Ревность

Анджело да Каносса, студент и в скором будущем выпускник Пизанского университета, нервно расхаживал по покоям, выделенным ему в особняке Чезаре Борджиа, и стискивал подрагивающие пальцы. Он изменил Силенцио. Архиепископу Хуану Борджиа, кузену синьора Чезаре. Изменил тому, с кем делит постель. Нет, разумеется, они с Силенцио ни разу не заговаривали о верности. Силенцио соблазнил его в этих самых покоях, во время одного из их вечерних уроков испанского, и с тех пор они были вместе; Силенцио стал первым любовником Анджело и многому научил его в том, что касалось греха мужеложества… и Анджело было с ним настолько хорошо, что он даже перестал мечтать о Чезаре — который до этого не раз снился ему в сладких и стыдных снах. О том, чтобы хранить друг другу верность, у них с Силенцио речь не заходила ни разу — но Анджело это казалось само собой разумеющимся. Он никогда не видел, чтобы Силенцио заглядывался на других юношей или девушек; что же до него самого, то, познав одного любовника, он просто не нуждался ни в ком другом. Он не хотел идти в этот проклятый бордель, куда затащили его телохранители Чезаре; видит Бог, не хотел! Он отбивался, как мог, — но они, казалось, были готовы тащить его силой. Смеялись, отпускали сальные шуточки, твердили, что нельзя достичь возраста Анджело и ни разу не познать женщину… Они знали про него и Силенцио. Не могли не знать. Недаром же выбрали момент, когда тот был в отъезде вместе с Чезаре и Мигелем. Но зачем? Неужели они правда считали, что непременно нужно попробовать плотские утехи с женщиной — даже если ты открыл в себе склонность к содомии, и тебе хорошо с мужчиной, которому ты отдаёшься? Девушки Анджело никогда особо не интересовали. Разумеется, бывали случаи, когда он задерживал взгляд на особенно милых и хорошеньких, — но ему никогда не случалось мечтать даже о том, чтобы поцеловать их губы. И в любом случае, удовольствие от того, чтобы видеть нежные девичьи лица и слышать их лукавый смех, не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытывал с Силенцио. Или — с его не столь давними мечтами о Чезаре и Мигеле. Да, пышнотелая красотка, под которую его буквально подсунули в том борделе, сумела доставить ему наслаждение (притавщившие его туда телохранители всю обратную дорогу зубоскалили, что выбрали для него настоящую мастерицу своего дела), но Анджело всё равно чувствовал себя так, словно его взяли силой — чего никогда не чувствовал после ночей с Силенцио. И он изменил ему. Силенцио. Хуану. Изменил с этой женщиной — да, она была ласковой и по-своему привлекательной, и в умении ублажить мужчину ей действительно нельзя было отказать, но проклятье, он не хотел, не хотел, не хотел… Впрочем, может, он зря так переживает? Чезаре спит с Мигелем — но при этом не пропускает ни одной смазливой женской мордашки, и Мигель не смотрит на его случайных любовниц, как… как смотрел на Анджело в ту пору, когда тот краснел при одной мысли о Чезаре. Правда, самого Мигеля никто не видел с кем-то, кроме Чезаре, — но Чезаре он ведь к женщинам не ревнует… Так может, женщины… не в счёт? Анджело невольно задался мыслью, стал ли бы он волноваться о своей измене, если бы его не затащили к шлюхам, а удостоил бы своей благосклонностью Чезаре. С одной стороны, это было бы, несомненно, серьёзнее, чем случайная шлюха… но с другой стороны — стал ли бы Силенцио ревновать к своему кузену? И станет ли он ревновать к той женщине? О том, чтобы утаить от Силенцио свой поход в бордель, у Анджело не было и мысли. В любом случае, не расскажет он — расскажет кто угодно другой. После того, как он лёг под Силенцио, очень скоро нашлись те, кто стал звать его «подстилкой Борджиа», — а значит, Силенцио не составит труда узнать о девушке. К тому же, Анджело понимал — утаить от любовника