Я, Нотт

      Над Крауч-эндом стелился туман. Сказать бы, что «как всегда», но сейчас, в ночь Самайна, это будет неправдой.       Это был не просто туман. Это был Туман! Та самая потусторонняя Мгла, что описывал незабвенный Стивен Кинг. И даже мы, потомственные демонологи, не знали всех ужасов, что могли прятаться По Ту Сторону.       Дымка над домом, стоящим по адресу Крауч-хилл-роуд дом 5, была особенно густой, порождая странные игры разума. Зловещие тени, жуткие звуки, образы на самом краешке восприятия, тихие шепотки в голове — обычное явление в обиталище таких, как мы, в этот день.       Улицы опустели: на Хеллоуин даже магглы подсознательно чувствовали, что в Крауч-энде лучше ночью из дома не выходить. А большинство и вовсе старались уехать на праздники куда подальше, не рискуя оставаться здесь даже под защитой родных стен.       Молли явилась в точно назначенный час: бледная, сосредоточенная, со сжатыми в тонкую линию губами. Видимо, даже безрассудная гриффиндорская храбрость на время отступила перед осознанием, в чем ей предстоит сегодня участвовать.       Я встретил её в прихожей, молча кивнул и отвел в комнату, где расторопные эльфы с испуганно прижатыми к голове ушами уже заканчивали готовить ей специальную ритуальную одежду.       — Я выйду, а вы, мисс Прюэтт, пока что переоденьтесь, — ровно, уже безо всяких «фирменных» улыбок, произношу я.       — Ой! Так я только мантию…       — Ритуальный балахон, — киваю я на одеяние из беленого льна, — надевается на голое тело, мисс Прюэтт.       Смотря на её разом заалевшую физиономию, я все же позволил себе приподнять уголки губ.       — Жду вас в ритуальном зале. Тикки покажет вам дорогу, — кивнул я в сторону быстро поклонившегося эльфа и, эффектно развернувшись, вышел за дверь. Мне еще cамому предстояло переодеться.       Наконец, мы все собрались в зале для ритуалов. Молли я еще несколько дней назад дал полную инструкцию: что можно и нужно делать, чего делать совершенно не стоит — так что я почти не сомневался, что все пройдет нормально.       Почти. Ключевое слово — почти.       Мы с Мефисто встали по торцам родового камня, Мелисса — у длинного края, чуть в стороне. Брат, одетый в точно такой же льняной балахон, как и мы с Молли, глянул мне в глаза и чуть заметно кивнул. Я кивнул в ответ и поднял руку с палочкой: настало время начинать.       Из моих уст потекли первые фразы языка демонов, а стоящий рядом костяной ларец раскрылся, давая возможность нанести порошок Ибн Гази на линии сложной одиннадцатилучевой звезды: на этот раз мы решили перестраховаться по полной программе, благо ритуальный зал хранил в себе заранее начерченные матрицы подобных звезд.       При первых звуках моего голоса Молли, до этого красневшая и теребившая льняную ткань — явно стеснялась того, что под ней ничего нет — тут же снова побледнела и вскинула глаза на меня. Так она и стояла какое-то время, пока я не закончил первый речитатив.       — Ту-ум-м-м-м! — гулко отозвалась земля под нашими ногами, стоило мне произнести последнее слово. Черный перстень на безымянном пальце подозрительно зашевелился, а в подсознании жутко завыли Гончие. Примерно так же обычные собаки реагируют на землятресение.       Я уловил изумленный взгляд Молли, брошенный сначала на свою руку, а потом на меня. Что ж, видимо я оказался прав: Гончие были связаны не только со мной, но и с моей невестой. Правда, сейчас думать об этом было не время: нужно было сосредоточиться на ритуале.       — Нууш’хаз хеннаа’узг… — завел низким, вибрирующим и то и дело скачущим из тональности в тональность голосом Мефистофель основную Песнь. Воздух, как и во время предыдущих ритуалов, сгустился вокруг алтаря. Несмотря на то, что мы продолжали все прекрасно видеть, я чуть ли не физически ощущал заклубившийся Мрак.       Не тот мрак, который суть обычное отсутствие света, а именно Мрак! Истинная, кромешная Тьма, враждебная самой сути нашего Мироздания. Та Тьма, которую наши предки когда-то смогли обуздать и поставить себе на службу.       Та Тьма, которую волшебники древности имели ввиду, когда составляли определение «темные искусства».       Та Тьма, которая поглотит нас при малейшем признаке слабости или неуверенности.       Когда линии звезды начали светиться, Песнь брата была подхвачена мной. На два голоса мы начали формирование Врат.       Это была тонкая, крайне опасная работа. Если в обычные дни это было не то чтобы не опасно — один только случай с Гончими чего стоил! — но умелый демонолог вполне мог справиться в одиночку. В конце концов, просверлить дырку в Реальности, цапнуть кого-то по-быстрому и заделать отверстие — не особенно сложное действо. К тому же отработанное поколениями Ноттов до автоматизма. Но сейчас любая брешь в Мироздании будет тут же замечена По Ту Сторону. И толпы желающих попытаются насильно расширить её, влезая к нам без мыла и масла!       Именно поэтому ритуалы призыва на Самайн были особенно опасны! Именно поэтому лишь единицы магов по всему миру рискуют проводить их. Потому что нужно было постоянно контролировать Врата.       Чтобы они максимально долго не привлекали внимания потусторонних тварей — какое-то время это все же было возможно, достаточно, чтобы мы успели завершить приготовления.       Чтобы у Врат «не сорвало резьбу» и они не открылись в полную ширь — помните, я упоминал про огромный портал в Бездну посреди Лондона?       Ну и чтобы не схлопнулись слишком быстро — иначе на кой тогда было вообще огород городить?       Наконец, Врата стабилизировались в четко отмеренной позиции: не аморфное нечто, которое любой мелкой бес расшатает, но и не узкая форточка, через которую хрен протащишь даже того же беса.       Я чуть заметно выдохнул и повернулся к Молли. Она в ответ кинула отчаянный взгляд и, судорожно вздохнув, запела свою часть. На древнекельтском.       