший: в стрельбе, в рукопашной, в отношениях с шикарными девушками. Хэнсен никогда не обижался на него, зато злился на остальных. Сравнение со «страшненькой подружкой» иногда выводило из себя. Он не какая-то там «подружка», он — друг, фактически брат, и такого не потерпит, потому и дрался в кровь со всеми, кто смел затронуть вскользь эту тему. Фрэнки вечерами перевязывал его сбитые в мясо костяшки, смеялся и что-то талдычил в стиле «не обращай внимания и не давай им лишний повод себя задирать». Так, приоткрыв рот, рассматривал светлую макушку и тихо вздыхал. Да ни хрена никто из них не понимает. Не всем дано похожее чувство...       — Ладно, проехали, мужик. Мир? — протянет руку, почти совсем, как в детстве.       — Мир, — отзовется Так, сжимая протянутую ладонь и скромно улыбнется. Франклин на секунду засмотрится на пухлые губы, находящиеся в опасной близости. — Доедай пуддинг, скоро за общий стол.       — Боюсь, в меня больше ничего не влезет.       — Я бы поспорил, — двусмысленность шутки вызовет обоюдный смех.       Франклин первый встает из-за стола пару минут спустя, одергивает пиджак и, громко выдохнув, протягивает руку вновь, чем вызывает недоумение в глазах Така.       — Да ладно. Все вокруг понимают то, чего мы избегаем с пятнадцати лет. Не тушуйся, Таки-Так, всем плевать.       — Ты серьезно?       — Нет, блин, я комедию перед тобой разыгрываю! — куда же без сарказма в таком нелегком деле. — Поднимай свой толстый зад и подари мне, твою мать, танец.       Хэнсен неуверенно схватился за мужское запястье и не заметил, как столкнулся грудь с грудью.       — Вести буду я, — выдыхает в макушку, щекотнув волосы дыханием, и Так невольно содрогнется. Вроде он старше, но лидерство снова за Фостером. Черт, даже рост намекает, что не быть ему главным хоть в чем-то.       — Смотрится стремно, Фрэнк.       — В Бангладеше ты был иного мнения.       Мама возлагала на него огромные надежды, учила вежливо обходиться с девочками, быть внимательным и нежным, а в итоге он, тридцатитрехлетний кабан, чувствует себя принцесской в руках, что обхватили его талию.       — Там было для дела, — напоминает Хэнсен, не поднимая взгляда. — Для небольшого дельца.       — Я не против вновь провернуть тот трюк, — Фрэнк ухмыляется, взглянув сверху вниз, удивляясь, как взрослый мужик может вспыхнуть красным румянцем от подбородка до кончиков ушей. — Всего лишь пара штампов в паспорте.       Хэнсен не верит услышанному. Смотрит в глаза, обволакивающее синевой, и не может вдохнуть. Слова застревают в глотке.       — Слушай, если это твоя новая шутка...       — Я впервые в жизни настолько серьезен, — Фостер легко поправляет воротник его рубашки, торчащей из-под джемпера. В интонации отчетливо проскальзывает «не тупи, дружище, мы давно встряли по самые бубенцы».       — Почему твой выбор пал на меня? — риторически спросит Так. Фрэнк же только театрально закатит глаза...       ...И поцелует на глазах ахнувшей толпы. Хэнсэн куда деть руки не знает, но потом просто сжимает за плечи.       — Что ты там говорила насчет внуков, бабуль? — громко оповестит Фрэнк, прижимая к себе медведеподобного Така, и белозубо улыбнется, как в лучшей из реклам зубной пасты.       — Вот придурок...       Хэнсен мечтает провалиться от стыда сквозь Землю, но не скрывает улыбки. Счастье иногда очень спонтанно.