правду он попросту не сможет. — …Анджело?.. Дверь распахнулась. Силенцио — лёгок на помине — стоял на пороге: красивый, улыбающийся, с распущенными по плечам длинными чёрными волосами. Вернулся. — Мой ангел, — как всегда, не удосужившись закрыть дверь, Силенцио в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и привлёк Анджело к себе. — Я соскучился… В чём дело? Почему у тебя такой вид, словно ты выдал планы Чезаре одному из враждующих с Борджиа семейств? — Я не… я не, — Анджело залился краской и отчаянно замотал головой; слова Силенцио, пусть и произнесённые в шутку, были куда ужаснее того, что он совершил. — Я… я тебе изменил. Силенцио, мгновение тому назад собиравшийся его поцеловать, чуть отстранился — но продолжал держать Анджело за плечи. Он приехал только что… ему ещё никто не сказал. Впрочем, ни потрясения, ни боли на красивом тонком лице не отразилось — только исчезла улыбка, и черты Силенцио застыли мраморной маской. — Что, кузен Чезаре до тебя снизошёл? — медленно и словно бы задумчиво спросил он, и Анджело вздрогнул от неожиданности. — Нет… нет! Силенцио… почему ты так подумал? — Потому что он — единственный, на кого ты заглядывался, помимо меня, — Силенцио улыбнулся уголками губ, но эта улыбка не затронула глубоких тёмных глаз. — Ну, и ещё Мигель де Корелла… но скорее я поверю в Чезаре. В то, что он решил таким образом ещё крепче привязать тебя к семье Борджиа… а ты не смог устоять перед ним, как мотылёк перед светом свечи. — Нет, — Анджело снова замотал головой. — Силенцио, нет… это… Телохранители Чезаре отвели меня в бордель. К женщинам, — уточнил он. — Я… я пытался отказаться… — …но ты был один, а их много, — теперь Хуан улыбался не только губами, но и глазами. — Так ты изменил мне со шлюхой? Анджело, этот грех я тебе с лёгкостью отпущу. Анджело засмеялся. Всё оказалось так легко и просто. — Ты… ты не сердишься? Правда? — Телохранители Чезаре сумели бы затащить в бордель даже святого, — Силенцио подхватил смех Анджело и начал распутывать завязки на его рубашке. — Да и если бы даже тебе просто захотелось узнать, чем женщина отличается от мужчины… Так с кем тебе понравилось больше, мой ангел? — Он наклонился к Анджело, почти касаясь губами губ, но всё ещё не целуя — лишь дразня ожиданием поцелуя. — Со мной — или с женщиной? — С тобой, — искренне ответил Анджело и вскинул руки Хуану на плечи. — Конечно, с тобой. Поцелуешь?.. Губы Силенцио наконец прижались к его губам, и он даже не вспомнил об открытой настежь двери. — Силенцио… — пробормотал Анджело некоторое время спустя, когда они лежали в бесстыдно разворошенной постели, и на обнажённых телах подсыхал любовный пот. Дверь да Каносса всё-таки закрыл — правда, уже после того, как всё закончилось, и все, кто мог оказаться в коридоре, услышали его стоны. Когда же мучительный стыд, прежде охватывавший его всякий раз после того, как Силенцио без зазрения совести выставлял их связь на всеобщее обозрение, сменился лишь лёгким смущением?.. — Да, мой ангел?.. — пробормотал Хуан, зарываясь пальцами в льняные кудри Анджело. — Силенцио, а если бы… если бы это и правда был Чезаре?.. Тогда бы… тогда бы ты простил? — А у меня был бы выбор? — Силенцио обхватил лицо Анджело ладонями и приподнял его голову со своего плеча, заглядывая в глаза. — Анджело, я не стал бы отказываться от тебя только лишь потому, что ты поддался обаянию моего кузена. — А Чезаре? — Анджело не унимался. — Чезаре бы ты простил? — Не мне его прощать, — Хуан вздохнул и снова откинулся на подушки. — Я люблю его как кузена и верен ему как правой руке его отца, моего дяди… как будущему главе семьи Борджиа. И если бы он решил, что ты будешь более верен Борджиа, если он… — Думаешь, он мог бы?.. — тихо, почти неверяще спросил Анджело. — Только… только для того, чтобы