15 августа 2017г пусть все желания быть с тобою — сон, схожу с ума, но мне очень нужен он.
i. чонгук нежно целует лебединую шею, вдыхая едва уловимый аромат ежевики, позволяя въесться под кожу; туда, откуда будет сложно выветрить, содрать, сжечь спиртом или расцарапать концелярским ножом, сцевать чужими губами; чувствовать: не то, но сейчас вдыхать жизненно необходимо, целовать, пускать по венам, позволять медленно гнить себе, любить. пепельные волосы едва ощутимо щекочат нежную кожу и чонгук улыбается, прижимая ближе. тэхен нежно смеется, позволяет холодным рукам окольцевать чужуюродную шею, будто змеи, дышащие ядом наружу. тэхен счастлив и чонук счастлив вместе с ним. — ты так прекрасен, — шепотом в ушко и парень поворачивает голову, немного краснея и невесомо чмокая в щеку. чонгуку мало и он врывается смертельным ураганом в тэхенов рот, зная, что убивает себя им, пускает патологию, но ему надо, без этого никак. любовь вызывает зависимость в одном-единственном человеке, заставляет желать его, ненавидеть и бесконечно долго целовать, дарить и получать нежность, и это хуже, чем наркотики. чонгук неизлечимо болен. чон разрывает поцелуй, и смотрит-смотрит-смотрит, запоминает, как чертов фотоаппарат, каждый миллиметр родного лица и ломается, режится о нежный взгляд; в нем совсем нет осуждения или обиды, напротив, он полон любви. глаза нестерпимо жжет соленой влагой, пускай, думает чонгук, сегодня можно, и смаргивает, позволяя слезам, словно водопадам, капать на тэхенову ладонь. тот смотрит удивленно, а после поднимает осуждающий взгляд на чонгука. — не веди себя так. — строго говорит ким, прищуривая глаза. чонгука кроет, ему плохо и хорошо одновременно, он смеется в лицо своей маленькой вселенной. — чертов ким тэхен. и ким улыбается своей дурацкой квадратной улыбкой, глаза снова неприятно жжет, а после чонгук открывает глаза и теряет тэхена. снова. из ночи в ночь. чонгук медленно поворачивает голову к электронным часам, 4:19 прикусывает нижнюю губу до крови и резко садится на кровати, хватает часы и швыряет на пол. — чертов ким тэхен. сжимает волосы у корней, качая головой из стороны в сторону и подрывается, вставая босыми ступнями на холодный паркет. сбитое дыхание и зажатое в стальные тиски сердце, чонгук бьет себя по груди, жадно хватая воздух ртом. чертовкимтэхен. — ты не даешь мне жить, заставляешь помнить и пить тебя каждую ночь, мне больно, ким тэхен! мне.больно! — парень поворачивается к окну, подле которого стоит стул, а на стуле звездная статуя из пыли космических осколков безграничной чонгуковой боли и нежной тэхеновой любви. — оставь меня в покое, слышишь?! — тшш, гуки, иди сюда. — мягкий тэхенов шепот. и чонгук подходит, падает на колени, обнимая хена поперек талии, утыкаясь носом в некогда нежную кожу поцелованных солнцем бедер; и чонгуком тоже. — прости. мне так сложно без тебя, тэхен. ты даже представить себе не можешь, насколько сильно я хочу ощутить твое теплое дыхание на своей коже, поцеловать твои теплые губы и слышать стук твоего сердца, тэхен, прости. — слова даются легко. он каждую ночь просит прощение и не отпускает, держит до первых лучей восходящего солнца и любит-любит-любит. тэхен нежно вплетает свои длинные пальцы в волосы чонгука, массируя кожу головы и прикрывает глаза. августовское солнце опаляет его кожу, поторапливая; тэхен больше не видит его, глупое сравнение с аватаром неожиданно посещает чонгука. чон почти не чувствует кима и поднимает голову, в который раз отмечая, что тэхен безбожно красив и только для него и им же убитый бескрылый ангел ким тэхен. — чонгук? — чимин облокачивается плечом о косяк двери, скрещивая руки на груди и неодобрительно качая головой, — ты кричал. чонгук не отвечает, жадно впитывая в себя тэхена, чтобы прожить еще несколько часов до погружения в осмысленную тэхенову темноту, дарящую панацею спешл фо чонгук. — хены всерьез обеспокоены твоим здоровьем, — продолжает пак, подходя к чону и вплетая короткие пальцы в его темную шевелюру. чонгук трясет головой, заставляя чимина убрать руку и идет к кровати, утыкается лицом в подушку, и ему кажется, что она впитала в себя тэхенов запах. ежевика подобно кымганго оплетает покромсаное чоново сердце и оно делает кульбит, стоит ему представить, что тэхен рядом, вот, на кухню водички пошел попить и сейчас вернется. обязательно вернется, как же иначе. — эта дрянь плохо сказывается на твоем здоровье, чонгуки, — пак садится на самый край кровати, несмело поглаживая широкую спину и чувствует, как чонгук напрягается, — давай заменим чем-нибудь полегче? чон отрицательно мотает головой; тэхена он не отпустит. — он приходит ко мне, хен, — чонгук поворачивается на спину, смотря на стул, где совсем недавно восседала его панацея, — он так часто приходит, так часто говорит, что любит. мне больно. — забудь, — чимин хмурится и быстро седлает чужие бедра, отвлекает нежными поцелуями, позволяет представить, что он — тэхен. тэхен, которого в жизни чонгука больше нет. и не будет. горячие руки крепко оплетают чиминову талию и шепот в самое ухо, в котором можно различить только чонгуково тэхен, режет больнее тупого ножа, грудь неприятно колет, но чимин лишь сильнее выгибается в спине, жадно принимая в себя чонгука и стонет сопрано. тэхен так не стонал. чимин до крови царапает спину чонгука, когда тот задевает комочек внутри, на что чон шипит, прося так больше не делать. тэхен царапал нежно и совсем не до крови, тэхен никогда не делал больно. пока первым больно не сделал чонгук. чон звереет, агрессивно вбивается в чужое тело и желает быстрее получить разрядку. чимин весь сжимается, когда бурно изливается себе на живот, прикрывает глаза и громко стонет прямо в чоново ухо, дышит загнанно, облизывая вмиг пересохшие губы. чонгук морщится, покидая горячую узость и догоняет чимина, быстро надрачивая себе.***
намного позже, чимин звонит лечащему врачу чонгука и договаривается о встрече в небольшом уютном кафе, недалеко от работы мин юнги. сбивчиво объясняет, что ситуация с чонгуком лишь усугубляется и просит более щадящий препарат. юнги молчит некоторое время, а потом достает небольшой листок и ручку, где пишет рецепт, закрепляя своей подписью. пак бесконечно благодарит, а после преобретает его в аптеке, закусывая губу и бросая задумчивый взгляд на белую коробочку в руках. быстро прячет в сумку, рвано выдыхая и спешит на последний автобус. чонгук не замечает подмены. больше не просыпается от любимых рук, чтобы вместе встретить рассвет и не целует. не смотрит и почти не дышит. существует. чимин крутится рядом, окружая своей заботой и выключает телефон, когда на экране высвечивается имя чонгукова отца., а через две недели, когда чонгук, одетый в строгий черный костюм и с замазанными корректором мешками, будит пака и просит свой телефон, говоря, что работу никто не отменял и даже несмело улыбается, пак думает, что поступил правильно. потому что тэхен больше не приходит.***