Время не лечит. Оно тихо наблюдает со стороны, как затягиваются раны, рушатся надежды. Оно равнодушно улыбается. Ему все равно.
— Ну, и что вы думаете по поводу этих двух? — Армян развернулся на остальных ребят, когда Шеминов покинул гостиничный номер, в котором собрались импровизаторы. Стас обещал вернуться в скором времени, его телефон постоянно кто-то терзал. — Одно хочу сказать — девчонка мне нравится больше, — усмехнулся Арсений. — Как она лихо этого петушка обставила. Дверь открыли своим ключом или дубликатом, — передразнил Кирилла Матвиенко. — И тут эта Женя такая — дверь взломали, только идиот мог не заметить царапины. Мне иногда кажется, что я живу ради таких моментов. — Вы серьёзно? — питерские импровизаторы вздрогнули, настолько неожиданным для них было услышать голос парня. — Вас не напрягло, что у неё как-то складно всё вышло? И на концерте она оказалась. И дверь взломанную увидела, и прослушку нашла. Она её услышала, вы, правда, в это верите? — покачал головой Шастун, поднявшись со своей кровати. — Я не верю в такие совпадения. — Как я понял, она приехала вместе с этим Кириллом. Делаю ставку на то, что между этими двумя что-то есть, — спокойно пояснил Позов. — Тох, просто признайся, что тебя задело, что единственная девушка, выбившая тебя из колеи, оказалась работником супер-пупер управления, — нервно рассмеялся Позов. Дима поймал себя на мысли, что за последние два месяца все его попытки подколоть Антона напоминали хождение по минному полю. Никогда не знаешь, в каком месте взорвется бомба. — Я бы на твоём месте присмотрелся к ней, — подключился Арсений. — Она, как и ты, любит толстовки. Любит толстовки. То же самое говорил ему Поз, когда Шаст познакомил его с Ириной. Кузнецова, которая в тот день вряд ли планировала знакомиться с Димой, пришла на свидание к Антону в розовой толстовке. Шаст ждал её точно в такой же. Поз ещё долго вспоминал это, когда они все вместе собирались на его даче. — Ребят, — объявил Шеминов, появившись в номере. За его спиной маячили знакомые лица. Импровизаторы каждый раз будто пробуждались ото сна, в котором им казалось, что всё хорошо, и единственная их проблема состояла лишь в том, чтобы вернуть Шаста к его заводским настройкам. — Женя и Кирилл, думаю, что вы их помните. — Привет, — сухо поздоровался Шмелев, «забыв» поднять глаза. — Всем привет! — Женино настроение разительно отличалось от настроения её коллеги. Она одарила улыбкой всех парней, находившихся в комнате, и Антону пришлось признать, что это всё-таки располагало к себе. Когда она установила зрительный контакт с каждым, Антон взмолился, чтобы всё вернулось к той тишине, которую вызвала реплика Попова. «Отлично. Она теперь всё знает», — подумал про себя Антон, когда девушка уделила ему чуть больше внимания, чем в прошлый раз в гримёрке. Выделять никого нельзя, такой поступок может понести за собой проблемы. — Парни, — хлопнул в ладоши Шеминов, — вчера Слава (ген. продюсер ТНТ — прим. автора) подписал контракт с управлением по обеспечению безопасности. Нашей с вами безопасности, — Шеминов неожиданно смолк, испуганно повернувшись на Котовскую и Шмелева, — вы уверены, что в нашем номере нет прослушки? — За пятнадцать минут до вашего возвращения наши ребята провели зачистку, — ответил за Котовскую Шмелёв, чтобы подчеркнуть свою важность. — Последующие пятнадцать минут они охраняли ваши номера и исчезли ровно до того момента, как вы появились из-за угла. Антона, как и остальных импровизаторов, переглянувшихся между собой, оскорбило столь наглое вмешательство в личное пространство. — Здорово, — восхищался тем временем концертный директор