Аляска

      В те редкие дни, когда иглы не впивались в кожу Хеди; в те редкие дни, когда она хоть немного приходила в сознание; в те редкие дни, когда её оставляли в покое, — она любила смотреть в окно. На бесконечные песчаные дюны. Как ветер гонял пыль из стороны в сторону, как каждый раз менял высоту и форму гор. Макс говорил, что раньше, давным-давно, ещё задолго до Вспышки, песок здесь, на Аляске, был холодным и кристально белым. Он таял от тепла, а по вкусу походил на обыкновенную воду. Макс говорил, что холодный песок сыпался с неба, хрустел под ногами, покалывал кожу и назывался снегом.       — Ты всё придумываешь! — Хеди пыталась смеяться, но максимум, что получалось — это вялая улыбка уголками губ.       — Нет, — Макс покачал головой. — Мне бабушка рассказывала.       — Бабушка? Ты помнишь её? — Хеди подошла к парню и коснулась его плеча.       — Это единственное моё воспоминание, — он уставился на дюны. — Она говорила, что так было в её детстве. Они жили в Ванкувере, пока его не затопило растаявшими ледниками.       — Ледники?       — Да. Сначала снег и лед превратились в воду, а потом солнце выпалило всё остальное.       Макс замолчал. Хеди тоже молчала. Они оба смотрели в небольшое окно за играющим с песком ветром. Хеди ничего не помнила о своей прошлой жизни, о том, что с ней было до того, как она появилась на этой научно-исследовательской базе, в Лагере на Аляске. Она даже не была уверена в своём имени. Но все врачи называли её именно так.       Тем временем ветер за окном усилился настолько, что от поднявшегося в воздух песка стало темно. Он бился в окно мелкой дробью всё громче и громче, постепенно переходя в сплошной гул.       — Макс, что происходит? — испуганно спросила девушка, не в силах оторвать взгляд от сумасшествия, которое творилось за окном.       Никто не ответил.       — Макс? — Хеди, наконец, посмотрела в сторону.       Но она была в комнате абсолютно одна, её собеседник будто растворился в воздухе.       Девушка услышала неприятный треск и посмотрела на окно. По нему разбегались в разные стороны тонкие белые дорожки. Словно завороженная, она не могла сдвинуться с места. В следующую секунду, не выдержав напора извне, стекло раскололось, и осколки вперемешку с песком ворвались в комнату Хеди. Она успела только закричать и прикрыть лицо руками, пока не наступила темнота и тишина…       …- Хеди… Хеди, открой глаза, девочка, — голос доносился откуда-то издалека, но с каждым словом становился всё ближе и громче. — Хеди, давай, просыпайся.       Глаза не хотели открываться. Ей было страшно. Казалось, если она их откроет, то тут же сверху посыплется песок и осколки стекла.       — Хеди, — женский голос, монотонно повторявший её имя, послышался совсем рядом.       Девушка открыла глаза.       — Добро пожаловать в штаб-квартиру ПОРОКа, милая, — темнокожая женщина в белом халате улыбалась и гладила девушку по волосам. — Меня зовут доктор Кроуфорд, я буду тебя наблюдать.       — Ч… что? — с трудом подала голос Хеди.       — Мы перевезли тебя из твоего Лагеря к нам, чтобы ты помогла нам с лекарством.       — Лекарство? — Хеди будто слышала эти слова впервые, голова была настолько тяжелой, словно в неё залили свинца, но она абсолютно ничего не помнила о том, чтобы её вывозили за пределы Лагеря.       — Лекарство от Вспышки, — доктор Кроуфорд посмотрела прямо в глаза девушке.       — Где доктор Олби?.. Где Макс?.. Они тоже здесь? — говорить было сложно, рот был будто полон песка.       Женщина покачала головой.       — К сожалению, Макс оказался неиммунным.       По словам доктора Кроуфорд, Макс заразился ещё на Аляске. Болезнь сначала прогрессировала медленно, и местные врачи полагали, что, возможно, так проходит выздоровление. Но потом случилось то, что случилось — болезнь стремительно охватила всего парня, и он, не контролируя себя, разнёс весь Лагерь. С ним было сложно справиться обычными способами, потому как болезнь мутировала. Но когда его, наконец, удалось обезвредить, оставшиеся прибыли сюда, чтобы продолжить исследования. Лагерь на Аляске был сожжён, чтобы не допустить дальнейшее распространение мутированного вируса.       — Хеди? Хеди, ты слышишь меня?       Девушка слабо кивнула в ответ. Она не могла поверить, что Макс был неиммуном, ведь они столько опытов прошли вместе, что не было, казалось, никаких сомнений в их уникальности. Тем более, им об этом твердили, сколько они себя помнили. А теперь оказалось, что Макс стал шизом, вот так просто. В закрытой лаборатории. Но как?       — Как он заразился? — спросила Хеди у доктора.       — Ему вкололи вирус, — совершенно обыденным голосом ответила женщина, смотря на шприц с полупрозрачной жидкостью и щёлкая по нему пальцем.       — Как это? Зачем? — недоумевала девушка.       — Так было нужно, милая.       В вену вонзилась игла. Какая она уже была по счёту за её жизнь? Хеди, по всей вероятности, не должна была замечать уколов, но ей всегда было больно, от каждой иглы. Она снова провалилась в сон, в котором на этот раз видела Макса, стоящего рядом с ней возле окна, смотрящего на песок.       — Они сказали, что я шиз, Хеди, — Макс засмеялся. — Я! И шиз! Вот ненормальные.       Она повернулась в сторону парня, но его лицо было серым и в язвах, руки тоже были в таких же язвах, а глаза… Макс повернулся лицом к Хеди, и она закричала. Он правда выглядел как настоящий шиз с выколотыми глазницами и совершенно сумасшедшей улыбкой.       Она проснулась от очередной иголки, вонзившейся под кожу.       — Привет, — сидевшая перед ней молодая девушка слабо улыбнулась. — Я Тереза. Доктор Кроуфорд попросила взять у тебя образец крови для анализа.       Хеди не ответила. Она потерялась где-то между сном и реальностью, не совсем представляя, что из всего происходящего ей не чудится. После пережитого стресса и кучи вколотых лекарств она скорее походила на безжизненный овощ, чем на того, кто может спасти весь мир от Вспышки.       Ноги отказывались идти, её буквально волокли по длинному коридору двое мужчин, пока не остановились возле двери в самом его конце. Один из мужчин повернул большой железный затвор и открыл дверь, а тот, что держал Хеди, попытался поставить её на ноги.       — Ну, заходи, — сказал он почти по-отечески.       Девушка с трудом сделала шаг, ещё один и прошла в комнату. Когда дверь за ней захлопнулась, она без сил рухнула на пол.