я… — Уверен, что не только для того, — Силенцио снова пропустил между пальцев его кудри. — Думаю, ты знаешь, что красив, мой ангел… Но в любом случае — что мы сейчас обсуждаем? Чезаре к тебе не прикасался. Или тебе всё ещё этого хотелось бы? — Нет, — Анджело придвинулся чуть ближе, чтобы поцеловать Силенцио в ямку между ключиц. — Нет, не хотелось бы… Мне хорошо с тобой. Мне не нужен никто другой. Даже… даже Чезаре. — Вот и хорошо, — Силенцио засмеялся, схватил Анджело в объятия и ловко опрокинул на спину. — Тогда иди сюда… я слишком долго томился воздержанием. Одного раза мне мало. — М-м-м, — неразборчиво промычал Анджело в поцелуй и скользнул ладонью по чёрному шёлку волос Хуана. Всё хорошо. Силенцио не сердится на него за измену с женщиной… и за то, что когда-то он мечтал о Чезаре. Всё хорошо. Анджело почти забыл и о походе в бордель, и о разговоре с Силенцио — пока вечером того же дня, идя по коридору особняка, не услышал негромкие голоса. Голоса Хуана иль Силенцио — и другого Хуана, главного среди телохранителей, что затащили Анджело в бордель. — По-твоему, — Силенцио говорил тихо, но в его голосе был лёд, — вы имеете право тащить Анджело по шлюхам, стоит мне отлучиться хоть на день? Да Каносса вжался в стену, не смея ни завернуть за угол и показаться обоим на глаза, ни уйти, ни слишком громко дышать. Он не должен подслушивать; конечно же, не должен… Но… Выходит, Силенцио отнёсся к измене не с такой лёгкостью, как дал понять ему… — Силенцио, полно, — беспечный смех главы телохранителей. — Не мели ерунды. Ты что — ревнивый муж, обнаруживший измену супруги? — Я, — теперь Силенцио, казалось, мог заморозить одним голосом, — архиепископ Хуан Борджиа, племянник его высокопреосвященства вице-канцлера Святой церкви. И я не желаю, чтобы те, кто состоит на службе у семьи моего дяди — а стало быть, и моей, — таскали моего любовника по непотребным девкам, от которых он может подцепить дурную болезнь, которой впоследствии заразит меня. Полагаю, кузен Чезаре всецело со мной согласится. Я всё ещё мелю ерунду, или на сей раз выразился достаточно ясно? — Простите, ваше преосвященство, — второй Хуан уже не смеялся; теперь его голос звучал униженно и виновато. — Я… мы… уверяю вас, этого больше не повторится. — Прощаю, — своим обычным мягким тоном ответил Силенцио — и прежде, чем Анджело успел хотя бы пошевелиться, завернул за угол и столкнулся с ним нос к носу. — Силенцио… — у Анджело, похолодевшего при услышанных словах любовника, теперь и вовсе душа ушла в пятки. — Я… Горло у него перехватило, и пару мгновений оба смотрели друг на друга молча. — Мы поговорим позже, — сказал Хуан, и на его лице промелькнуло что-то, напоминающее вину. — В твоих покоях. — Да, — Анджело оставалось только кивнуть. Силенцио быстрым, мимолётным движением коснулся его плеча и пошёл прочь — только взметнулась за спиной волна чёрных волос. Вновь Анджело дожидался Силенцио в спальне — и вновь расхаживал по ней, до боли стискивая пальцы. «Я не желаю, чтобы вы таскали моего любовника по непотребным девкам, от которых он может подцепить дурную болезнь, которой впоследствии заразит меня…» «Я — архиепископ Хуан Борджиа, племянник его высокопреосвященства вице-канцлера Святой церкви…» Всё верно. Или он, Анджело да Каносса, внук простого мастера-каменщика, и впрямь возомнил, что нашёл себе равного любовника? «Если бы Чезаре решил, что ты будешь больше верен Борджиа, если он…» Это Чезаре познакомил его с Силенцио. Предложил ему своего кузена в качестве учителя испанского. И тот соблазнил его во время первого же урока. Всё произошло ко всеобщей выгоде, разве нет? Силенцио получил любовника, который был девственником до него, хранит ему верность и не заразит дурной болезнью; Чезаре получил ещё одного преданного человека, готового шпионить