Восточная сторона

- Можно я начну? Можно? - умоляет меня Джоселин, видно, что ей в голову пришла очередная чудо-идея, которой необходимо поделиться. При взгляде на её миловидное личико хочется улыбаться и щуриться, она в самом деле обогревает людей своей заботой и добротой. Именно так она и должна выглядеть. Я добродушно киваю. Что ж, дадим слово Джоселин Твитс. Заливисто улыбаясь, девушка начинает шептать бархатным голосом, её голос течет, укутывает нас одеялом, определенно лучший тон для сказки. Сказка Джоселин Твитс В том месте радуга бурно стекает с небес, бурно радуется. То место переполнено эмоциями, так,  что сам воздух напряжен. Все здесь становятся подобными радуге. В них проявляется весь спектр эмоций. Кто бы сюда ни пришел, пусть даже буддийский монах, невозможно сдержать чувства, повинуясь радуге, устроившейся в твоей душе, как только ты видишь её божественные стоки. А вокруг облака, облака, облака... И лазурное небо. Оно всегда такое, даже ночью. Яркий красный застилает глаза, он почти алый, сразу думаеться, что это цвет ярости. И в самом деле так. Но почему? Разве этот прекрасный цвет может быть причиной для злости? Что он означает. И радуга благосклонно рассказывает тебе древнюю историю. А может и не древнюю, просто на такую похожую. Кто знает? Давным-давно - Ага, значит всё-таки древнюю,  - жили цвета в одном месте, весь мир был бесцветным. Не было и цветового круга. Это было огромное бесцветное поселение, где добрые жители Колополиса, так называлось место, где все происходило, существовали без войны и вражды. Племя было мирным. Кстати, от этой истории и пошел инь-янь, но об этом позже. Но однажды там прошел слух, что чистый огненно-алый влюблен в бирюзовый, помесь зеленого и голубого. Старейшины племени услыхав подобное, созвали совет, да и начали думать. Как так? Чтобы чистый цвет был с помесью? Чтож у них тогда получится? Чистая помесь или помесь в двойном размере? Рассудили старейшины, что чепуха получится. Но,  на самом деле, так считали только чистые цвета, подкинули эту идею старейшинам-помесям, а те и приняли её за свою. Исходным цветам не нравился такой расклад, потому что так получилось бы слишком много помесей-помесей,  а чистые сошли бы по тихоньку на нет. Сейчас в племени было заведено, что чистые с чистыми, пусть даже разных мастей. Родится помесь или еще один чистый решал случай 50 на 50. Зато чистые с помесями никак не контактировали. Нет, никакого расизма не было, просто так было заведено. Примерно поэтому все ходят по полу, а не по потолку, объясняли чистые, а наивные и доверчивые помеси верили им, несмотря на то, что по потолку ходить невозможно. Итак старейшины рассудили, что это плохая затея, но говорить это огненно-алому никто не стал. Никто не имел права запрещать любить кого сердцу угодно. В тот день пришло в поселение существо, назвавшее себя цветом - Тьмой. И было оно темнее самого темного черного, даже самого древнего изначального черного. Цветам не запрещалось приходить в поселение и уходить из Колополиса, поэтому все решили, что  это тоже цвет, но был он древнее всех, просто ушел еще при их предках куда-то, а вернулся только сейчас. Так что проводили Тьму прямо в совет, сделали старейшиной над старейшинами. Тьма часто проводил время с огненно-алым, но цвета видели, что те веселились, так что причин мешать развлекаться не было. И вот, в один прекрасный день огненно-алый пришел к бирюзовому, о чем-то долго-долго говорил с ним в одном из бесцветных садов, то горячась, жестикулируя и становясь на колени, то замирая, словно ледяное изваяние, вперив свои горящие, восхищающие и пугающие глаза в бирюзового. После нескольких часов разговора, огненно-алый, пылая сильнее, чем обычно, выскочил из сада и куда-то припустил. Тьма пытался было расспросить юношу, но тот лишь нервно на ходу дернул плечом, мол позже расскажу. Вскоре огненно-алый прибыл к месту назначения - дому родителей бирюзового. Добрые жители окончательно запутались в том, что происходит и начали стекаться ко Тьме, стоявшем перед самым домом детства бирюзового. Сам же бирюзовый остался в саду, опустившись на колени и грустно смотря в