Мелодичные звуки Песни Друидов породили вокруг Врат изумрудное сияние, которое, по мере того как голос девушки креп, становилось все гуще, смешиваясь с окружившей портал Тьмой и как бы… разбавляя её.       Когда же Тьма вот-вот должна была отступить под натиском силы друида, подключились мы с братом, вновь вплетая в узор заклинания катрены на ломанном, неправильном и непривычным человеческому слуху демоническом языке.       Это была странная, зловещая песня! Чистый девичий голос, который на мелодичной языке пел Песнь Жизни и Возрождения, на фоне чередовался зловещим карканьем двух мужских голосов, что перечисляли имена Хаоса и самой Бездны.       Я невольно сжал руку с черным кольцом, когда Гончие разом зарычали и забились в своей темнице. Что-то происходило!       В какой-то момент наши с Молли голоса взлетели чуть ли не на октаву выше, переводя Песнь на новый уровень. А все потому, что Стая в наших кольцах внезапно вырвалась на свободу и ринулась во Врата!...       …Лавина запахов и красок навалилась на меня, отчего я непроизвольно замотал туда-сюда длинной мордой, когти на лапах непроизвольно заскрипели по черному камню, а хвост непроизвольно дернулся вниз…       Вот тут-то меня и настиг шок!       Я завертелся, стараясь каким-то образом рассмотреть себя, но у меня это не очень-то вышло. Тогда я огляделся и…       И застыл.       Потому что предо мной простиралась Бездна!       Я стоял… ну да, наверное, все-таки «стоял» на чем-то вроде утеса, выдающегося далеко в бескрайнюю равнину черного камня, усеянную иззубренными черными же скалами и утесами, навроде того, на котором находился я.       Условное «небо» этого странного места было затянуто тем самым Мраком, сквозь который проглядывали очертания странных «небесных» тел: летающих в неведомом пространстве гор, растущих друг из друга планет, и китообразных созданий величиной с континент, медленно плывущих между ними.       Оглянувшись, я невольно зажмурился и попятился: позади меня нестерпимым светом сияли Врата!       Что ж, неудивительно, что в этом наполненном серостью и странными цветами мире проход в наш мир сияет, как тысяча маяков.       Голову все больше заполняли странные, несвойственные мне мысли, образы и инстинкты. Моя собственная личность немного отошла на второй план…       … Стая… моя Стая… они близко… чую… чую…       …Вон они… загоняют добычу… С ними самка… Моя самка!... Она тоже… со мной… ОТТУДА…       …Зеленое свечение… у неё красивый Шлейф… у всех черный, дымчатый, а у неё — изумрудно-зеленый… Моя... Только моя!…       …Они гонят их сюда… да… целое стадо!... Хорошо… Больше дичи… больше добычи… больше силы!...       Последнее, что я запомнил в этом странном видении, была огромная толпа жутких тварей, больше всего похожих на смесь диплодоков с кальмарами, что неслась по тропе рядом с Вратами. Я выскакиваю прямо на пути этого «стада», задираю псиную морду к небесам и издаю леденящий душу вой! Стадо в панике поворачивает и устремляется прямо в арку Врат.       Прежде, чем отключиться, я подумал: «Только бы Мефисто справился»…              Пробуждение было… нет, не неприятным. Что удивительно, учитывая, сколько сил мы должны были потратить. Вселение в тела демонов — это вам не шутки! А имело место, как я предполагал, именно оно.       Воспоминание о приключениях там, за Гранью, еще были достаточно свежи, и я далеко не сразу смог осознать себя в привычной реальности, в собственном теле…       …И с абсолютно голой Мелиссой Прюэтт, сопящей на моей обнаженной груди.       Что-то как-то это уже превращается в традицию. За два месяца с начала учебного года это уже… второй раз? Третий? Причем, заметьте, каждый раз на мне и на ней все меньше и меньше одежды. Такими темпами до свадьбы дотерпеть бы…       Стоп! А что, если мы уже?!...       — Успокойся, потомок, — раздался насмешливый голос со стены. Повернувшись туда, я углядел один из портретов с изображением кого-то из наших предков: ими были увешаны все коридоры и комнаты Нотт-хауса. — Ничего у вас с этой девчонкой не было. Просто после ритуала вы так вцепились друг в друга, что разъединить вас не представлялось возможным.       — А почему мы?…       — Голые? — фыркнул предок. Кажется, его звали то ли Арчибальд, то ли Абаддон, точно я бы в своем состоянии не вспомнил бы. — Так, когда вы впали в тот свой транс, одежда на вас вспыхнула дымным адовым пламенем. У девчонки, говорят, — он кивнул на ворочащуюся Молли, — оно еще и зеленым отливало. Занятная вы парочка! — усмешка. — Зря этот придурок Асмодей ворчит, что нынешние Нотты измельчали. Такие силы пробуждаются… И это я не говорю про вашего отца, юноша! Это же какой тонкий расчет!... Пожалуй, его идея породниться с Прюэттами была самой гениальной за последние полвека!       — Да, с Прюэттами папа не прогадал, — прикрываю глаза я. Портрет на это только хмыкнул и ушел из рамы. Видимо, докладывать брату.       И тут я со все нарастающим беспокойством понял, что Молли как-то… напряжена.       Она что… слышала?       — Эм… Молли…       — Тонкий расчет, значит, — тихо прошептала она. Она вся дрожала, а я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица. — Гениальная идея, так?!       Последнюю фразу она уже гневно выплюнула мне в лицо, привстав, упершись руками о мою грудь.       — Молли, я…       Несмотря на то, что она сейчас предстала предо мной, что называется, во всей красе, ничуть не стесняясь обнаженной груди, единственным, что я замечал сейчас, был полный ярости взгляд зеленых глаз.       Она молча, какими-то деревянными движениями, встала с постели и устремилась к двери ванной комнаты.       — Молли, постой! — попытался было последовать за ней я, но тут она резко развернулась и взмахнула невесть когда прихваченной палочкой.       