Grapefruit skin

Ещё одна тренировка. Танец принуждает гореть тело изнутри, глаза сосредоточенно наблюдают за собственным отражением, за отточенными ловкими движениями, что мелькают в полумраке зеркального помещения, тоненькие дорожки пота стекают по лицу, что приносит небольшое раздражение, а тело начинает плавиться от предчувствия надвигающейся истомы. — Отлично, молодцы, ребята. На сегодня всё, а теперь советую вам пойти принять душ и хорошенько выспаться, вылет в 10 утра. Спокойной ночи! в ответ посыпались куча таких же полусонных благодарностей, ребята, согнув колени, устало, но очень довольно, начали оседать на пол, дабы наконец перевести дыхание. Хореограф добродушно улыбнувшись мемберам, на прощание взмахнула рукой и покинула тренировочный зал. — Черт, а ещё ведь нужно собрать вещи! Чанёль, заметно погрустнев, опустил голову. Вслед за Сухо парни неспешно покидали зал, им уже было всё равно на волочащиеся развязанные шнурки, на влажные от пота волосы, на настойчивые урчания желудков, просивших хотя бы некое подобие на ужин, хотелось только одного… Спать. * * * Бэкхён устало перебирал ногами в сторону своей кровати, после прохладного душа он чувствовал себя бодрее, аромат любимого геля с розовыми грейпфрутами, бергамотом и ладаном приятно увлажнял кожу, и он даже нашёл силы в себе, чтобы достать с гардероба внушительного размера чемодан и положить последний посреди комнаты. Пошумев его замками, Бэк уселся рядом с чемоданом и засмотрелся в темноту, ему нравилось находится в неосвещенном помещении, тогда в его сердце закрадывалось чувство, что он может спрятаться от всего: от сплетен, от оценок своей внешности, деятельности, своей личности, спрятаться в конце концов от мира, который порой так напрягал, осуждал, разочаровывал… Белый тюль плавно пошатывался от тёплого ветра, которого пропускало открытое окно, а за ним слышался привычный шум привычного города. Не спрячешься. Никогда не спрячешься. Они понимали на что идут, сцена была их мечтой. Была? А оставалась ли? Иногда айдол задавался этим вопросом, иногда ему казалось, что не было бы сцены в его жизни и последняя стала бы проще, его действия и поступки бы не обсуждались и не осуждались, он мог бы встречаться с кем угодно, не скрывая этого и не боясь оценки и реакции исходящих от общества, а что ещё хуже - ему бы не пришлось ловить на себе грустные и презренные взгляды расстроенных фанаток, понимая, что, даже не зная этих девушек, он разрушает построенные ими прочные иллюзии и мечты. Бэк ненавидел вторжение в свою личную жизнь, ненавидел расспросы насчёт отношений, да, ему было страшно, он боялся угроз, он не хотел жить в страхе за себя и свою любовь, он боялся жить в окружении взглядов полных ненависти и печали, и понимать, что причиной тому был он, а ведь он просто хочет любить и быть любимым, как и все другие, открыто, не скрывая. Но айдол также понимал, что музыка - его душа, его разум, его наполнение, он давно давал себе отчёт в том, что ради неё он готов отказаться от многого, что вернув время вспять он бы всё равно выбрал тот путь, по которому сейчас идёт… Этот порой навязчивый, утомительный, но уже родной, уже ЕГО путь. Внезапно кто-то зажег небольшой торшер находившийся около двери, который мгновенно осветил комнату в темно-синих тонах, задумчивое лицо её владельца и, конечно же, самого ночного гостя. — Сэхун? Что ты здесь делаешь? Все в порядке?  Бэк рывком поднялся на ноги, будто бы и никакой усталости не существовало и обеспокоено вглядывался в пришедшего на ночь глядя гостя. — Да… Прости, ты ведь ещё не спал? Сэ мельком пробежался взглядом по комнате, подмечая, что постель аккуратно заправлена, а значит Бэк ещё не ложился. — Нет, ещё нет, я складываю вещи. Бэк мило улыбнулся, и,заметив, что за своими мыслями ещё даже носки положить не успел, почесав затылок, неловко добавил: — Эм, ну вернее, начинаю складывать. В сию же секунду, даже не дождавшись хоть какого-либо ответа от Сэ, он резко развернулся и зашагал в сторону гардеробной, начиная хватать все без разбору шмотки. Ему всегда нравилось как он выглядит, а ещё больше ему доставляло удовольствие видеть, что то, как он выглядит, нравится и другим, поэтому он никогда особо не заморачивался какую одежду лучше взять, а какую оставить, в конце концов плохой у него и быть не может, а если такая и найдётся, то он считал, что одев он «спорную» вещицу в свет — она тут же станет высоким показателем хорошего вкуса. Бэк бросил охапку одежды на шёлковое постельное бельё цвета индиго, его любимое, между прочим, и начал аккуратно помещать всю свою прелесть, одну за другой, в верно ожидавшей своей участи чемодан. — Тогда зачем ты пришёл? Уже поздно, нам всем не мешало бы выспаться. Бэкхён сказал это, даже не оторвав взгляда от своего занятия. Сэхун, не сводя сосредоточенного взгляда с рядом стоящего мембера, потянулся поправить небрежно брошенную Бэком в чемодан алую клетчатую рубашку, при этом расслабленно переходя длинными пальцами от мягкой ткани на кожу пальцев своего собеседника, начиная нежно поглаживать последнюю. — Малыш, я соскучился… — Сэ, не переставая трепетно поглаживать руки рядом стоявшего Бэка, прижимался всё ближе и ближе, томно утыкаясь носом в гладкую шею парня, — так вкусно пахнёшь, грейпфрут с твоей кожей несомненно идеальное сочетание. Бэк озадаченно взглянул на Сэхуна, даже перестав на какой-то момент возиться со своим багажем. Младший так ласково перебирал его ещё влажные после душа волосы, так размеренно дышал, был так невыносимо рядом. — Сэ, что же мы делаем? — Бэк уже не мог контролировать накатившейся желание от присутствия рядом такого любимого человека. Его голос дрожал, а глаза нервно бегали по очертанию лица макнэ. — Вот это… - Сэхун резко притягивает растерявшегося Бэка за ворот вишнёвой пижамной рубашки и наконец находит в слабо освещённом полумраке столь родные и желанные губы.