небо. Даже не на облака и прекрасную чистоту сводов, а сквозь это все. Его взгляд, как мысли, как и душа были далеко. Он витал выше облаков и атмосферы, если она вообще есть у того места. Огненно-красный выбежал из дома, в порыве чувств высоко поднял кулак и закричал: "Да! Кажется небо благосклонно ко мне! Ты так не считаешь, о Тьма? Как мне отблагодарить тебя, только скажи!". Тьма ехидно усмехнулся, первый из пяти всех, кто знал тайну странного поведения молодых людей, во всем племени. "Знаю я, что можешь ты сделать, друг мой, - молвил Тьма, все разом притихли, - люби и будь любимым. Не потеряй того, что дано тебе от сердца, я же буду твоим пологом, твоим защитником и верным братом, другом и отцом". Огненно-алый порывисто обнял наставника и бегом направился к своему избраннику, где соединились любящие сердца. Через много месяцев, может даже и лет, родился у них цвет, прекраснее которого не было на свете. В тот день пришел в деревню Свет. За первым событием никто не заметил второго. Так что, невезучему Свету пришлось самому о себе заботиться, он даже умудрился достать где-то перекусить. Побродив еще пару часов Свет наткнулся на счастливого Тьму. "Так вот ты куда делся," - зашипел Свет. "Ну, что ты как ребенок! Прекращай уже дуться, пойдем праздновать, увидишь чудесного мальчишку, он только что родился. Право же, дружище, я не знаю цвета прекраснее!" - радостно почти пропел Тьма. "Ну, чтож пойдем." - спокойно сказал Свет, уже обдумывая свой коварный план. На том и сошлись. А на следующий день ни мальчишки чудесного цвета, ни Света в поселении не оказалось. Все поняли что произошло. Тогда поселение разделилось на две стороны, те, кто считал произошедшее правильным, завидуя шикарному ребенку, и те, кто стойко отстаивал мораль. Так семьи разделились: отец-синий считал, что Свет есть добро, а синий-мать, что Тьма гораздо лучше Света. И так все цвета обрели двойную душу на двоих: и тьму, и свет совмещали в себе жители Колополиса. Так появился Инь-Янь. Ссоры и раздоры привели к тому, что племя треснуло на мелкие куски. В тот момент цвета решили разбрестись по человеческим душам, так люди стали любить цвета. А поскольку у каждого цвета был свой характер, то и характеры людей получились самыми разнообразными. Ведь разбредаясь, цвета образовывали семейки, на этот раз совершенно не обращая на то, в каком поколении находится помесь и чистый цвет. Так появились все цвета в мире. Они ширились, разбрелись по всему миру, образуя чудесные картины. Люди научились пользоваться цветами, раскрывая их все ярче, смешивая по своему желанию. А что же огненно-алый? Он был неимоверно зол, да так, что стал символом ярости всех на свете и всего на свете. Юноша отправился на поиски своего сына и Света, совершенно не заботясь о себе. Путешествуя, он весь обгорел, потемнел и совершенно весь изменился до неузнаваемости. Поэтому пропала надежда получить столь же прекрасный цвет, как сын неизмеримой любви бирюзового и огненно-алого. Старейшины же решили не расставаться, всю жизнь прожить рука об руку, идя своей ровной дорогой по небу. То здесь, то там они появлялись неизвестно каким образом перемещаясь. Так же поступал Свет вместе со своей драгоценной ношей. Иногда можно уловить едва различимый блеск этого чудесного ребенка, а теперь, наверно юноши или цвета в самом расцвете. Вот это каламбур. Тьма же гонялся за Светом, но не мог догнать, иначе чем объяснить смену дня и ночи? Так закончила свою историю радуга старейшин. Закончим и мы. - Ого, Джоселин, это шикарно! - хвалю я, восторженно кивая головой. В самом деле неплохо. Очень даже. Тут дверь в наш уголок с грохотом распахивается. Черный кожаный ботинок со шнуровкой и высокой подошвой отлетает от двери и встает на свое законное место. В комнату бесцеремонно заходит высокий парень. - Йо. - коротко здоровается Томас, языком двигая незаженную сигарету в другой край рта. Он не курил, но сигареты были при нем всегда. Мятные. Чаще всего мятные, но иногда какие-то другие, дешевые. Он, громыхая ботинками,  ставит стул спинкой к нам и садится. Руки облакачиваются о спинку, он кладет на них голову, рассматривая грязь со своей