Вилос - Красная глава. Фанатское продолжение. 1-ая часть.

- Господа… спода… да... Я рад вас приветствовать… вовать… вать... Слова эхом разлетелись во тьме. Чернота, кругом только чернота. Люсьен вытянул и приблизил к глазам руки, но не видит их. Чувствует, и только. - Мы на пороге… ороге.. оге… Великой миссии… иссии… сии… И вам… вам… ам… Даруется роль первых… ервых… вых… Голос странный, одновременно звенящий и тихий, он говорит за спиной, но всякий раз, когда человек поворачивался, он продолжает звучать где-то сзади. - Огромный шаг… шаг… аг… На вас огромная ответственность… венность… ость… Я верю в вас… вас… ас… Вы будете первыми… выми… ми… Но не последними… ними… ми... Стало тихо. В затылок кто-то дыхнул, вдруг во тьме родился свет. Желтоватое свечение появилось сзади, отбросив тень человека, и теперь Люсьен видит: он стоит на земле, покрытой тонким слоем водного потока… нет, не вода. Кровь. Вместе с тем пришло ощущение твердыни и движение крови. Как река, она течёт откуда-то сзади. От источника света. Посмотрел на руки… они черны, все в ожогах и кровавых трещинах лопнувшей кожи. Трясутся, с натугой пытаются выпрямить пальцы, но боли нет, лишь страх того, что это его руки. Свет усилился, он манит, заставляет повернуться, и человек поддаётся немому приказу. Перед ним огромная вытянутая железная пасть, размером с дом. Между стальных зубов проскальзывает свет пламени и стекают ручейки крови, из ноздрей вырывается дым, в какой-то момент над пастью загорелись две жёлтые фары с чёрными вертикальными полосами посередине. Вместе с тем, противно скрипнув, пасть раскрылась, одарив жаром огня и ослепительным светом. - Первым, но не последним! – с лязгающим звоном заговорило «что-то», и сознание утонуло в потоке огня, окутавшее Люсьена...

***

- … но не последним! Калькато открыл глаза, но мрак не отступил. Подвёл руку, понял, что перед лицом лежит подушка. Убрав её, уставился перед собой. Маленькая комната с редкой мебелью и печью, место, где он решил отдохнуть. В окне видно ночное небо. - Яп! – на улице кто-то радостно гавкнул. – Не последним! - Ра та-га! – воскликнул другой. - Ра та-га! Мимо прошли, вскоре шаги отдалились, и колдун смог услышать свой внутренний голос: «Где я? Почему… Дневник. Где мои записи?!» Отыскал сумку и вытащил книгу, нашёл последние записи. Пелена беспамятства развеялась, возвращая забытые события прошлых дней. Хотя, то, что писал несколько дней назад, человек никак не может вспомнить. Читает и не понимает, было ли это. Но это всё воспринимается уже без паники. «Твою дивизию, что за чертовщина? – Он оторвался от чтения, взъерошил волосы и замер, пытаясь привести мысли в порядок. – Так. Вот что, надо записать сегодняшнее, пока помню». Дневник обзавёлся записью прошедшего утра. Бой, разговор с Хуором, снова бой, потеря части времени и себя, за которое успел расправиться с двумя сергалами, ещё речь от сержанта. Потом о том, как вернулась Рейн и какой разговор она завела. «Она хочет с помощью меня найти остальных, – рука замерла, Калькато задумался и улыбнулся своей догадке. Продолжил запись, – а я хочу найти их с её помощью. Возможно, именно это нас и роднит, мы оба ищем одно, и в друг друге видим того, кто в этом сможет помочь. Вот только финальные цели уж больно разные. Но у меня нет выбора, я вынужден следовать за ней. Не она за мной, а я за Рейн. А значит, следовать её словам, и это не радует. Но в чём-то она права. Откуда у меня