И уже через мгновение мне стало не до своей невесты: стая злобных крылатых тварей атаковали меня со всех сторон! Недаром я боялся Летучемышиного сглаза…              — Брат, ну ты и!... — не нашелся, что сказать, Мефисто. Вместо того, чтобы продолжить фразу, он просто безнадежно махнул рукой. К чему слова, если и так все ясно? Младший Нотт, несмотря на две прожитые жизни и свое «предзнание», все равно умудрился накосячить.       После того, как Мелисса более-менее успокоилась, привела себя в порядок и оделась, она с абсолютно непроницаемым лицом попросила переправить её в Хогвартс. На меня она не смотрела, упрямо уставившись куда-то за моим плечом.       Мефистофель, узнавший перед этим причину подобного поведения, лишь покачал головой и велел одному из эльфов проводить «юную мисс».       Но как только моя невеста аппарировала с домовиком, мне был устроен форменный допрос вперемежку с разносом.       Досталось и излишне болтливому предку с портрета. Впрочем, тот только фыркнул, буркнул что-то типа «предупреждать надо» и гордо удалился из рамки.       Какое-то время мы с Мефисто просто сидели и думали каждый о своем. Наконец, я решился нарушить молчание:       — Помолвка не даст ей наделать глупостей.       — Не даст, — кивнул брат. — Или, наоборот, подстегнет к тому, чтобы наделать их еще больше.       — В смысле? — немного охренел я.       — В прямом, — вздохнул Мефистофель. — Ничего ты не понимаешь в женских чувствах, Зарри. Я уж не говорю про женскую логику, — но, видя непонимание на моем лице, пояснил: — Вот смотри. Девочка уже была увлечена тобой до ритуала помолвки. Сам ритуал только усилил это увлечение, раскрывая в ней дремлющие чувства. И ты, конечно, думаешь, что это удержит её от необдуманных шагов?       — Эм… ну… да? — как-то неуверенно отвечаю я. Чего-то я точно не понимаю. Ни пятилетний опыт семейной жизни в предыдущей реинкарнации, ни тем более нынешняя холостяцкая жизнь, ничего не могли мне подсказать.       — Скорей уж, наоборот, — со вздохом откинулся на спинку кресла Мефисто. — Её, как ей кажется, «поруганные» чувства будут нуждаться в отмщении. Так что не удивлюсь, что она всеми силами будет стараться заставить тебя ревновать. А на фоне приближающейся подковерной борьбы за руку и сердце наследницы друидов…       — Блеск, — прикрываю глаза я.       Снова пауза. В голове ни одной здравой мысли. По большей части — просто пустота…       Мордред и Моргана! После таких приготовлений и тщательно составленных планов, после всего, что мы с ней пережили, закончить… вот так?       Ну уж дудки! Нотты не пасовали даже перед самыми жуткими тварями Бездны, так что справиться с какой-то девчонкой не составит мне труда!       Я лишь кисло скривился своим самоуверенным мыслям. Хорохориться можно сколько угодно. Но что-то мне подсказывало, что эта бравада мне не поможет. Нужно было пойти и…       Что? Извиниться перед ней? Да с чего бы это вдруг?! Я — представитель Древнего и Темного чистокровного семейства, я старше её, опытнее и, к тому же, являюсь её официальным женихом! Как ни крути, а она должна просто склонить голову и принять неизбежность предназначенной ей судьбы! Жена да убоится мужа своего — разве не так у магглов говорят? И вообще!…       Мордред, какая же чушь в голову лезет! Да если я даже заикнусь в общении с ней в таком тоне — можно сразу и окончательно ставить крест на каких-либо теплых отношениях между нами! Если сейчас ещё есть шанс, что Молли не нарушит данных клятв, мы поженимся и как-то поладим, то в случае, если я начну давить на неё, все рухнет, как карточный домик!       Да даже если она проявит благоразумие и не предпримет ничего предосудительного, но при этом я ляпну что-то из того, что только что себе напредставлял в голове, семейная жизнь у нас будет крайне безрадостной.       Вдох. Выдох. В очередной раз благодарю отца, что розгами вгонял в нас с братом усердие при занятиях окклюменцией. Как знал, что я буду вляпываться в подобные истории раз за разом. Хотя, скорее уж Реджинальд Нотт готовил нас к тому, что нам придется защищаться от ментального напора призванных демонов, но для меня, в принципе, разницы не было.       Хотя, для аристократа, причем не только демонолога, окклюменция — весьма полезная дисциплина. Помогает удерживать свои мысли и чувства при себе.       — Ладно, Зарри, — снова вздохнул Мефистофель. — С этим мы разберемся чуть позже. Сейчас у нас есть дела поважнее. Например, — тут он поморщился, — тот оборотень, которого ты зачем-то притащил с собой. Он уже от безделья чуть ли не на стенку лезет в своей комнате. И пьет. Постоянно пьет!       Я усмехаюсь и с тоской вглядываюсь в потолок библиотеки. Как бы мне ни хотелось ринуться следом за Молли: то ли ругаться, то ли оправдываться — но у меня были дела. Куда более важные, чем какие-то личные переживания. Как бы ни странно было говорить так о бухом в сосиску оборотне, которого я выцепил в грязном волшебном притоне.       И чего меня так колбасит от малолетней девчонки, с которой я знаком всего пару месяцев? Тем, что похожа на мою зазнобу из той, прошлой жизни? Или чем-то еще?       Наверное, ритуал помолвки тут сыграл не последнюю роль. Даже учитывая все факторы, тридцатилетние мужики не влюбляются без памяти, подобно прыщавым подросткам! Или это кризис среднего возраста так подкрадывается незаметно? Самое время, надо сказать. А то, если сложить обе мои жизни, с натяжкой можно посчитать, что мне уже за полтинник перевалило.       В общем, если бы в это время и в этом мире существовали социальные сети, у меня бы в графе «Семейное положение» стояла фраза «Все сложно».       Пока я предавался черным раздумьям, Мефисто вызвал Тикки и, вручив ему антипохмельное зелье, отправил готовить дорогого гостя к встрече с нами.       Мы как раз переместились в рабочий кабинет Мефистофеля, как дверь открылась и склонившийся в поклоне домовик доложил о прибытии мистера Норвэя.       Про себя я немного поморщился от официальности подобного представления, но от комментариев воздержался: брат знает, что делает.       