обуви через решетчатую спинку стула. Никто не удивляется, мы продолжаем болтать, слышно еще пару коментариев по поводу сказки Твитс. Замечательная, волшебная, сказочная... - Вот дерьмо! Прости, Джос, что пропустил, расскажешь мне позже? - подает голос Том, немного приподнимая голову и скользя по нам холодным взглядом. Останавливается на Джулиане, но лишь на секунду. Впрочем, на его лице появляется ухмылка, видно, что он думает про парня. Смотрит дальше. Джоселин. - Конечно расскажу, пирожочек! Губы Томаса мягко расползаются в улыбке. На самом деле, только со стороны выглядит, что атмосфера напряженная, но Том отличный парень, а мы лучшая компашка, чего еще желать. Сказки текут дальше. Энрике, Луис, Ласло, Джулиан, Барбара, Ребекка, Челси, Джоселин и Молли смеются. Комнату окутывают их подшучивания, незлобивые улыбки, долгие и теплые объятия. Один Томас, ухмыляясь, не смешивается с нашей большой компанией, желая остаться наблюдателем. Как всегда. - Моя очередь! Сказка Барбары Шедл! - вдруг вскрикивает девушка, допивает кофе, машет руками от волнения и начинает. Сказка Барбары Шедл  Кач-кач. Плавно, как маятник, двигаются качели. Странно. Каждый сдвиг приходится на удар сердца. Кач-кач тук-тук. Кач-кач тук-тук. Странно. Вроде бы сердце стучит быстро, а качели еле качаются. Это старые качели, может это стучит их сердце? Кто знает, чем еще они обзавелись, не считая кучи надписей, сердечек и бесконечных слоев краски. Я однажды пытался добраться до самой первой, чтобы узнать настоящий цвет качель. В тот день я изодрал руки жесткой скорлупой, скрывающей самое сердце волшебного моста между небом и землей. Ногти были в ужасном состоянии, но меня даже не ругали. Зато теперь, где-то на расстоянии метра от земли можно увидеть тусклый блеск алюминия. Через время появится новый слой краски, но я уже буду знать, что эти качели как все, такие же. Это всего лишь один из проходов в другое измерение. Я подошел и сел на них. Ничего не произошло, но я знал что нужно делать. Несколько толчков ногами, наклоны тела туда-сюда, широкая улыбка - и ты всех стражей обошел! Ты уже не здесь. Пусть перед глазами мелькают твои ноги, трава,  земля, дома и небо, облака. Разве не чувствуешь? Ты уже паришь! Можешь очутиться где угодно. На пиратском корабле, где царствуют разгулье, бешенные крики, грязные, пропахшие потом и ромом люди, мрачное величие волн, царственное спокойствие океана. Ты катаешься на волнах, буря усиливается, подлетаешь все выше. Мгновенье - и ты уже в небе. Паришь среди холодных водяных облаков, лавируешь между ними, чтобы не промокнуть до нитки, попав в облако, вокруг удивленно летают птицы, быстро проносится самолет, едва не задев серебристым крылом. Вихрь после железной птицы закутывает тебя в дикую центрифугу, сначала тебя ужасно трясет, ты вертишься, но вдруг тебя резко выкидывает. В голове все еще ощущение тряски и верчения в неимоверной спирали. Едва переступаешь ногами, шаги неверные, не в те направления, какие нужно. Но это ничего. Ты счастлив. А перемещения в пространстве и даже времени требуют выдержки, терпения и нерушимых нервов. Ах, как же прекрасно!  Но стоит прервать свое путешествие. Удар отдается из ноги по всем костям выше, тебя тряхнуло. Все в порядке, это тормоз. Нога вся дрожит, но ты храбро на нее встаешь. И ничего!  Вспомнил детства и свободы вкус, сразу все прошло. Эх, было бы так на самом деле. Я обернулся. Да, это был я. На моем лице возникает улыбка, я машу своему тайному телепорту и скрываюсь за железной дверцей бетонной клетки. - Сильно... - я хмурюсь, сказка незакончена, но от Барбары нельзя требовать еще. Пожалуй, она отлично все прорисовала, но конец не её конек. - Скучно. - мрачно произносит Томас, его взгляд тяжелеет, он его еле поднимает и скидывает всю многотонную громаду своего взгляда на Барбару. Её губы вздрагивают, но все равно она улыбается. - Значит ты дурачок, Томми. - зло говорит она, но всем, кроме нас троих, это кажется милой и совершенно безобидной шуткой-ответкой. Все загораются спором кто дальше, но не мы. Томас, Барбара и я все понимаем. Я не делаю вид, что интересуюсь спором, но и не подслушиваю