ребят. — Короче, пацаны, — задор в голосе Шеминова поубавился, — теперь эти двое будут отвечать за нашу с вами безопасность. Вопросы есть? Женя ждала вопросов, потупив взор. От неё буквально разило неуверенностью, правда, никто из парней не понимал истинной причины, о которой знал только Шмелёв. Он прекрасно знал, чего боялась Котовская. Сколько раз ей приходилось слушать глупые шутки по поводу того, чем она занимается. — Вопросы есть. Мама ругать не будет? — смеялся каждый второй, когда видел, кто будет его охранять. Конечно, острая на язык Котовская всегда находила слова для обидчика, но Кирилл знал, что сегодня она их не найдет. Он называл её состояние пограничным. В то время как мозг Жени был готов работать, её тело игнорировало попытки вернуться к работе. Временная отставка играла против Котовской. Шмелёв прекрасно понимал, что подруге придётся навёрстывать упущенное, ровным счетом, как и привыкать к своим не совсем обычным клиентам. Кирилл осмотрел ребят. На губах у Попова растягивалась медленно улыбка, но Шмелёв предостерегающе покачал головой, гарантировав проблемы Арсению. Только посмей. — Отлично, — кивнул Шеминов. — Ребят, вам слово, — он повернулся на Женю и Кирилла. — Да, спасибо, Стас, — откашлялся Шмелев, поняв, что Женя молчала. — Для обеспечения вашей безопасности нам придётся находиться постоянно рядом с вами, — он столкнулся взглядом с Шастуном, изучавшим с недоверием Котовскую. — Поскольку вы постоянно на виду у тысячи людей, просто так ввести нас в вашу семью не получится, — он обвёл взглядом каждого, как это делала всегда Женя, потому что обычно она выполняла эту часть работы. — Наше якобы знакомство состоится на публике, поэтому к вам огромная просьба — сделайте то, что вы очень хорошо умеете, сыграйте наше знакомство, заставьте зрителей поверить, что никогда раньше не видели нас. — Правильно ли я понимаю, что завтрашний концерт отменяется? — подал голос Позов, подняв руку. — Переносится на три дня. Все улажено с организаторами, — ответил за сотрудников управления Шеминов. — Да, Серёж, пожалуйста. — Это вы будете с нами по гастролям таскаться что ли? — усмехнулся Матвиенко. — Да, — кивнул Шмелёв, покосившись на Котовскую, которая по-прежнему молча изучала актёров. — Мы будем ездить с вами на концерты, жить в одной гостинице. — Спать в одной кровати, — засмеялся Матвиенко. — Можно я буду спать с девушкой? Шмелёву шутка не понравилась. От взгляда Шастуна не ускользнуло, что Женя осторожно коснулась ладонью руки Шмелёва, заставив его расслабиться. Это прикосновение раздражило Антона. — Спать в одной кровати я ни с кем не собираюсь. Это не прописано в моём контракте, — выдала холодным голосом Женя. — Мы будем жить в отдельных номерах, присутствие на ваших концертах для нас обязательно, все расходы при этом на себя берёт наше управление. Ваш бюджет урона не понесёт. Антон пристально изучал девушку. Дело было не столько в интересе к её персоне, сколько в том, что это раздражало Шмелёва, который с первой встречи невзлюбил его. Шастуну хотелось, чтобы эта ненависть была хотя бы оправдана тем, что он рассматривал коллегу Кирилла. Сотрудница управления по обеспечению безопасности Женя Котовская была обычной. У неё были обычные огромные карие глаза, а её обычные волосы были собраны в высокий хвост. На симпатичной мордашке, которую не портила бледность и круги под глазами, не было ни грамма косметики. Одета Котовская была просто: белая спортивная тёплая кофта с высоким воротником с рукавами, полностью скрывавшими запястья девушки. Ноги обтягивали обычные джинсы классического синего цвета, которые подчёркивали упругую попу и накаченные