навыки мечника, искусного бойца, так ловко разделывавшегося с противником? Что на моей родине? Калькато, ответь. Вспомни, пока не стало слишком поздно». Вдруг он ощутил пустоту. Как духовную, так и физическую. Пустота от того, что он здесь один, в дали от дома, уже не понимающий толком, что здесь ему делать. И пустота в желудке, в котором давненько не было чего-то съедобного. Снял с ноги повязку, рана затянулась, но на всякий случай наложил свежую, отрезав кусок с простыни. Убрав дневник и, закинув сумку, он вышел на улицу. Холодно и сыро, похоже, был дождь. Исследователь поёжился, убрал в карманы руки, прищурено осмотрелся. Кругом горят огни костров, слышны разговоры, какая-то возня. Услышал приближающиеся шаги, повернулся и, о чудо, наткнулся на знакомые глаза... точнее, глаз. - Люсьен! – Хуор резко приподнял руку и улыбнулся. Во второй руке держит глиняную бутылку. – Зу-хо! Вот ты где. Ну как, отдохнул? - Вполне. – Он уже привыкает к тому, что хоть с одним сергалом ему не приходится приподнимать голову. - Ку-ва! – Закинул ему на плечо руку и повёл вперёд, прочь из центра. – Уверен, голодный, так что прошу к нам. - Спасибо. Ты это… - колдун поздно подумал, говорить, или нет, но коль начал… - Хуор, многие сергалы сторонятся меня, даже недолюбливают. Но не ты. Мимо прошёл талаксиец, ведущий тягача с телегой, забитой бочками. Сержант одарил приближённого генерала добрым взглядом, словно давний друг. - Ви-э ири-га. Иво-ла. - Что? - Сын войны. Воин, - пояснил он. – Таких боятся только враги, – похлопал рукой с бутылкой по груди человека, – ты не враг. А так, не переживай, ничего удивительного, все бояться того, чего не понимают. Ха-са, страшиться того, что выходит за рамки твоего мировоззрения, это вполне нормально, ведь когда что-то нарушает твой порядок, твой комфорт, это пугает, раздражает и злит. Ты не можешь быть спокоен, пока причина дискомфорта рядом, и пытаешься избавиться от неё, а вот как, - приблизился к его лицу, одарив тёплым дыханием, - вариантов хватает, са-ада. Собеседник преодолел желание отвернуться. Как и полагалось, за свежестью дыхания здесь никто не следит. Спросил: - Получается, я так даже не плохо вписываюсь в твои нормы. - Яп! Ха-са, я вижу в тебе его лик. Точнее, я вижу в тебе кого-то другого, в ком сидит побратим войны. И оттого всё ещё интереснее. Они пропустили отряд сергалов, после чего Хуор воскликнул: - Ра та-га! Вон мои! Кха. У костра, возле двухэтажного дома, собралось десять солдат. На огне жарится порезанное тело сергала. Они дошли до собравшихся. Три женщины, семеро мужчин. Среди них сидит сергал с обожжённой ногой, сейчас замотанной большой тряпкой, пропитанной чем-то жирным, ещё четверо с наложенными повязками. Сержант передал бутылку девушке, вытащил нож и срезал плоть с вертела, от чего сок упал в огонь и зашипел. Заглотив кусочек, он довольно промычал, отрезал следующий и протянул человеку нож с насаженным куском. - Хуор, а как возникла эта… эм… традиция, поедать своего врага? - Очень просто. – Присел к костру. – Война идёт давно, ресурсов сожрала немало. Увы, но, чтобы жить, нужно жрать, а кругом столько пропадающего мяса. - А агуднеры? Талаксийцы? – уточнил, присаживаясь рядом. - Рогатых не так много, и генерал оставляет их в живых, так как они отличные инженеры. Ха-са, пробовали мы их… - скривил морду, - но, са-га, мясо их противное. Фе. Но всё равно, в случае чего, - снова подмигнул, или моргнул, Люсьен опять