В дверном проеме появился чуть помятый, но вполне себе свежий и трезвый Патрик: антипохмельное, если не злоупотреблять им, вызывая привыкание, творит настоящие чудеса! Оборотень был одет в памятные мне камуфлированные штаны, армейскую майку, обтягивающую могучий торс, и высокие шнурованные ботинки на толстой подошве.       — Эм… — выдавил из себя он после повисшей паузы. — В общем, парни… сэры… пэры… Черт! Прощенья прошу, но, Бог свидетель, я перестал что-либо понимать в происходящем уже когда увидел гребанного кентавра! Кентавра, черт его дери!       — Мистер Норвэй, — спокойно начал брат. — Прежде, чем мы начнем наш разговор, давайте вы присядете. Может, чаю? — участливо спросил он, когда оборотень сел напротив нас, явно чувствуя себя не в своей тарелке.       — Эм… Я это, может, немного этого…       — «Немного этого», думаю, можно будет позволить чуть позже. После, — тут Мефисто чуть наклонил голову, будто выделяя это слово, — нашего разговора. Сейчас вы должны быть трезвы и предельно сосредоточены.       — Ну, ок, ладно. Чай так чай… Файф-о-клок, или как там у вас, лаймов, принято… — пробормотал тот.       Мефистофель никак не отреагировал на «лаймов». Отпустив домовика, он взмахнул палочкой и разлил чай по чашкам.       Оборотень неотрывно следил за парящим в воздухе чайником напряженным взглядом, не моргая.       — Мистер Норвэй, — снова заговорил Мефисто. — У нас с братом возникли к вам некоторые… вопросы.       — А уж у меня сколько вопросов! — как-то нервно хохотнул наш собеседник, нервно косясь на чайник. — Это же, — Патрик указал сначала на заинтересовавший его элемент сервиза, а потом на палочку Мефисто, которая теперь лежала на столе возле его чашки, — типа магия такая, да?       — Типа магия, — кивнул брат.       — Фа-ак… — протянул оборотень. — А я-то думал, что это какой-то газ наши пустили... Думал, что вот-вот проснусь в медчасти… А оказалось… Точно не газ? — с какой-то отчаянной надеждой снова глянул он на нас. Мы синхронно повертели головами, и он снова воскликнул: — Фак!       — Мистер Норвэй, — снова вкрадчиво заговорил брат. — Скажите, как так получилось, что вы, эээ… стали оборотнем? Надо сказать, очень странно… для маггла.       — Как вы сказали? — тут же весь собрался оборотень. — Маггл? Да тот ублюдок, мать его, сраный грязешлеп, так же меня назвал! Я еще думал, что за слово такое…       — Кто? — тут же свел брови к переносице Мефисто.       — Гэ, гэ… Что-то там на «гэ»… Дьявол, какая-то у него пушистая такая фамилия была! — ругнулся Патрик. — А, точно! Грейбек! Сержант Грейбек!...       К моему совершеннейшему изумлению я выслушал историю о том, как Патрик Норвэй, мастер-сержант морской пехоты США, столкнулся в джунглях Вьетнама с самым настоящим вервольфом. Причем с вервольфом, которого я по «канону» прекрасно знал…       — Я, черт возьми, так и знал, что с этим Грейбеком что-то не так! А ведь мелькнула мысль: обычная пехтура, а силища зверская и ловкость какая-то… запредельная! Почему его в Корпус* не взяли? Но потому присмотрелся: нет, нам таких двинутых на голову не надо, — тут Патрик опрокинул в себя чашку с чаем и как-то тоскливо глянул на сервиз. Но Мефисто предпочел проигнорировать его намек. — Это я о чем, — поняв, что ничего крепче чая ему не нальют, продолжил Норвэй. — Этот урод, как я понял, запугал собственное подразделение до усрачки, так что даже офицеры предпочитали закрывать глаза на его художества! А он, между прочим, развлекался тем, что еще в Сайгоне, где их выгрузили первоначально, несколько малолеток изнасиловал и прикончил! И никто даже слова не сказал!...       Я нахмурился. Пока что все совпадало с описанием Грейбека из «канона» и «фанона». Как там поется у Васи Ложкина?       «Злой разбойник Бармалей,       Наркоман и педераст,       Шизофреник и садист,       Зоофил и людоед…»       Заменить зоофила на педофила — вообще точная картина будет!       Подозреваю, что обычными изнасилованиями и последующими убийствами дело во Вьетнаме у него не ограничилось. Не удивлюсь, если Грейбек «в порыве страсти» жрал жертв прямо в процессе.       Ага, а это уже память из этой жизни. Ловили как-то парочку съехавших с катушек Урожденных оборотней. Так что описанная картина — это скорее из леденящей кровь криминальной хроники в магической желтой прессе, чем «фанон», и тем более «канон».       Что старшие по званию закрывали глаза — оно и понятно. Оборотни, конечно, не маги, без обучения и палочки корректировать мысли магглов не могут. Но Урожденные обладают некоторыми ментальными плюшками, так что подозрения в зверских убийствах как-то сами собой обходили Грейбека стороной. Просто сама мысль об этом человеке вызывала у командования лютое отвращение и стремление не трогать его лишний раз.       И ведь, что особенно паршиво, отследить такую магию очень сложно! Тем более, что в хаосе войны местные волшебники наверняка были заняты делами поважнее, чем отслеживание гибели маггловских подростков!       А потом подразделение Фенрира отправили на поле боя, в джунгли. Где и вовсе, кроме сослуживцев, которые на подсознательном уровне старались не лезть в дела стремного сержанта, отследить его делишки было некому.       До тех пор, пока их подразделение не повстречало отряд морпехов. В составе которого находился мастер-сержант Патрик Норвэй.       То ли американский «маринад»** оказался психологически покрепче обычной пехтуры, то ли конкретно старина Пэт обладал какими-то задатками окклюменции — все-таки у него как минимум один сквиб в родне — но на мастера-сержанта звериная ворожба не подействовала.       В общем, когда в очередной деревеньке «гуков» Грейбек вздумал поразвлечься в своей привычной манере, морпехи, мягко говоря, охренели.       — Мы тоже не святые, сэр, — говорил Патрик. — Бывало, что ребята местных девок… ну, того, вы поняли. Но ведь без членовредительства, а иногда и вовсе добровольно! — непонятно усмехнулся он. Я недоверчиво поднял бровь, но промолчал. — Так на то и война… Сам я, если что, таким не баловался! — тут же поднял ладони перед собой он. — Ну так вот… Когда мы увидели, что этот мазафакер вытворяет, то взяли его на мушку, сказали: «Отойди от девки, мать твою, а то стрелять будем!» А он к нам рожу свою окровавленную поворачивает и говорит хрипло так: «Ты смотри, какие-то магглы пытаются угрожать старине Фенриру!» — а потом прыгнул…       На этой фразе Патрик нервно дернул за воротник своей майки.       — В общем, я единственный выжил тогда. Его же пули не брали! Таких что, и правда только серебром?... Ну, ладно. Шел я, значит, весь подранный, через джунгли… Не знаю, сколько шел. Сутки, может, двое. Думал, сдохну, ан нет! Выжил, даже раны заросли почти сразу. Слабый правда был, да и лихорадило… Заражение крови, думал, все, хана… А потом слышу — голоса. И Грейбек этот тоже с ними! А дальше — спеленали меня, как младенца. Винтовку расплавили, сраные мазафаки! — как-то особенно зло выплюнул Норвэй. — Ну и продали меня в ту дыру. Я даже не знал, где она находилась, пока этот, — он мотнул головой в сторону двери, — ушастый не сказал, что мы все это время в Лондоне были. Вот, собственно, и все…       Какое-то время мы молчали.       — Так это, — снова проговорил Патрик. — Я теперь что, тоже как этот… — он неопределенно повертел рукой перед собой. — Такой же зверский мазафакер, да?       — Не совсем, — чуть снисходительно улыбнулся Мефисто.       — Что значит «не совсем»?! — вспылил оборотень, и в его глазах снова, как тогда в темнице, блеснула желтизна. — А если мне завтра тоже захочется какую-нибудь малолетку отыметь и сожрать?! Я не хочу!       — Успокойтесь, мистер Норвэй, — жестко проговорил я. — Во-первых, Грейбек сам по себе конченный псих, так что если сами не спятите, то сможете держать своего зверя при себе. Во-вторых, вы, Патрик — так называемый Обращенный оборотень. У вашего зверя активная фаза — только Полнолуние. В остальное время… ну, как я уже и говорил, если сами крышей не потечете, все будет хорошо.       Норвэй посмотрел на меня с каким-то уважением. Ну да, всякие слэнговые фразочки про «протекшую крышу» в устах надменного «лайма» звучат… своеобразно.       — Так что же, — снова заговорил оборотень. — Это что же, все взаправду: магия-шмагия, ведьмы, котлы, черные кошки?       — Именно так, мистер Норвэй, — кивнул Мефисто в ответ.       — Что, и дьявола на перекрестках призываете? — поднял брови Патрик.       — Ну, конкретно мы — призываем, — переглянулись мы с братом. — Правда, на перекрестках — довольно редко.       — Ого… — только и проговорил Норвэй.       — Волшебники еще и на метлах летают, — усмехнулся я.       — Кру-уть… — восторженно протянул оборотень. А потом как-то странно посмотрел на меня: — Так это что… про туфельки Дороти тоже правда?...              В итоге, как-то само собой вышло, что я взял этого кадра в качестве телохранителя. Мефисто только покачал головой на это:       — Зарри, на кой тебе, сильному темному магу, телохранитель? Тем более маггл!       — Именно, что маггл, братец, — усмехаюсь я. — Помнится, Патрику удалось прикончить одного волшебника чисто на эффекте неожиданности — это потом боевики Слиппери его обезоружили. А сколько обитателей нашего мира до сих пор свято убеждены, что магглы сражаются мечами и копьями? Это я еще не говорю о повышенной магической сопротивляемости оборотней!       — Ну, как знаешь, — отступил Мефистофель.       В Хогвартс я, правда, нового члена своей команды брать пока не стал. Все-таки я не Дамблдор, чтобы без подготовки тащить оборотня в школу! Это только кажется, что они опасны лишь в Полнолуние, но, на самом деле, волшебное сообщество недаром сторонится этих ребят: зверь внутри них никуда не девается и в другие дни. Примеров внезапно съехавших с катушек Обращенных, не говоря уж об Урожденных, полно. Так что не стоит искушать Пэта видом сочных детишек. По крайней мере, пока его состояние в качестве ликантропа не стабилизируется. Люпин же как-то сдерживался? Значит, и мой американский друг сможет.       За завтраком в Большом зале Молли упрямо отводила взгляд от преподавательского стола. Я же внешне делал вид, что ничего не произошло, а про себя лихорадочно придумывал одно оправдание за другим, но почти каждое с негодованием отметая.       В конце концов, так и не сумев затолкать в себя ни ложки, я встал и двинулся в сторону класса маггловедения. Мне предстояло испытание в виде двух пар у третьекурсников всех факультетов.       В класс я пришел заранее: проверить, не забыл ли чего. Все-таки эта чехарда со скачками из Хогвартса и обратно сильно отвлекает! И сосредоточиться на основном своем занятии: влиянии на молодое поколение — становилось все труднее. А это только третий месяц моей работы в школе пошел!       Наконец, прозвучал колокол, и двери аудитории отворились, впуская учеников.       Я восседал на возвышении, за столом преподавателя, и мог видеть, как рассаживаются третьекурсники. И мой взгляд невольно остановился на парне с зеленой нашивкой Слизерина и симпатичной рейвенкловке, которые, переговариваясь вполголоса, сели вместе на первый ряд.       Так-так. Княжич Долохов все же решил наплевать на мнение отца и начать общаться с грязнокровкой? Мда, а судя по взглядам, которые кидают на своего сокурсника слизеринцы, этот факт очень скоро дойдет до самого князя Дмитрия. Вмешиваться или не стоит? Ладно, время покажет.       Гриффиндорцы, усевшиеся тесной кучкой по левую руку от меня, тоже в первых рядах, с любопытством оглядывались. Впрочем, оглядывались не только они. Девчонки со всех факультетов восхищенно пялились на созданные мной по периметру иллюзии, изображающие фигуры людей в костюмах различных эпох. Фигуры сменяли друг друга, позволяя оценить моду человечества, начиная с Античности, и заканчивая современностью. Их восхищение можно понять: в данный момент мои «манекены» показывали костюмы времен века этак 17-18. То есть пышные кринолины, кружева и умопомрачительные прически.       — Что ж, дамы и господа, — начал я. — Так как мистер Вард внезапно решил… сменить сферу деятельности, — ага, особенно после того, как Попечительский Совет по моему настоянию толсто намекнул ему на необходимость подобной смены, — предмет маггловедения до конца семестра буду вести я. А поскольку меня совершенно не удовлетворило качество преподаваемого вам ранее материала, — тут я сделал небольшую паузу, — то будем считать, что маггловедение вы начинаете изучать с нуля.       По классу разнесся тихий ропот. Похоже, я смог их удивить! На меня смотрели заинтересованно — даже гриффы в кои-то веки снизошли до того, чтобы изобразить на лицах внимание.       — А начнем мы, пожалуй, с небольшого опроса, — я склонился над классным журналом, пробегая глазами фамилии, расположенные в алфавитном порядке. Напротив каждой фамилии красовалась цифра три — номер курса — и герб факультета. — Итак… мисс Скитер!       Если честно, мой выбор был довольно спонтанным: просто увидел знакомую фамилию и от неожиданности произнес её вслух. Но да ладно, чего уж там! Все равно интересно посмотреть на очередного персонажа «канона» до того, как он станет тем, кем стал.       Что удивительно, на будущей специальной корреспондентке красовался гриффиндорский галстук. Сама же она производила двойственное впечатление.       С одной стороны, ну подросток и подросток. Симпатичная стройная девочка… точнее, уже почти девушка, лет четырнадцати, с милым личиком и золотистыми кудряшками — ну просто кукла Барби! Этакая типичная недалекая блондинка. Но в глазах нет-нет да вспыхивают озорные гриффиндорские чертенята!       Почему-то при прочтении фанфиков я был свято убежден, что в Хогвартсе Рита училась либо на Рейвенкло, либо на Слизерине. Ну да, умная, изобретательная, изворотливая, пронырливая и беспринципная. Да какой там Рейвенкло — Слизерин чистой воды! А поди ж ты, Гриффиндор…       Хотя некоторая безбашенность ей свойственна точно. Вообще, по всем независимым журналистам, что пишут про политику, так или иначе Гриффиндор плачет. Потому что, если это реально независимый журналист, а не прикормленная кем-то из политиков кликуша, то храбрости такому человеку не занимать! Люди в политике вообще не любят независимых журналистов. И при попытке написать свое мнение о первых, с последними частенько случаются всякие неприятные вещи.       Учитывая манеру «канонной» Риты поливать грязью всех и вся, в том числе очень влиятельных и могущественных дядей… В общем, её принадлежность к «львам» неудивительна.       — Мисс Скитер, — обращаюсь я к студентке, смотрящей на меня лучезарным взглядом зеленых глаз, — скажите: по вашему мнению, когда человечество впервые познакомилось с таким явлением, как магия?       Снова шепотки по классу: я в очередной раз сумел их озадачить. Вопрос-то, на первый взгляд, не особенно касается маггловедения.       — Насколько я могу судить, — непринужденно отвечает Рита, — то еще в Каменном Веке, сэр. Во многих книгах упоминается, что древние люди применяли какое-то примитивное колдовство. Что-то подобное можно ныне встретить разве что среди племен крайнего Севера или джунглей Амазонки…       — Благодарю, мисс Скитер. Три балла Гриффиндору, — с улыбкой прерываю её я. Пожав плечами, довольная девушка садится на место. — Все верно. В седой древности, когда человечество представляло собой примитивные племена, бегающие в шкурах и боящиеся темноты…       Я сел на своего любимого конька про первобытные племена и их магию. И вот перед третьекурсниками предстает мрачный мир, где люди живут в постоянном страхе, ютясь на небольших островках света, который отбрасывают костры их стойбищ. Где не то что не было разделения на магглов и магов — не было самой магии!       Но вот в некоторых людях начала появляться некая Искра — та неведомая энергия, что до сих пор позволяет единицам делать то, что недоступно тысячам и миллионам!       Повинуясь взмаху палочки, фигуры в кружевах сменяются одетыми в шкуры пещерными людьми.       — …Так человечество впервые познакомилось с магией, — сказал я, оглядывая лица завороженных моим рассказом учеников. — В последующем наши далекие предки — причем под словом «наши» я подразумеваю «и нас, и магглов» — называли эту силу и относились к ней по-разному. Долгое время маги и магглы жили бок о бок и колдовство не считалось чем-то необычным. Но чем дальше, — быстро оглядываю класс, запечатляя в памяти выражения лиц, — тем сильнее проявлялось различие между волшебниками и не-волшебниками.       — Человек, — продолжил я, — по сути своей довольно ленивое существо. Ленивое, жадное и амбициозное. Ему всегда и всего мало! И потому, чтобы достичь новых высот, добыть больше богатств, обеспечить себе больше комфорта, он находится в постоянном движении! Совершенствование! — на этом слове я немного повысил голос, отчего слушающие меня ученики невольно вздрогнули. — Постоянное совершенствование: окружающего мира, быта, даже самого себя! Но уже в древности, — чуть прищурился я, — наметился некоторый… конфликт между путем магглов и путем волшебников в достижении этих целей.       Присутствующие окончательно скинули с себя тот медитативный транс, что навеял мой рассказ, и начали хмуро переглядываться. Хорошо. Я уже почти подобрался к сути.       — Статут Секретности — это всего лишь окончательный, официально закрепленный разрыв между миром магическим и миром обычным, — с расстановкой произнес я. — Но разошлись эти миры гораздо, гораздо раньше! Они развивались и совершенствовались — привыкайте, на моих уроках вы будете слышать это слово постоянно! — отдельно друг от друга. И, несмотря на свою чрезвычайную схожесть, в том числе в принципе Совершенствования, у них есть три фундаментальных отличия.       