икры. Обувь на Жене, разумеется, была удобная, на ногах красовались белые рибоки — не самый удачный выбор для конца февраля. Шастун искренне пытался проникнуться хотя бы подобием симпатии к незнакомой девушке, с которой предстояло работать, поэтому выискивал точки соприкосновения: запястья девушки были голыми, ни часов, ни браслетов, ни колец, ни единой побрякушки, которые любили, как ему казалось, все его знакомые девчонки. Единственным украшением, которое Антон отметил ещё в прошлую встречу, было обручальное кольцо, висевшее на шее Евгении. — Ваше управление не обделено финансами? — издал смешок Попов. — Ну, вы же как-то справляетесь со своими расходами, — изогнула бровь Котовская. — Да и тем более, в нашем управлении нет парней, помешанных на своей внешности, поэтому наша смета не несёт большие потери, — Шмелёв хмыкнул, поддержав шутку подруги. Шастун и Позов, сидевшие за Поповым, шутку оценили. Матвиенко решил воздержаться, но Антон видел, что и по его губам скользнула улыбка. Шеминов улыбался с самого появления ребят, поэтому было непонятно — понравилась ли ему шутка Котовской или он выдавал улыбку на автомате, игнорируя сложившуюся ситуацию. — Ещё вопросы? — дурная привычка Котовской сталкиваться ежеминутно взглядом с каждым начинала Шастуна раздражать. Она остановила взгляд на Шеминове, выделив его главным в их команде. Стас пожал плечами, дав понять, что для него расклад давно понятен. — У нас будет к вам небольшая просьба. Не могли бы выделить нам два ваших номера для беседы с каждым наедине, — попросила Женя Шеминова. — Буквально пара вопросов, много времени не займём. Остальное будем узнавать в процессе работы. — Конечно, — импровизаторам показалось, что Стас был готов выполнить любую просьбу девушки, хоть попроси она его станцевать на столе. Креативный продюсер хлопнул в ладоши. — Парни, вы слышали Женю. Освобождаем номер. — Господи, мы ещё не начали ездить вместе на гастроли, а она меня уже бесит, — буркнул Матвиенко, поднявшись с кровати, в которой до этого вальяжно развалился. Шастун из-под ресниц посмотрел на Котовскую, попытавшись уловить реакцию на сказанные Армяном слова. Антон был уверен, что она слышала заявление Матвиенко, однако на её лице не отобразилось ни единой эмоции. — Ты же знаешь, что мы в любой момент можем поменяться, — наклонился к девушке Шмелёв, проводив взглядом парней. — Спасибо. Я справлюсь. — И для чего это всё? — развёл руками Попов, прислонившись к стене коридора. — Нам нужно будет задать вам несколько вопросов без посторонних, наедине, — напомнила Котовская, заняв своё место около отведённого ей номера. — У нас нет друг от друга тайн, можно было опросить всех в номере, — возмутился Позов, по привычке пощупав переносицу. — Вам так кажется, — покачала головой Котовская, толкнув дверь позади себя. — Арсений, я начну с вас. — Сергей, идёмте за мной, — пригласил, в свою очередь, другого импровизатора Шмелёв. — Я думал, что со мной будет разговаривать девушка, — расстроился Матвиенко, повиновавшись. — Воронеж оставили на десерт, — усмехнулся Позов. Шаст сполз по стене и сел на пол.***