не понял, - это всё равно мясо, ла-ра, или за-за. А ваффены не дохнут, так как почти не воюют. А если и умер кто из них, ха-са, того предают земле. - А-а… Вы едите только Реоно? – аккуратно поинтересовался он. Часть собравшихся улыбнулась, часть – оскалилась. Их командир понял, что имеет ввиду пришелец. - Наших са-ада и са-эва возьмёт время, - отвечает он. – Павшие сделали свой вклад, они подарили выжившим возможность идти дальше. Ха-са ра та-га. Они проводят нас взглядами и уйдут за духами, а тела заберёт огонь, что мы им пи-мэ-са (дарить). Калькато дослушал и представил оставленные города, наполненные трупами. Места, где трупная вонь, где паразиты и падальщики, где зарождаются болезни. Захваченные земли становятся территорией смерти. Но таких городов нет. Они все сожжены. «Они сжигают города по своим убеждениям, но на деле, сжигают возможную чуму». Он уставился на еду. Ничего не остаётся делать, как съесть её, потому что другой необходимой пищи здесь просто нет. - Эх, братья и сёстры, видели бы вы его! – Хуор довольно скосил взгляд на колдуна, улыбнулся. – Чтоб так драться, это надо уметь! Принял вернувшийся нож, вырезал два куска побольше, себе и Люсьену. - Ты восхищаешься им? – удивилась сергала голубоватого окраса. Заглотив мясо, ответил: - Ха-са! Я видел, так работать мечом и телом… это вам не какие-то рядовые реоновцы. - Ха, Реоно са-га против нас! – возразил другой, с повязкой на всё плечо. – Будь он с ними, он бы сдох. Чёрный сергал слева, ковыряющийся с копьём, посмотрел на собрата и, вернувшись к первоначальному занятию, сказал: - Зи, Фей, колдун дрался с Великой. Ха-са! – значимо добавил. – И ырти-фа (жизнь, выжить). Люсьен не выдержал и улыбнулся, но так, чтобы этого не увидели. Сергал скривил морду и уставился на иноземца. - Яп. Она его пощадила. Ха-са. Повезло! - Ра-я! Ты хочешь доказать свои во-со? – продолжил чёрный, не сводя с наконечника взгляда. Фей сидя поднял алебарду и стукнул древком о землю. Человек приготовился к неприятному сценарию. - Отставить! За-га! – Хуор осадил пыл солдата. – Не советую проверять правду твоих слов. Люсьен часть клана, его приняла сама Великая, и я не думаю, что она оценит вашего стремления его проверить. С нами воинственный колдун, так возрадуйся, что он с нами, – на секунду он вновь посмотрел на путника, – потому что я не хочу быть врагом того, в ком кровь иво-ла. «Вот так. Сколько сергалов, столько и мнений». Он поймал пристальный взгляд северянки. Она поняла, что её действия привлекли его, и спросила: - Колдун. И-ка (просьба ответить), кто ты? Откуда ты? Это вопрос заинтересовал всех, и Люсьен по очереди посмотрел на них. Поудобнее пересел. - Если бы знал. Я мало что помню из своего прошлого, и с каждым днём всё больше забываю. Я человек, откуда взялся – хотел бы снова знать. Пришёл сюда с целью, но она мне не ясна… теперь не ясна. Так что, сначала дойду до неё, а потом… если не забуду себя, тогда разберусь, для чего мне это, и что я здесь делаю. Он посмотрел на небо, и вдруг понял, что оно светлеет. - Хуор, а какое сейчас время? - Утро, – ответил и, заметив удивлённое лицо, пояснил. – Яп, ты проспал весь день и всю ночь. Скоро выступаем. И с этим, отступающую ночь разорвал рык генерала. - Всё, собираемся! – Все сергалы встали. – Время новых сражений! Га! «И новых вопросов и ответов», – подумал Люсьен, провожая взглядом затухающие звёзды. Быть может, прямо сейчас, он смотрит на свой далёкий дом.