Беру мел и подхожу к доске. Черчу простенькую таблицу из двух столбцов. Левый называю «Волшебники», правый — «Магглы».       — Итак, даю вводную, — снова оглядев аудиторию, говорю я. — Существуют так называемые три «О», — ага, которые я только вчера придумал: — Обязательность, Ответственность, Осознание. Кто ответит мне, в чем различие мира магглов и магов по отношению к такому понятию, как Обязательность? — но, видя некоторое недоумение на лицах сидящих, уточняю: — Под «Обязательностью» я подразумеваю различные обещания, клятвы, обязанности и прочее. Вы поняли? Да, мистер… э-э…       — Долохов, сэр. Антонин Долохов, — акцент у мальчишки едва заметен — видно, что с рождения живет в англоязычной среде. Я специально сделал вид, будто узнал его, только когда он представился — незачем показывать, что я интересуюсь кем-то из чистокровных. И так уже меня видят постоянно с девицами Блэк и младшим Лестрейнджем. — Я думаю, что в отношении такого понятия, как «Обязательность» различие в следующем. У волшебников есть магические клятвы, которые волей или неволей, но приходится выполнять. У магглов такого нет. То есть… — он помотал рукой перед собой, пытаясь сформулировать более точно.       — Два балла Слизерину, мистер Долохов. Все верно: первое отличие магов и магглов — отношение к клятвам, обещаниям и вообще к словам. Первое из трех «О»: Обязательность, — под моим взглядом студенты спохватились и стали записывать. Сам же я развернулся к доске и написал на стороне «Волшебники» — Обязательность, на стороне «Магглы», соответственно — Необязательность.       — Итак, второе «О» — Ответственность. Кто скажет, на ком лежит бОльшая ответственность: на магглах или на магах?       На этот раз вверх взметнулось сразу несколько рук.       — Давайте вы, — кивнул я девочке с двумя пышными русыми косами по плечам, скрывающими значок факультета.       — Хелен Литлби, — чуть покраснела она. Мельком глянув в журнал, уточняю для себя: Хаффлпафф. — Думаю, что у волшебников куда больше ответственности. Ведь нам и дано куда больше, чем магглам.       — Один балл Хаффлпаффу. Не совсем корректный ответ, но, по крайней мере, аргументированный, — чуть кивнул я, но не дал ей снова сесть: — Мисс Литлби, вы имеете возможность заработать еще пять баллов, если порассуждаете на тему, какая часть человечества серьезней относится к возложенной на него ответственности: волшебная или маггловская?       — Я… я думаю… — заволновалась хаффлпаффка под пристальным взглядом моих желто-зеленых гляделок. — Думаю, что это некорректный вопрос, мис… профессор Нотт! — наконец, выпалила она. Я с интересом наклонил голову на бок. — Потому что как те, так и другие склонны к крайней безответственности!       Личико девушки совсем раскраснелось: видно, она и сама уже не рада была своей смелости. Я же кивнул и произнес:       — Что ж, мнение, весьма близкое к истине. Пять баллов ваши, — улыбаюсь и взмахом ладони. — Но вопрос о том, кому дано больше, не столь однозначен, мисс Литтлби. Магглы развиваются семимильными шагами: их наука, техника, культура не стоят на месте! Прошли те времена, когда самые чудовищные экологические катастрофы порождались экспериментами волшебников. Теперь эта ответственность за наш мир лежит и на магглах. Но мы, маги, по-прежнему во многом ответственны за самих простецов, ведь мы вполне можем влиять на них, направлять в нужную сторону, исправлять их ошибки. Так что их недочеты — в том числе наши недочеты. А мир, в котором мы с ними живем — так или иначе один. Так что, — снова беру мел, — второе «О», Ответственность, мы с ними делим поровну.       В обеих графах ставлю одно и то же слово: ответственность.       — Ну, и последнее, — разворачиваюсь к классу. — Кто ответит по третьему «О»: Осознание?       Ни одной руки. Все задумались. Что ж, в таком случае придется самому.       — Это, пожалуй, самое трудное «О», — говорю я, пройдясь туда-сюда. — Осознание… Ни у кого нет идей, что означает это понятие?       Тишина. Что ж, странно ожидать от подростков какого-то глубинного анализа. Подождав еще пару секунд, продолжаю:       — Осознание, в первую очередь — это способность понять, изучить и проанализировать то, при помощи чего наш мир, наше общество вообще существует. Магглы, — поднимаю я палец, — сделали на это ставку. Маггловская наука, их понимание мира, базируется на Осознании! Точное понимание мира, его законов, причинно-следственных связей — вот секрет простецов. Секрет, который волшебниками был, увы, по большей части утрачен.       Класс притих, забывая, как дышать. Дети понимали далеко не все из того, что я говорю, но общий посыл, надеюсь, уловили.       — Еще Основатели Хогвартса, — продолжаю я, — наверняка вполне владели всеми тремя «О». В том числе и Осознанием того, что же есть магия. Для них она была не просто повседневным инструментом, которым можно пользоваться, не задумываясь о принципах его действия. Нет! Они знали, как она действует, откуда берется, её оттенки и нюансы. Могут ли современные маги похвастаться подобным? — оглядываю класс. — Не думаю. А потому, — снова скрип мела по доске, — имеем мы следующее.       «Осознание» в графе «Магглы» и «Неосознанность» в графе «Волшебники».       — Вот такова теоретическая схема различия мира магглов и магов, — улыбаюсь я, окончательно выводя аудиторию из транса. — Все переписали схему? Нет? Тогда вперед, чего ждете! А после, — сажусь за стол и наблюдаю, как ученики лихорадочно переписывают с доски мою табличку, — мы поговорим немного о маггловской моде…              Что ж, надеюсь, хоть что-то из моих заумных выкладок отложилось в головах третьего курса. Тем более, что я сам очень много и скрупулезно над этим думал.       