— Как ты отреагировал на решение Шастуна уйти из шоу? — после вопросов по его биографии Женя задала Арсению неожиданный вопрос. Попов с самого начала допроса вёл себя по-хамски. Нет, ему не хотелось так себя вести, но что-то внутри заставляло вести себя именно так. Стоило ему оказаться с девушкой один на один в номере, он растянулся в кровати и сложил руки на груди, имитируя сеанс с психологом. Отвечал на вопросы неохотно, сопровождая всё это недовольной миной. — Ты же догадываешься, что мы все прекрасно понимали истинную причину его ухода, — Арсений сел на край кровати и посмотрел на Котовскую, которая делала пометки в своем ежедневнике. — И тем не менее… — подсказала ему девушка. — Как ты думаешь, какой максимальный возраст комика? — Попов сложил руки в замок и поднял свои глаза на Женю. Котовская внимательно смотрела на него, жадно впитывая его черты. Его кристально-чистые голубые глаза не могли оставить равнодушной, располагая к открытому разговору в то время, как сам их обладатель закрывался от собеседницы. Идеальные черты лица заставляли любоваться мужчиной, сидевшим напротив, а до взъерошенных волос хотелось дотянуться рукой и поправить их, пригладив. Женя сузила глаза, сосредоточившись на разговоре. Арсений явно заметил выдержанную паузу, потому что в уголках его губ появилась усмешка. Он знал свой главный козырь и умело его продавал. — Я не знаю, сколько лет Петросяну, — пожала плечами Евгения, закинув ногу на ногу, повторив позу Попова. — Без шуток если? — Арсений подпёр подбородок рукой и посмотрел в глаза Котовской, не разрывая зрительного контакта. — Сорок, — навскидку произнесла Котовская, постучав ручкой по своим губам. Арсений невольно залюбовался этим действом и посмотрел на её губы. Пойманный с поличным он перевёл взгляд на её глаза. Глаза цвета горького шоколада. — Самый лучший возраст. Шутки ещё шутятся, девочки ещё хотят, — пожала плечами Котовская. — Посчитаешь, сколько лет мне осталось? У тебя же там указана дата моего рождения, — Арсений кивнул на её ежедневник. Своё имя, выведенное красивым почерком Жени, Попов прочитал сразу, как девушка только открыла его. — А теперь сама подумай, был ли я рад решению Антона, зная, что без него шоу потухнет. Котовская задумчиво кивнула, поджав губы. — Почему ты развёлся со своей женой? У девушки определенно был талант в допросах. Она, скорее всего, рассчитывала на элемент неожиданности, резко перескочив с одной темы вопросов на другую. — Я не хочу об этом говорить, — Женя увидела, что Арсений поменялся в лице и, разумеется, сделала для себя заметку, правда, пока что только в своей голове. — Я не люблю, когда моя личная жизнь становится достоянием общественности, — оправдал Попов свою реакцию, Котовская коротко кивнула. — Ты до сих пор носишь обручальное кольцо на левой руке. Обручальное кольцо носят на левой руке по нескольким причинам, — продолжила Женя, осознав, что Арс не спешил отвечать на её вопрос. — Обручальные кольца носят на левой руке католики. Не думаю, что ты придерживаешься этой веры, поэтому перейдем ко второму пункту. Причиной надевания пальца на другую руку является потеря супруга. Мы оба знаем, что твоя бывшая жена жива. Конечно, ты можешь носить кольцо на левой руке, чтобы показать всем, что ты в разводе. Хотя, психологи не советуют так делать. Они полагают, что кольцо продолжит напоминать человеку о прошлой жизни, поэтому станет серьезным препятствием на пути построения нового счастья. Но вернемся к нашему разговору — ты не любишь афишировать свою личную жизнь, — она развела руками. — Я не спрашиваю тебя, почему ты носишь обручальное кольцо на цепочке, — огрызнулся Арсений, затравленно глядя на Котовскую. Она не изменилась в лице. — Ты и не должен меня охранять, — отбила лихо подачу девушка. — Это что-то вроде ностальгии, да? Руки помнят. Надпись на твоей печатке. Очарование от девушки начинало рассеиваться. Попов поднял на неё свои голубые глаза и посмотрел в её карие. Там крылась бездна, страшно было подумать, что могло происходить на самом дне, какие демоны могли там поджидать. — Как ты считаешь, у тебя есть враги? — Котовская наклонила голову на бок, не отрывая взгляда от мужчины. Если