исподтишка Барб и Тома. Просто исчезаю. Между тем, Томас и Барбара ведут глубокий и потрясающе мощный бой. Не словами, взглядами. В самом деле эпично. Но Тома никогда и никому не победить в этом. Разве что Джулиану, уж очень он не любит проигрывать. Но Джулиан, как говорит Том, еще не дослужился, чтобы иметь честь вести с ним зрительную битву. А может Томас просто боится Джу? Хаха, было бы забавно. Или нет. Не важно. Мы увлеклись и не заметили как наш скандинавский друг Ласло начал свою историю: - Где-то на край света развестись очень много чудовищ, стали они выползать по весь мир. Много мучаться бедные крестьяне, монстры жечь их поселения... - Ласло! Ну, это не есть смешно! - закатив глаза, пробормотала с жутким акцентом Барбара, она единственная умела действительно потрясающе коверкать речь, делая её помесью 50:50 с другим языком. Ласло усмехнулся в ответ на это и продолжил, но уже нормально. Сказка Ласло   Далеко, на самом краю света было поселение чудовищ, но стали они плодиться слишком быстро, им уже не хватало привычной зоны обитания. Так, разбрелись монстры по всему миру. Всюду из-за них страдали люди, гибли посевы и домашняя скотина, огонь пожирал дома крестьян. Всюду была разруха и ужас. Ужас, который вселяли монстры. Решили тогда старейшины земли послать в королевство чудовищ своего посла, чтобы превеликий Гхронгхтинкогар Рранкдлский (как только скандинав выговорил это) - правитель монстров и чудовищ - угомонил своих подданых. И отправился самый храбрый юноша из племени самых бесстрашных людей, чтобы изложить просьбу Гхронгхтинкогару Рранкдлскому. Только добрался он до самой отдаленной провинции царства чудовищ, как встретилась ему тамошняя прелестница - гидра с тремя головами, длинными волосами по всему телу и одной ногой. И сбежал юноша оттуда, не в силах глядеть на подобное уродство. Тогда послали другого смельчака, но ни один не смог выдержать и добраться до дворца правителя. Рассердились в совете старейшин земли, затопали ногами. Неужели в их владениях не найдется ни одного мужчины или женщины храброй сердцем. И тут вперед выступил прекрасный босой юноша - самый младший из старейшин, было ему всего пятнадцать лет. Старейшины все замолчали, осматривая стройного как лань парнишку, неужто он сможет сделать то, что не смогли все взрослые и храбрые мужчины, что уже пустились в путь. - Знаю я того, кому под силу данное дело. Могу вас проводить к нему.  - зазвенел в кромешной пыльной тишине юношеский чуть ломаный голос. И направились старейшины по следам парнишки. Долго шли они по голым землям, отвестным скалам и наконец наткнулись на прекрасный цветник, посреди которого стоял величественный дубовый дом. Зашли старейшины туда, но было там темно. Долго еще стояли они так, не зная куда двигаться, мальчишка оставил их у дома, сказав ждать внутри. Тут снаружи послышался скрип веток, чьи-то тяжелые шаги все приближались. Наконец дверь дома распахнулась, повеяло сыростью и свежестью. Свет мигом весь зажегся, на секунду ослепив старейшин резким переходом. Но через минуту они уже полностью пришли в себя, и их любопытному взору предстал статный мужчина с длинными золотистыми волосами, тонкой и легкой рубашке, плотных кожанных штанах и берцах, что немножко не соответствовало образу, но смотрелось вполне себе. Мужчина словно бы был разделен на тьму и свет, верх и низ. Старейшины почтительно поздоровались с ним, хотя они не доверяли внешности неизвестного, обычных людей в их ряды не брали, так что тот парнишка вряд ли бы привел их к какому-то мошеннику. Пока старейшины привыкали к свету, мужчина уже успел осмотреть их. Он легким незаметным движением поправил свои золотые пряди, ниспадавшие до середины торса, но выглядело это словно бы драгоценное золото ожило и само, по своему желанию, перетекало с плеч мужчины за его спину. Старейшины чуть было не отшатнулись от такой магии. Мужчина же просто развернулся и вышел, успев махнуть рукой старейшинам до того, как дверь закрылась сама собой. Старейшины послушно вышли. - Знаю я чего вам надо, но вам следовало бы знать, что бесплатно ничего не бывает. Какую цену вы готовы заплатить по моему