Признание себе

       Роуз было ровно сто лет. Оглядываясь на свою жизнь с высоты стольких прожитых лет, она не могла бы назвать ее заурядной или сложившейся несчастливо. Еще бы, дожить до такого почтенного возраста мало кому под силу, однако дело даже не в этом. Женщина смогла найти свое место в жизни, по призванию, но не по принуждению, стала актрисой, вышла замуж, родила детей и успела пожить с внучкой. Но, все-таки и это не главное в ее судьбе. Роуз Кэлверт, в девичестве Дьюитт Бьюкейтер, много-много лет назад носила изысканные платья в лучших традициях моды начала 1900-х годов и … прогуливалась по палубе лайнера «Титаник». Иногда ей самой бывало трудно поверить в то, что она была одной из пассажиров печально известного корабля, хоть всё и было так реально и так ощутимо, что порой до сих пор чувствовались обитые нежным шелком новенькие диваны, ароматы духов светских модниц и пронизывающий холод Атлантического океана. Тем не менее, это казалось каким-то самым невероятным сном из всех самых невероятных снов на свете. Ничего удивительного в том нет, ведь всегда непросто уверовать в то, что такого немыслимого масштаба событие могло произойти именно с тобой. Она больше не желала олицетворять это со сном и прятаться от воспоминаний. Женщина сделала для себя невероятное и села за написание книги. Это будет откровением даже для самой себя, потому что многое придется переосмыслить, признаться себе в чем-то доселе казавшимся ложью и обманом. Может, в действительности же, это был самообман. И вот…       Роуз и хотела и не хотела помнить о случившемся. После того, что произошло уже никто из чудом спасшихся не возвратился прежним, ни простые неимущие работяги и без того видавшие виды, ни заносчивые леди, никогда не знавшие бед и печали. Роуз в свой черед тоже вернулась другой и была этому рада. Когда ей становилось тяжко от воспоминаний о той ночи она пыталась направить свои мысли в иное русло и думать о том, как этот круиз изменил ее внутренний мир и это было одним из тех немногих моментов, которые подсказывали, что помнить стоит. Некогда осуждающая всех спесивых дам и не менее напыщенных зажиточных джентльменов, она теперь понимала, что была совсем такой же. И один лишь Бог знает сколько бы ещё оставалась таковой, если бы не один никому неизвестный парнишка по имени Джек Доусон. Он был обыкновенным неприкаянным бродягой, художником, который в роковой карточной игре выиграл билет в один конец, но и вместе с тем свое счастье. Да, Роуз вспомнила, что тогда в последние минуты сказал ей Джек. Он сказал, что не жалеет о том, что оказался на том корабле, не жалеет о том, что случилось и даже если суждено погибнуть — он точно знает, что это были лучшие дни в его жизни, потому что он повстречал её. Роуз помнит эти слова и, каждый раз думая о Джеке, мысленно обещает ему не жалеть ни о чем и никогда не сдаваться, как пообещала тогда. Конечно, конечно Джек был прав, нельзя жалеть. Да и о чем? Неужели о том, что в этом путешествии она наконец смогла разобраться в себе и своих чувствах, о том, что повстречала хороших и самоотверженных людей, о том, что изменилась, пусть и не до конца, и о том, что узнала, что такое любовь и прикоснулась к ней? Нет, теперь нет никаких сожалений. Хотя… что-то все-таки осталось внутри, но не касающееся кого-либо, а только лишь ее одной. Все это признание самой себе и настала пора осознать, что она во многом была не права. Женщина поняла, что жалеет лишь только о том, что была не такой, какой должно было бы быть с теми, у кого больше нет возможности попросить прощения и по-человечески поговорить.       Каледон Хокли … Кэл. Такой непростой человек в ее судьбе. В тот год он казался ей живой тюрьмой, надсмотрщиком, который осмеливался говорить ей о любви и прикрываться ею. В нем были недостатки, но, ведь, как и во всех людях, да и не такие ужасные они и были, если сказать по чести. Она никогда не ненавидела его, но и не ощущала в его обществе того, о чем пишут в любовных романах. Это и поселило в ней ложные чувства. Она просто не любила его, а он не был в том виноват. Вдруг она немедленно вспомнила как ее уговорили сесть в шлюпку, затем она подняла взор на наблюдавших за ней с палубы людей и увидела их двоих. Мужчину, которого любила сама и мужчину, который любил ее, но не был любим в ответ. Тогда она, конечно же, не думала об этом, но сейчас вдруг ясно увидела какая большая трагедия кроется в этой безмолвной картине. Роуз жалеет, до боли в сердце жалеет только лишь о том, что не попросила у него прощения за свою нелюбовь и больше уже никогда не сможет этого сделать. Кажется, она прекрасно понимает, что глупо было бы ожидать от себя семнадцатилетней мудрости и понимания всей глубины таких непростых вещей, но все равно не может себя простить за то, что не усмирила свои гнев, обиду и страх, что не остановилась и не подумала о чьих-то еще чувствах кроме своих собственных. Роуз задумалась. «Легко же теперь старой умудренной жизненным опытом бабке порицать маленькую девочку за юношескую глупость и недальновидность, да, Роуз?» — посмеялась она про себя. К сожалению, Титаник принес ей только первый серьезный жизненный опыт, а до той поры никакого багажа за плечами не было. «Милый, славный Кэл.» Он продолжал любить ее и идти за ней даже после ее измены, после того, как она дала ему понять, что в ее глазах он чудовище. Конечно он любил и это тоже стало так явтственно и отчетливо понятно только теперь. Каледон выбрал себе невесту с