бы не её дурацкие вопросы, можно было решить, что она с ним флиртовала, любовавшись. — Парни, чьи девушки вздыхают по мне, считаются? — очаровательно улыбнулся Арсений. Женя усмехнулась, поставив ещё одну галочку напротив характеристики Попова, которую озвучила в кабинете Кантемирова. Хорош, зараза, и ведь понимает, что я ведусь на эту магию. — Если они могут писать письма с угрозами, то да, — кивнула Евгения. Улыбка исчезла с лица импровизатора. — Заводил когда-нибудь интрижки с поклонницами? — Что ты имеешь в виду? — Бывало ли такое, что ты выделял девушку из толпы, после чего шёл вместе с ней в номер? — равнодушно пояснила Котовская. — Нам нельзя никого выделять из толпы. Кстати, Шаст забыл об этом правиле, когда побеспокоился о тебе. Думаю, что он уже жалеет об этом, — Арсений искривил губы в издевательской усмешке. Котовская смерила Попова взглядом, попытавшись уловить его истинное отношение к ней. Он её не презирал, ему хотелось с ней играть. Проверку со стучащей по губам ручкой он провалил, Женя видела, как он закусил губу. Она не понимала, каким образом работала эта магия, но она работала. — И что не было той, ради кого хотелось всё нарушить? — она растянула губы в улыбке и опять склонила голову на бок. — Шастун выделил тебя из толпы, это что-то изменило? — скопировал её движение Попов. Женя поджала губы — и чего он привязался к этому Шастуну. — Если бы я была бешеной фанаткой вашего шоу, на которую во время концерта обратил внимание вернувшийся с фурором парень… Да, я думаю, что это что-то бы поменяло. — У нас в контракте прописано, что мы не должны выделять никого из толпы. Ни-ко-го. Импровизаторы любят абсолютно всех и рады каждому на своём концерте. Мы команда, мы семья. Мы не певцы, которые приехали на гастроли, выловили девочку из толпы и переспали с ней. Котовская кивнула, ответ Попова её вполне устроил. — Матвиенко, Позов или Шастун? — Что? — не понял Арсений. — Навскидку, кто вляпался в неприятности? — Ты не назвала Стаса. — Ты считаешь, что письма для Шеминова? — Я этого не говорил, ты просто не упомянула его в разговоре, — возмутился Арсений. — И всё же… — Шастун, — выдохнул Попов.***
— Я понимаю, что обстановку вряд ли можно назвать комфортной, но давай сразу перейдём на ты, — попросила Котовская, когда в номере появился Шаст. — Да, конечно, — сговорчиво кивнул он, присев на край кровати. Женя сидела, закинув ногу на ногу, как это делал обычно Арсений. Это не ускользнуло от взгляда внимательного Антона. — Антон, как ты считаешь, есть ли у вас общие враги? Девушка писала что-то в ежедневник и, если бы Шастун не видел, как шевелились её губы, он бы мог решить, что вопрос ему задал кто-то другой. — Моё возвращение заставило рейтинги программы подняться вверх. Воля сказал, что даже новый сезон Comedy Club’а по степени ожидаемости уходит на задний план. — То есть, ты признаёшь, что рейтинги передачи напрямую зависят от твоего присутствия в ней? — резко перевела тему Котовская, подняв на него свои глаза. — Я… нет. Я не совсем об этом. — Почему ты вернулся? — Антон тяжело вздохнул. Попов был прав, когда шепнул ему, что будет сложно. Шаст до последнего надеялся, что ему придётся идти в номер к Шмелёву. — Ты не думаешь, что эти письма предназначены для тебя? — она пёрла как танк, уловив его замешательство. — Не думаю, что я кому-то настолько мог встать поперёк горла. — Незадолго до твоего ухода из Импровизации ты покинул своего другого приятеля. Как Илья Макаров отнёсся к тому, что ваш дуэт больше не будет выступать в «Не спать»? — Что? — Помимо импровизаторов ты покинул и своего друга по шоу «Не спать», — повторила