Логичность магглов и нелогичность магов — вот основа моих рассуждений. Почему так? И почему, в то время как магглы все время находятся в движении, мир волшебников превращается в застоявшееся обывательское болото? Болото, расшевелить которое способна только война!       Словосочетание «мир волшебников» и «волшебный мир» — не одно и то же. Забитому магглами Мальчику-Который-Попал-В-Сказку мир, где одним взмахом палочки можно сделать уборку или летать на метле, и правда покажется волшебным. Но настоящее чудо — не в этом! Истинное чудо — это открытия, переворачивающие мир. Это кибернетика, полеты в космос, биоинженерия. Ну или тот же философский камень — вот уж чудо так чудо!       Давно ли волшебный мир создавал что-то и вправду Чудесное? Давно… Да и неудивительно, учитывая, что Чудеса давно и плотно потонули в болоте обывательщины и чиновной бюрократии.       Конечно, я утрирую, и маггловский мир тоже не настолько чудесен. И там серость с повседневностью ведут целенаправленное наступление на любое проявление творчества и прогресса. И точно так же, как у нас, лучшим стимулом к этому самому прогрессу является война.       Но у магглов есть преимущество: их много. Они могут позволить себе воевать и убивать друг друга. А волшебники — нет.       Кажется, мне еще самому многое предстоит переосмыслить. Недаром же тот странный брахман, что продал Стрелу Сансары Арчибальду Коуди, говорил о том, что не каждому представляется такой шанс.       Шанс посмотреть на жизнь с совершенно нового угла.              — Мужик, поправь меня, если я ошибаюсь, — посмотрел на меня Патрик, когда я закончил говорить. — Ты — какая-то шишка в Департаменте образования вашего Министерства, так?       — Да, — отвечаю я.       — А также –учитель в школе для… ну, для таких как вы.       — Для волшебников, — киваю.       — Ага. Причем еще и член Попечительского Совета этой школы?       — Именно.       — Ага, — ответный кивок. — И тебе, — медленно, аккуратно и проникновенно, будто опасаясь за мое душевное здоровье, заговорил оборотень, — для твоих уроков нужны образцы армейского вооружения? Тяжелое в том числе? Ты, мать твою, серьезно сейчас?!       Я усмехнулся. Этот янки был чрезвычайно экспрессивным парнем. Как я понял, ирландский темперамент наложился на ликантропию, так что Патрик Норвэй то и дело прямо-таки фонтанировал эмоциями!       — Пэт, — произнес я спокойно. — Пулемет мне в школе нужен только для одной демонстрации. А потом, — усмешка, — он пойдет на личные нужды.       — Для каких, мать их, «личных нужд» может понадобиться пулемет калибра 7,62?!       — Для, мать их, агрессивных переговоров! — не выдержав, в тон ему рявкнул я.       Мы переругивались в тени старых портовых складов у набережной Темзы, предварительно прикрывшись магглоотталкивающими чарами. Полукруглый ангар, у входа в который мы, собственно, и стояли, был покрыт потеками ржавчины, а кое-где в его стенах красовались и откровенные проплешины. До прибытия второй стороны нашей сделки оставалось минут пять.       — А это вообще законно? — снова нарушил молчание Пэт. Ну не может он и минуты постоять в тишине!       — В мире магглов — нет, — коротко отвечаю я.       — О, спасибо, просветил! А то я не знал, что подобные сделки с оружием запрещены! Колись, давай, твое темнейшество, в мире магов это ведь тоже криминал? — усмехается оборотень.       — Патрик, если я отвечу, что — да, криминал! — ты отстанешь? — устало вздыхаю я. Не прошло и нескольких дней после нашего разговора, а этот мохнатый ветеран Вьетнама уже достал меня до печенок!       — Окей, вопросов больше нет, — пожал плечами он.       В темноте переулка раздались приглушенные шаги. Наш продавец явился.       — Значит, так, Патрик, — обращаюсь к нему я. — Я беру на себя переговоры, ты — оцениваешь качество товара. Что берем, помнишь?       — Да, да, — закатывает глаза оборотень. — Пулемет, несколько пистолетов и винтовок, парочку комплектов обмундирования. Ах, да! Еще гранаты…       — Гранаты-то зачем? — как-то обреченно вздыхаю я.       — Эй, твое темнейшество, давай я буду решать, что из оружия мне нужно для прикрытия твоей чистокровной задницы, окей?       Я лишь скрипнул зубами, но промолчал: с моим доморощенным телохранителем спорить было бесполезно.       А тем временем из туманного полумрака появился хозяин склада.       Не думаю, что стоит описывать провернутую мной сделку. Найденный нами мелкий торговец оружием тащил сюда, на берега Темзы, объедки крупных оружейных картелей Южной Америки и Европы. Так, обычный шакал, ничего серьезного. Но, думаю, если бы какой-нибудь международный оружейный барон, напрямую наживающийся на противостоянии Запада и Советов, вдруг потерял кусок памяти, было бы куда неприятнее. А так… Кому интересен мелкий барыга, толкающий левый товар уличной шпане?       Так что информацию об Особом заказе этот скользкий тип просто позабыл. Обливиэйт наше все.       Отдельно я купил маленький дамский пистолет с пружинной системой, при помощи которой он выскакивал из рукава прямо в ладонь — подарок Молли. Хотя, пока я не придумаю, как преподнести наше примирение, этой пукалке придется дожидаться своего часа в выдвижном ящике моего стола.       Не успели эльфы под руководством Патрика разложить все купленное добро в специальном помещении, как передо мной возник Тикки:       — Хозяин Балтазар! — со странным волнением в голосе произнес он. — Лорд Нотт просит вас срочно явиться к нему в кабинет!       Внутри непроизвольно родился противный холодок. Если брат вот так вот срочно меня вызывает — не к добру это.       И мое предчувствие меня не обмануло.       Войдя в кабинет Мефисто, я приметил, что он не смотрит на меня, упершись взглядом в какой-то белый предмет на столе. Если точнее, то в конверт.       Я сглотнул, чувствуя, что кровь отливает от щек.       На конверте красовалась печать черного сургуча. В виде змеи, выползающей изо рта стилизованного черепа…