сомнительным приданым в виде долгов ее разорившегося семейства, а почерком благородства ей с тех пор служила одна лишь знатная фамилия. Он бы не сделал такого осмысленного выбора будь он очередным охотником за славой и богатством. Вместе со своим сердцем он подарил ей сердце океана, которое она спустя много лет отдала тому, чье имя оно носило. У Роуз промелькнуло в голове, что даже умудренные опытом бабки могут совершать глупости. Вот какая штука. Теперь ей бы больше всего хотелось сохранить его в благодарность и на память от того, кто преподнес подарок. Да, именно благодарность. Если не любить, то следовало бы быть хотя бы благодарной ему за все. Роуз помнила, как уже находясь на борту Карпатии она внезапно заметила его, он искал ее среди выживших, она знала это. И вот вновь, после всего, что было, понимая, что она все равно уже больше никогда не примет его и их судьбы не пересекутся вновь, он снова искал ее.       Уже ничего не поделать. Остается только надеяться, что все те люди, которые заслужили куда больше любви или понимания, чем им дала Роуз, сейчас на небесах слышат ее и прощают ей то, что она сама не может простить себе. Злой волею судьбы ни одного такового человека больше нет в живых. Ни матери, ни Джека, ни Кэла, ни Томаса Эндрюса, ни Брюса Исмея, ни капитана Эдварда Джона Смита. Нет не только этих людей, но и большого, ни в чем не виноватого создания, которому Роуз тоже вменяла в вину сотворение этой катастрофы. Титаник был восхитительным кораблем, приводящим в изумление всех и каждого, кому довелось увидеть его. Одна только мисс Бьюкейтер окинула его пренебрежительным взглядом и сделала пару колких замечаний, о чем точно — она уже не помнит. Нынче она чувствует, что ей стыдно даже перед этим неодушевленным предметом, который без прикрас был так очарователен, так красив, будто сами боги ваяли его. Должно быть, он был слишком божественным для этого мира и могучий бог Титан, в честь которого корабль мечты был назван, забрал его к себе, не дав завершить свое первое путешествие. А все потому, что люди не сберегли его, ослепленные своим счастьем и его красотой не вспомнили о его и своей безопасности. Его звали кораблем мечты, мечтою он и останется. Женщина снова подумала обо всех, кого укоряла во всевозможных мыслимых и немыслимых грехах. Брюса Исмея за то, что настоял на удвоении скорости судна, дабы доказать всему миру, что Титаник не только самый ослепительный, но и самый быстроходный лайнер. Капитана Смита за то, что, будучи главным на корабле пошел на поводу у мистера Исмея и не воспрепятствовал такой рискованной затее. Впередсмотрящих Фредерика Флита и Реджинальда Ли винила в том, что слишком поздно обнаружили всеобщую погибель. Она не винила разве что одного только Томаса Эндрюса, конструктора Титаника, который сам раскаялся в своих провинностях в последний раз, когда они виделись. Роуз задумалась, а что бы она думала о нем, не сказав он этого тогда. Наверняка и тот был бы причислен ко всем остальным недобросовестным и самоуверенным виновникам. «Вот уж кто должен раскаиваться, так это я», — нахмурившись и отвернувшись, как бы стыдясь самой себя, сказала Роуз. В ту ночь она больше не видела капитана и уже много позже по рассказам узнала о том, что он решил до последнего оставаться со своим кораблем и пошел ко дну вместе с ним, но мистера Эндрюса она видела, видела в минуту отчаяния и сильнейших душевных терзаний. Он просил у нее прощения за то, что не построил для нее более надежного корабля, а в его глазах были такой безмолвный ужас и сожаление, что становилось больно. Этот человек больше всех мучался с того самого момента, как узнал о том, что Титаник столкнулся с айсбергом и его сначала напряжение с каждым часом все больше перерастало уже в безумие. Эндрюс винил одного себя в том, что случилось и решил, что после этого просто не сможет жить дальше. А Роуз не попыталась уговорить его спастись. «Добрый, хороший мистер Эндрюс, простите меня», — Роуз едва вымолвила сквозь слезы. Она догадывалась, что мужчина не согласился бы идти с ней, но ей было бы чуточку легче, если бы она хотя бы сказала тогда: «Прошу, идемте. Я не хочу, чтобы вы погибли, вы не виноваты!». Он бы с горечью улыбнулся, взял ее руку и сказал бы: «Милая Роуз, не беспокойтесь обо мне… так надо, так правильно».       Да, статься так действительно надо было, чтобы все это произошло. У судьбы на нас свои планы, свои карты, схемы и чертежи, прямо как у моряков дальнего плавания. С той ночи океан стал полон слез и печали. На его дне спит самый прекрасный корабль из всех когда-либо существовавших, а на небе находятся люди, которые не жалели ни о чем, смиренно приняли уготовленное судьбой, которые достойно встретили смерть, не убегая от нее и любили даже тогда, когда им запрещали любить. Теперь Роуз, вспоминая этих дорогих ее сердцу людей и следуя их примеру, тоже больше не бежит от любви к тем, кого презирала, от понимания тех, кого осуждала, не бежит от правды. Разговор наедине с сердцем и душой смог состоятся, внутри все наконец встало на свои места, вернулся покой и умиротворение, а слова людей, с которыми довелось повстречаться, как и они сами, приобрели новый смысл.             Для целого мира и эти люди, и Титаник уже давно заслуженно стали настоящей легендой, неподдельный интерес к которым никогда не утихнет в небезучастных сердцах людей, а для Роуз все они останутся теми, кого она будет любить до конца своих дней. — Пообещай мне, что ты не сдашься. — Я обещаю.