Котовская. — Насколько нам известно, Макар пригласил другого приятеля, но глупо называть дуэт «Шастун и Макар», когда Шастуна в нём нет. Как Илья отреагировал на твоё решение? — Какое отношение Макар имеет к тому, что происходит в гримёрке «Импровизации»? — вполне логично поинтересовался Антон. — Наш дуэт распался ещё до заморозки «Импровизации». — Вот именно, — щёлкнула пальцами Котовская. — Почему именно «Импровизация»? Почему, например, не возобновление дуэта «Шастун и Макар»? Антон опустил глаза и попытался спрятаться в собственных ладонях. Шеминов обещал ему, что не станет подпускать к ребятам журналистов, пока Шастун не будет к этому готов. Лучше бы поклялся не подпускать к нему Женю Котовскую, чёртову сотрудницу особого управления. Женя молчала, остановив поток вопросов, который сбивал с ног Антона. — Я просто не готов, — тихо произнёс Шастун. — Мне нужно время… — Понятно, — проговорила Котовская сухо, но Шаст услышал, как её голос дрогнул. — Ты бы хотел оказаться в одной комнате с Кириллом, верно? — Антон решил, что он ослышался. — Тебе бы было проще говорить со Шмелёвым, чем со мной, да? — она захлопнула ежедневник. — Вы оба меня раздражаете, если честно, — признался Антон. — Что тебя бесит в Шмелёве? — Шаст не мог поверить, что она задала ему вопрос, не связанный с делом. — Со мной-то в принципе ясно. Ты нарушаешь правило Шеминова, выделяешь меня из толпы, а я оказываюсь кадетом управления по обеспечению безопасности. Парни уже пошутили по этому поводу? — Шаст охеревал, как она верно расставляла всё по своим местам. — Но в чём причина раздражения к Кириллу? — Он заносчивый. Делает вид, что нас в комнате не существует. Сегодня первый раз обращался к нам лично, при этом копируя твои действия, — Шастун не стал отрицать правоту Котовской, когда она озвучила его мысли. Женя кивнула. — Его некоторые фразы… Шеминов говорит, что мы не идиоты, а этот урод задерживает взгляд на мне. Женя улыбнулась, услышав оскорбление в сторону приятеля. — Тебя набаловали. — Что? — Отношение ребят к твоей трагедии заставляет остро реагировать тебя на любой раздражитель. Не думаю, что взгляд был дольше хотя бы на пять секунд, когда Кирилл посмотрел на тебя, — Котовская сложила руки на груди. — Но за последнее время ты привык, что к тебе приковано постоянное внимание общественности, поэтому по инерции принял недовольную физиономию Шмелёва на свой счет. — Ты хочешь сказать, что у меня воспалено воображение, и его презрение по отношению к себе я придумал? — возмутился Шастун, вскочив с кровати. — Заметь, не я это сказала, — покачала головой Котовская, даже не подняв на Антона глаз. Шастун приземлился обратно на кровать. — Что вас связывает? — выпалил он. Женя вопросительно изогнула бровь и посмотрела на Антона. — Тебя и Кирилла, что между вами? Он твой парень? — Бывший парень, — повела она равнодушно плечами, искренне недоумевая, с чего вдруг такой интерес к её личной жизни. — Ты же знаешь, что общение с бывшим ничем хорошим не заканчивается, — поучительно поинтересовался Шаст. — Самооборона? — усмехнулась Котовская, откинувшись к спинке кресла. — Техника бесконтактного боя? Ударь больнее, чем ударили тебя. Серьёзно, ты в ясельной группе детского сада? Шастун кипел. Он не испытывал такой ярости с того самого дня, когда осознал, что он виновен в аварии в то время, как его родители твердили о несчастном случае. Каждый день он разбивал зеркала, в которых видел своё отражение. Он ненавидел самого себя, ненавидел, что выжил он, а не Ира, светлая девушка, не заслужившая смерти. Если небо забирает лучших, то Антону вечно придётся скитаться по земле. Котовская смотрела на