приходу, до дела не в моих принципах брать плату, - он вскинул брови ожидая ответа Старейшины же завертели головами, пытаясь отыскать странного мужчину. Оказалось он уютно устроился над крыльцом, одними пальцами перебирая свои волосы. Они уставились на него снизу вверх. - Почет, славу героя, золото иль серебро, можем наделить любым титулом или землями! - Да кому это все нужно, - он пренебрежительно фыркнул, - почет, слава и титулы лишь пустые слова, в мгновенье ока исчезают, и золота, и серебра, и драгоценных каменьев у меня хватает, здесь все есть. А земли? Пф, чего еще мне надо. Я владею самыми богатыми землями на всей планете, даже дружище Рхронгртинкар Рранкдлский не может таким похвастать, хотя считается самым богатым существом. Люди глупышки, большинство моих богатств  ему причисляют, это раздражает. Надо вам сказать, что Рхронгртинкар Рранкдлский был сводным братом Гхронгхтинкогара Рранкдлского. - Кто же вы, - единогласно выдохнули старейшины. - Ха! Так вы пришли ко мне, даже не зная кто я?  Сколь же велико ваше отчаянье. Ладно, помогу вам я, но плату вы мне все таки отдадите. После того, как я все сделаю. Идите в дом! Старейшины и молвить не успели, как мужчина громогласно свистнул, испугавшись, они действительно зашли в дом. Гхронгхтинкогар встал со своего места и спокойно шагнул в пустоту, но нет, он не упал, владыка тьмы так же спокойно ходил по воздуху, как и по земле, в его царстве, в основном темной и раскаленной. Его прекрасные длинные волосы развивались на все усиливавшемся ветру, но его это не заботило. Он раскинул руки. В тот же миг вокруг него воздух сгустился, почернел и стал раскручиваться. Равнодушный ко всему владыка молвил, остановившись и вперив свои необычные глаза в кусок мглы, резко очерчивающий кого-то. - Магнилнмал, что ты узнал по тому делу? - Мой господин, все ваши подданные как один заявляют, что не причиняют столь большого вреда. Я все сосчитал, даже все вместе они не могли разрушить столько всего. - Хах, так может это Свет расшалился, проверь его темницу. - Уже проверил, господин, ни Свет, ни Тьма не переступали порога своих тюрем. - Кто же мог быть причиною этих бедствий? - Ваша милость, только вы и еще пара существ не числяться в моем реестре. - Кто?  И сразу исключи меня. - Ласло, Лефраток, Гракнгхрнотгнкрод и в... Все. - Ратока и Крода тоже можно исключить, они были со мной, когда свершались самые большие разрушения. А кто этот Ласло? Я его не знаю. Темный владыка размялся еще раз и направился к своим скалам, где был выбит его трон, с которого можно обозревать все его царство. Он с легкостью добрался до него и уселся, закинув ногу на ногу и потягивая малиновый мусс, взявшийся из неоткуда. Магнилнмал семенил за ним, докладывая дальше. В это же время небольшие темные существа - слуги владыки подбегали к нему за какими-то подписями на всякие поручения. Тинкогар мановением руки подписывал все, даже не читая, при этом он не прекращал слушать Магнилнмала. - Ласло, древний подземный монстр, лик его настолько ужасен, насколько прекрасны ваши золотые локоны. У него четыре львиных хвоста, мощное тело волка, сильные лапы, изящная оленья шея и отвратительное, но по своей сути человечье лицо. Огромен этот монстр, вселяет ужас во всех, кто взглянет на его раскрытую грудную клетку с работающим сердцем. Существо это все в мерзких шрамах, половина одного из его хвостов откушена. Передвигается бесшумно гигантскими скачками, может двигаться по почти отвестной каменной глыбе и зыбучим пескам. Скорость реакции великолепная. Говорят, постоянно голоден, поэтому необыкновенно умен и хитер, чтобы прокормить себя ему нужно думать. - Ладно, тогда просто запрети этому Ласло творить всякую дичь в человеческих владениях. - Никто не знает где он, господин. Да и никто не осмелиться высказать это ему, слишком уж мрачные легенды витают вокруг Ласло. Гхронгхтинкогар Рранкдлский закатил глаза. - Внеси это в мой список дел. Ну, я пошел - Погодите, господин. Совет старейшин хочет отправить к вам кого-то... - Да-да, я уже разобрался с этим. Пойду поскорее, а то чувствую, что перевоплощение скоро, не хочу снова ждать месяц до этого облика. Вроде