Красная Линия

POV Ятен.       В следующий месяц наш городок поглотил настоящий хаос. Та шумиха, которую произвело самоубийство Ами Цукино, была сравнима, пожалуй, только с убийством Кеннеди. Репортёры словно стервятники накинулись на несчастную семью, они сутки напролет осаждали их дом в надежде отыскать хоть немного свежей информации о смерти девочки, но те самоотверженно защищались от всевозможных нападок извне.       Как-то раз, одной журналистке, все же, удалось приблизиться к девушкам и урвать кусок ничего не значащей информации, которую она, естественно раздула до размеров сенсации вселенского масштаба. ....В одно солнечное утро женщина уверенно направилась к дому Цукино и постучала в дверь. Та тихо открылась. — Мисс Цукино, я хотела бы задать Вам несколько вопросов… Ой... девочки? — в прихожей стояли Рей и Минако. На их довольных лицах нельзя было прочесть даже капли скорби. Они выглядели вполне себе буднично и с интересом рассматривали незнакомую женщину, появившуюся на пороге их дома. — Я хотела бы немного узнать о вашей сестрёнке Ами. — Ами? — девушки удивленно переглянулись. — Может быть у нее были какие-то увлечения? — Да, она вела дневник. — улыбаясь, ответила Рей. — Дневник? — Что здесь происходит?! — перед журналисткой возникла фигура Икуко. — Ну-ка марш отсюда! — скомандовала она дочерям и уставилась на незнакомку. — Миссис Цукино я из газеты.... — Уходите! И больше никогда здесь не появляйтесь! — Икуко злобно захлопнула дверь и размеренным шагом направилась в спальню....       В следующий раз мы увидели девочек только в школе, седьмого сентября. Сестры Цукино невозмутимо заявились на занятия все вместе: Мако, Рей, Минако и Усаги. Девушки рассекали школьный коридор весело смеясь и делясь друг с другом какой-то нелепой информацией. Сказать, что все были поражены таким их поведением, это не сказать ничего. Ученики в изумлении сворачивали шеи, пытаясь хоть в одном движении сестер раскрыть их обман, но они продолжали и дальше вести себя совершенно обыденно, не выдавая свою странную игру даже взглядом.       Как-то мне удалось перекинуться парой фраз с Рей, но и тут она поразила меня своей отстранённостью: — Привет! — наши шкафчики находились рядом друг с другом, поэтому встретить брюнетку мне не составляло совершенно никакого труда. — Привет. — складывая учебники внутрь, ответила она. — Как дела? Ты помнишь меня? Я — Ятен… — Я учусь в этой школе уже чёртово количество лет, конечно, я знаю кто ты, Ятен, но это совершенно не значит, что я хочу с тобой разговаривать. Извини, мне пора! — захлопывая дверцы шкафчика, сказала Рей и исчезла в потоке людей. — Я говорил с ней! И нет, она действительно не притворяется, это ее обычное поведение! — сидя на уроке математики, я рассказывал Сейе о недавней встрече с одной из сестер.       Мистер Цукино старательно вырисовывал на доске диаграммы, пытаясь вдолбить нам хоть что-то из своего предмета. Он тоже был увлечен исключительно математикой, ни одной посторонней мысли не отражалось на его лице. Казалось, что только Икуко интересовала смерть их младшей дочери. … Как рассказывал нам мальчик, который всегда сопровождал святого отца, они с наставником пришли в дом Цукино на следующий же день после самоубийства Ами. Гости застали хозяина дома сидящим на диване с бутылкой пива, за просмотром футбольного матча. — Куда ты бежишь?! Ну вот куда? — обращался к одному из игроков, сквозь экран Кенджи. — Добрый день… — А, святой отец? Проходите… — мужчина нехотя отвлекся от своего занятия. — Будете? — протянув бутылку пива, спросил он. — Нет, что Вы, я не пью. На самом деле я пришел чтобы поговорить с Вашей женой. — Икуко? — Да, Икуко Цукино, если позволите. — Она немного приболела, поэтому не сможет уделить Вам время. — Разрешите я хотя бы попробую… — Она не здорова… — но подняв глаза на гостя, мистер Цукино продолжил. — Она в спальне, если, всё-таки, Вам так будет угодно. — Спасибо — медленно поднявшись с кресла, священник направился к нужной комнате. — Какой же ты слабый! Какой слабый… — досадливо произнес Кенджи, вновь обращаясь к телевизору.       Путь священнослужителя пролегал через коридор, прямо по которому располагалась комната одной из девочек. Разбросанные по лестнице и перилам вещи, заставили мужчину шагнуть в приоткрытую дверь. На кровати, практически вплотную друг к другу, лежали сестры Цукино. Брюнетка и блондинка окружали Мако, а девушка с оданго заняла уже привычное место на коленях сестры. Все в комнате было перевёрнуто вверх дном, но они безмятежно отдыхали, наслаждаясь тишиной и только им известной атмосферой. — Девушки, не желаете поговорить? — спросил священник. На него тут же уставились четыре пары пустых глаз. — Вы уверены? — прерывая тишину, переспросил мужчина, но ему опять никто не ответил. — Хорошо, я пойду к вашей матери…       Закрыв дверь, он направился в спальню родителей девочек. Икуко сидела на своей постели спиной к нежданному гостю. Ее растрёпанные волосы небрежно спадали на спину, а домашний халат, явно говорил о том, что женщина находится в таком состоянии уже не первый час. — Миссис Цукино… Ни один мускул не дрогнул на ее теле. — Миссис Цукино, я пришел поговорить с Вами об Ами… — Уходите! — раздался ее голос. — Икуко, послушайте... — Я сказала уходите! — женщина резко обернулась, открывая взору священника свои безумные, красные от слез глаза. — Хорошо, я уйду, но если вдруг захотите поговорить, я всегда к вашим услугам…       Говорят, даже во время похорон Ами не обошлось без происшествий. С утра, когда траурная процессия подъехала к городскому кладбищу, Цукино увидели, что работники устроили забастовку и не собирались никого хоронить в этот день. Тогда глава семьи вышел из машины и что-то шепнул одному из бастующих. Тот покорно отступил, предоставляя кортежу дорогу. — Что он сказал? — доносились голоса со всех сторон. — Что девочке было только тринадцать. — низким голосом ответил мужчина и все как один развернулись, печально смотря вслед уходящей процессии.       Но это было давно, почти месяц назад… Сейчас я готов был поклясться, что эта семья и думать забыла о том, что не так давно их частью была и погибшая Ами…       Мистер Цукино монотонно объяснял очередную теорему, а за окном Минако, как ни в чем не бывало, заигрывала с каким-то парнем! — Смотри, она смеётся! — ткнул меня в бок Сейя. — И без тебя вижу! — прошипел я, в этот момент я впервые почувствовал укол ревности…