него, догадавшись, что сейчас он вспоминал не самые приятные моменты своей жизни. В глазах Антона отразилась такая животная боль, что девушке стало не по себе. А что если отец был прав, и Жене не стоило связываться с импровизаторами. И Кантемиров провел параллели, когда услышал историю Шастуна, старался отговорить её, а она упрямая продолжала настаивать на своём. Интересно, Шмелёв видел такую же боль в глазах Жени, когда приходил в больницу? — Антон, я была неправа, — произнесла Женя зачем-то, хоть и понимала, что голос звучал в пустоту. — Мне не нужно было провоцировать тебя, — Шаст поднялся с кровати и отошёл к окну. — Ты невероятно сильный человек, — Антон чувствовал её теплое дыхание за своей спиной — она поднялась следом за ним. — Надо обладать огромной силой воли, чтобы не сдаться после такого. Твоё возвращение это начало… Начало твоей реабилитации. Извини, — откашлялась она, и Шастун услышал, как она покинула комнату. Оставшись один, Антон уткнулся лицом в холодное стекло, упёршись руками в оконную раму. Ему хотелось разбить это окно, хотелось разнести к чертям весь номер, в котором он находился, словно это что-то могло изменить. Котовская была неправа — он не был сильным, он был уязвим. Антон Шастун был оголённым проводом, который нельзя было задевать. Чем дольше ты держишь всё в себе, копишь и прогибаешься, тем сильнее будет «взрыв», когда ты дойдёшь до своей точки кипения. Шастун чувствовал, что его точка кипения близка, а Женя Котовская со своими вопросами могла стать катализатором этого взрыва. — Шаст, ты как? — услышал Антон позади себя обеспокоенный голос Попова. — Ничего, всё нормально. В конце концов, ты возвращаешься домой, в холодную постель, и думаешь: «Ничего, всё нормально». И вся ваша жизнь — длинная цепочка из таких вот «нормально».***
— Охренеть, — выдохнул Стас Шеминов, когда Женя Котовская выключила запись разговора с Позовым. Шмелёв прекрасно справился с поставленной задачей — задал все вопросы, которые составила ему Женя для Сергея и Димы. — Они все, действительно, назвали Антона. — Все гнило в Датском королевстве, — процитировал Шмелёв «Гамлета» Шекспира. Жене даже показалось, что её приятелю нравилась разруха в коллективе импровизаторов. Она перевела взгляд на Стаса Шеминова, лицо которого помрачнело. Девушку удивлял тот факт, что Шеминов сильно переживал за всех парней, заботясь о душевном равновесии каждого. Стас хватался за любую возможность сохранить шоу на плаву, прощая даже мелкие огрехи Шастуна. Женя усмехнулась уголками губ, когда Шмелёв хлопнул в ладоши, показав всем видом, что он доказал то, что хотел. — Ты находишь это забавным? — удивился Кирилл, взглянув на коллегу. — Вы что, серьёзно, ничего не поняли? — Евгения приподняла одну бровь и посмотрела сначала на Стаса, затем на Кирилла. — Они сказали нам то, что мы хотели услышать. Принесли нам это на блюде, зная, что мы это схаваем. Да ладно тебе, Стас, — обратилась она по-свойски к продюсеру шоу, — на кого подумал ты, когда прочитал «ты пожалеешь, что ваше шоу вернулось на экраны»? — На Антона, — опустив голову, признался Стас, подперев подбородок ладонями. — Но я бы никогда не подумал, что другие считают также, — быстро добавил он, оправдав себя в своих собственных глазах. — Почему они так сделали? — Сцена ошибок не прощает, да и виноватое выражение лица Антона Шастуна, как мне кажется, располагает, — усмехнулся Шмелёв. — Они нам не доверяют, — Женя пропустила мимо ушей попытку приятеля пошутить. — Я думаю, что у каждого из них есть свой подозреваемый на роль адресата писем. Да, возможно, кто-то из них, действительно, считает, что это Шастун, но не все трое.