все подписи я поставил, но ты там распишись если что, Магнилнмал - Прощайте, господин. Все будет сделано Златоволосый величественно спустился с неба, лишь немного хмурясь. Однако же он не узнал местности где оказался. Весь его чудесный сад полыхал, всюду валялись обгорелые бревна, жалкие останки зелени и несколько трупов, пожирамых пламенем и уже лишенных некоторых частей тела. Кто-то явно постарался. Владыка, рассерженный подобным злодеянием огляделся, пожар только разгорался, значит Ласло еще где-то здесь. Несомненно это был он, никто бы более не посмел. В самом деле на дальнем конце поля стояло существо, разверзшее свою пасть чуть ли не до неба. С отвратительным хлюпающим звуком двойной язык облизал потрескавшиеся желтовато-зеленые губы Ласло и пасть со стуком закрылась. Маленькие свинные глазки злобно вспыхнули, как только Ласло заметил Тинкогара. Он издал жуткий скрипучий звук, снова разевая пасть и окутывая всех плотным завесом зловоний. Его четыре змееобразных хвоста били его по исцарапанным бокам, а мощные лапы врывались в землю, раскрывая её чрево длинными острыми когтями. Слишком поздно владыка заметил Ласло. Слишком поздно. Ласло накинулся на Тинкогара яростнее, чем самый дикий зверь набрасывается на свою самую желанную добычу. И рвет, и терзает Ласло бесконечное тело владыки. Зря Тинкогар не дождался своего перевоплощения в самое мощное существо, пожелав остаться в этой слабой оболочке, лишь с бессмертием. Ему ведь хватило бы еще пяти минут в своем царстве, чтобы стать непобедимым. Зато Ласло, занятый своим делом, не смог больше причинять разрушения, даже прошел слух, что он впал в многовековую спячку, но однажды проснеться и тогда вновь по свету прокатиться волна разрушений, куда более жуткая. Поэтому скандинавы называют своих детей Ласло, чтобы просыпались их дети, а не это страшное чудище, когда придет "время Ласло размежить веки и совершить кучу напастей, погубить род человеческий". Знали бы люди, что Ласло даже и не спит... - Что за ужасы ты рассказываешь! - вскрикнула Ребекка, непроизвольно прижимаясь к Энрике. Джоселин придвинулась ближе к Томасу, никак не среагировавшего на сказку. Молли, Барбара и Челси молча смотрели друг на друга. Луис начал смеятся, но скоро его смех затих, раздавленный всеобщим молчанием. Тогда Томас подает голос: - Раз уж вы все так испугались, то пусть Джулиан расскажет нам свою сказочку, кажется он в порядке и совсем не испуган? - морщась,  Томас вздыхает и переводит взгляд с дрожащей Джоселин на своего друга. - Да!  Пусть расскажет про своих радужных лепреконов, танцующих с белоснежными единорогами в волшебной стране! - фыркает Энрике, приобнимая Ребекку. - У меня нет ничего подходящего. - впервые за этот вечер подает голос Джу. - Да ладно тебе, Джулиан, неужели даже Барб сочиняет лучше тебя? - медленно, тягуче и,  ехидно улыбаясь, издевается Томас. Барбара немедленно начинает возмущаться, но никто даже не замечает её попытки, так что она скоро успокаивается и просто сидит. - Значит да. - спокойным голосом отвечает Джу и на секунду прикрывает глаза. В то же мгновенье Том вскакивает, его стул с грохотом падает на каменный пол. Он широкими шагами приближается к своему другу, который уже успел в страхе от неожиданного шума распахнуть глаза. Том грубо хватает его за подбородок и заглядывает в глаза. - Посмей еще раз сказать что-то такое про свои истории, и ты больше ничего не скажешь.  - Том угрожающе шипит и пронзает Джулиана своими невероятными глазами. - Томас, сядь! - прикрикиваю на него я, и он, зло ощерившись возвращается на свое место. С громким стуком ставит стул и так же садиться. - Джу? - осторожно спрашивает Джоселин, она готова уже рассказать свою сказку, если что-то пойдет не так. Но нет, Джу же молодчинка. - Джоселин, все нормально - Просим. - холодно до дрожи высказывается Томас, но его тут же перебивает Ласло: - Заткнись, Джу рассказывает лучше нас всех, так что просто дай послушать. И Джулиан начинает. - Знаете, на днях мне снился такой странный сон, про нас всех... - его взгляд на мгновение останавливается на мне, но тут же продолжает движение, вместе с рассказом Джу.