для Борджиа; сам Анджело получил возможность возвыситься и перебраться из родной Флоренции в Рим… Он — любовник архиепископа. А если всё пойдёт так, как все они надеются, то станет любовником кардинала. Шпион Борджиа. Подстилка Борджиа. Силенцио ласков и нежен с ним, Чезаре ему благоволит — так на что жаловаться? Кроме… кроме того, что… — Анджело. Да Каносса вздохнул и повернулся к стоявшему на пороге Силенцио — на сей раз озаботившемуся плотно прикрыть за собой дверь. — Я не хотел подслушивать, — тихо сказал он, стараясь, чтобы голос звучал не слишком виновато — не как у давешнего телохранителя и не как у него самого, когда он оправдывался за тот проклятый поход в бордель. — Я… всё вышло само собой. — Это неважно, — Силенцио подошёл к нему, и Анджело впервые ощутил желание отступить на шаг. — Вопрос не в том, намеренно ли ты подслушивал, а в том, что услышал. — Я… я всё понимаю, — Анджело почувствовал, как прилила к щекам краска — его вечный спутник в моменты волнения, — и заговорил быстрее, боясь растерять мужество. — Ты… ты сказал всё как есть. Я… я понимаю. Всё… всё, что между нами, — ко взаимной выгоде… и я не имею права подвергать опасности своё здоровье — потому как тем самым подвергаю опасности и твоё… — Анджело. Силенцио шагнул ближе, подходя почти вплотную, положил ладонь на губы Анджело, и тот покорно замолчал. — Анджело, чаще я слышу о себе, что говорю слишком мало… а сегодня, боюсь, сказал слишком много. Во всяком случае, тебе. Когда я говорил про тебя и Чезаре — неужто ты и впрямь решил, что я с тобой только поэтому? Только для того, чтобы укрепить твою верность Борджиа? Или эта мысль пришла тебе в голову после того, как ты услышал мои слова телохранителю? — Не только, — пробормотал Анджело, когда Силенцио отнял ладонь от его рта — не убирая её, впрочем, слишком далеко. — Не только поэтому. Тебе нужен любовник, который… который не заразит дурной болезнью… — Замолчи! Силенцио резко встряхнул Анджело за плечи — чего прежде не делал ни разу, — и тот снова умолк, не в силах оторвать взгляда от его лица. — Анджело, мне жаль, что ты услышал то, что услышал. Правда жаль. Если хочешь, я могу попросить у тебя прощения… Но скажи — как я должен был вести себя с Хуаном? Позволить ему забыть разницу между его положением — и моим? Это я позволяю только тебе… Или позволить ему увидеть мою слабость? Увидеть, что я ревную тебя и не хочу знать, что ты был с кем бы то ни было, кроме меня — начиная с бордельной шлюхи и заканчивая моим кузеном? Хотя кузену Чезаре я, как уже говорил, простил бы всё — но не собираюсь просто так прощать тем, кто решил познакомить тебя с женским телом. — Ты… — Анджело не верил своим ушам, и в то же время мёртвенный холод, воцарившийся в его груди, когда он услышал слова, сказанные Силенцио телохранителю, всё больше сменялся жаром благодарности и любви. — Ты правда приревновал? Приревновал меня к этой женщине? Ты… не потому что я мог от неё заразиться?.. — Мне поклясться? — Силенцио улыбнулся — той улыбкой, от которой Анджело всегда таял, как кусочек сахара в бокале горячей воды. — Или спросить тебя, возникло ли у тебя хоть раз подозрение — когда мы оставались наедине, — что я делю с тобой постель лишь потому, что ты удобен мне как любовник? — Нет, — Анджело не выдержал и засмеялся — с души словно свалился огромный камень. — Нет… прости. — Снова прости? А впрочем — думаю, мы сегодня вполне можем попросить прощения друг у друга. На коленях… — Силенцио провёл большим пальцем по губам Анджело и усмехнулся, — и молча. — Тогда я первый, — Анджело усмехнулся в ответ, соскользнул на колени и потянулся к поясу Хуана. — И… обещаю… я больше никогда не заставлю тебя ревновать. — Знаю, — Силенцио прерывисто вздохнул в предвкушении и зарылся пальцами в волосы Анджело. — Давай уже…