Знаешь, Клэри, в моей голове звери. Они бы тебя съели, если бы я разрешил.
«Кларисса» — в его приглушенном голосе шум волн и утреннее пение птиц, губы словно делают маленько «па», произнося имя сестры, как самое заветное таинство. Неторопливо и с чувством. Бархат его голоса мерещится везде: в гуле голосов прохожих, в стенах Института, в собственной комнате, стоит остаться наедине с собой. В конце концов, Клэри понимает, что он у нее в голове. И видит она его везде: в цепочке звезд на клинке Моргенштернов, в собственном отражении в зеркале, даже в Джейсе. Последнее пугает особенно, лишая сна и связи с реальностью. Слишком похожие, растущие под опекой главы зловещего Круга, два брата, которые никогда не знали друг друга, но над каждым из которых незримо порхает рука Валентина Моргенштерна. Каждый из них — эталон сумеречного охотника, но один предан свету, а другой — тьме [ей и питается]. И такая схожесть заставляет Клариссу просыпаться в холодном поту. В последнее время ей слишком часто снится брат, непрошеным гостем проникая в подсознание, порождая хаос в и без того запутанных мыслях. Преследует ее по пятам призраком, которого не поймать. Фрэй усердно скрывает залегшие тени под глазами, бледный цвет лица и невыносимую усталость — выходит почти сносно, но удовлетворения от этого никакого. Себастьян приходит каждую ночь и младшей Моргенштерн кажется, что это последствие недосыпа; галлюцинации — привычное дело для человека, который за последний месяц успевает урывками ухватить сон по три-четыре часа за ночь. Она не кричит, не обнажает клинки и даже не пытается защитить себя. На подкорке точно укрепилось знание, что боль он ей не причинит; кого угодно лишит головы, вырежет сердце или заставит умирать мучительной смертью, но не ее.Кларисса – неприкасаемая. Его сестра. Его кровь. Его. Она всецело принадлежит ему.
Кларисса борется с внутренней тьмой, которая разрастается как раковая опухоль, поражая жизненно важные органы, парализуя их. Она противится влиянию брата, убеждая себя, что его присутствие — фантом, больная игра ее же разума. Но с каждым его визитом, стена, которую скрупулезно возводила вокруг себя Клэри, надеясь защититься, рассыпалась как карточный домик.Джейс. Себастьян. Джейс. Себастьян.
Джонатан шепчет Клариссе на ушко, что заберет ее с собой в Европу. В любой город, которое пожелает ее сердце. Накручивая прядь огненно-рыжих волос, он рассказывает о причудливой архитектуре Амстердама, узких улочках Парижа и волнующей красоте Праги. Кларисса не двигается с места, подтянув колени к груди, замерев, словно перед кровожадным хищником. Марионетка в руках кукловода, не обладающая шансом на спокойную самостоятельную жизнь.Покажешь страх или сбежишь — он тебя сожрет с потрохами.
Мысль о том, что это первая грань сумасшествия посещает охотницу все чаще, навязчиво поселяясь в голове, соседствуя с голосом братца.Тебя нет, Джонатан. Нет. Нет. Нет. Исчезни.
Когда он впервые за долгое время дотрагивается до нее, Клэри окончательно трогается умом. Все это время он был реальным, каждую ночь приходя в ее спальню. Себастьян прикасается нежно и трепетно, но с плохо скрываемым желанием. У Клариссы кружится голова и ей резко становится жарко: даже Джейс к ней так не прикасался. — Моя…, — с усилием в голосе произносит Моргенштерн, ведя рукой по мягкому и теплому девичьему бедру, — Сестра, — Фрэй задыхается, жадно ловя воздух губами. Комната завертелась в причудливом вихре, вынуждая ее закрыть глаза и нахмуриться. Джонатан целует ее губы настолько невесомо, что Клэри кажется, что все происходящее — нереально. Она притягивает его к себе за плачи слишком резко, чем вызывает сдавленный смешок. Юная Моргенштерн все еще не открывая глаз, полностью сосредоточивается на полушепоте Себастьяна и его пьянящем запахе. — Брат, — выдыхает Кларисса и чувствует, как под ее длинными пальцами напрягся каждый мускул мужской спины. В одном слове сошлась вся палитра испытываемых чувств: страх, растерянность, возбуждение и привязанность. Клэри аккуратными мазками прикосновений-поцелуев создавала картину на теле Моргенштерна, не упуская даже самые мелкие штрихи. Он целует ее с жаром, крепко прижимая к себе, вынуждая задыхаться от нехватки воздуха в легких — потрясающее ощущение, заставляющее кружиться голову. Он нехотя отрывается от желанных губ сестры и издает хриплый смешок; идеальная Кларисса сдалась — дама сердца Джейса, уникальный сумеречный охотник и отчаянный воин, дочь Валентина Моргенштерна и его сестра так постыдно стонала в мужских крепких руках, не краснея. Он проник в нее не только физически, но эмоционально, заполняя разум до краев. Такая животная привязанность и желание обладать, что дурманит голову и отключает инстинкты самосохранения.Убей во мне тебя.
Себастьян восхищается своей сестрой: ее талантами, необузданному желанию жить, внутренней силе и красоте каждого изгиба хрупкого тела. Он готов склониться перед ней, если она примет его, признает тьму внутри, которая выжигает все живое — клеймо Моргенштернов — ни отмыться, ни содрать.Что бы о тебе подумал Джейс, Клэри? Что бы он сказал? Маленькая п р е д а т е л ь н и ц а. Вместо того, чтобы вырвать его сердце, отдаешь ему добровольно свое.
Кларисса оставляет созвездия поцелуев-засосов на шее брата; метки, которые сохранятся надолго. В порыве чувств она шепчет его имя, чем вызывает дрожь у Себастьяна. С ее губ имя звучит в стократ слаще. Теперь он – первая необходимость, лечебная таблетка, средство от удушающего голода.Безрассудная охотница. Огненный ураган и сплошная э м о ц и я.
В его глазах безоговорочная и абсолютная преданность, нужда и чистейшее благоговение.Я заберу тебя с собой, моя дорогая Кларисса.
Коснувшись тебя, Клэри, попробовав раз, звери, живущие в моем теле, хотят еще и еще.