Sorry Sorry

Супер Джуниор едут полным составом в турне. Живому выступлению предшествуют две недели нескончаемых репетиций. Вся группа, за исключением Канина, ежедневно проводила в репетиционном зале по нескольку часов, а затем вынуждено расставалась, ибо расписания у мемберов не всегда совпадали. Этим не преминули воспользоваться Хичоль и Ынхек, уговорив менеджера на номер-бомбу. Очевидно бомбу атомную, ведь если Релла фонтанировал идеями, а Хёкки, используя свой нечеловеческий юмор, развивал идеи хёна до масштаба бедствия, то либо пан либо пропал! Ужас, испытанный Донхе в момент посвящения в гениальный замысел согруппников на следующий день, остался с ним до непосредственного начала номера. По этой причине Рыбка поддался ярым уговорам хёнов, при условии, что больше никто из группы об этой проказе знать не будет. Шиндону же идея с переодеванием пришлась по вкусу, и он, не дослушивая товарищей, начинает представлять будущий танец. Репетировать приходилось украдкой, и хотя это создавало проблемы, также добавляло романтики в их повседневную жизнь. И до этого тесно общающиеся Ынхёк и Донхе стали постоянно шептаться: за завтраком, в перерывах между съемками, вечером перед сном; куда-то сбегали во время тренировок, заговорчески хихикая. Между тем, Хичоль бросал многозначительные взгляды хореографу группы, отчего предчувствие чего-то грандиозного витало в воздухе. Однако будучи знакомыми с взрывоопасным характером вселенской звезды, никто не решался удовлетворить свое (да и чужое тоже) любопытство через общение с хёном. Даже Хани, которому позволялось многое, не пытался расспрашивать, он лишь принимал повышенный уровень секретности как сюрприз, но полагался на бдительного Лидера-ши, который не даст донсенам в турне глупость выкинуть. Костюмы оставили на выбор Хичоля, а вот за музыку и хореографию отвечали лучшие танцоры СуДжу. Совместными усилиями многого в танце менять не стали. Однако процесс упорно не шел, ибо, невзирая на хорошую координацию, Ынхёк постоянно летел на пол. В один из таких моментов Рыбка не выдержал. — Так не может продолжаться, Хиним. — заявляет Донхе после того, как Хёкже в очередной раз падает. — Мы не можем танцевать должным образом на ТАКИХ каблуках. Он протягивает руку и поднимает с пола упавшую Обезьянку. — Хён эти туфли не одевает, чтобы не умереть раньше концерта! — вечно страдающая сторона, поднявшись, наконец, на ноги, кивает на Шиндона, единственного в кроссовках. — Если мы уменьшим шпильку до пары сантиметров, то проблема будет решена? — Релла не раз проклинал себя за дурацкую идею спародировать Леди Гагу и Бейонсе, но бросать все на полпути — не дождутся! — Как бы не так! — в разговор подключается "дива" из трио. — Платья больше на купальники похожи. Такое чувство, будто меня в чулок целиком запихнули. — По-вашему вам одним легко? Мы должны как можно больше на оригинал походить! — в новоявленном стилисте проснулась фурия. — Знаешь, выйти на сцену в недоплаще-перепиджаке и в парике сложной конструкции тоже смелость нужна! С рождения обделенный спокойствием хён замахивается почему-то на младшенького, хотя и спорит сейчас с Шиндоном. Ынхёк тут же перехватывает занесенную руку и, злобно уставившись не ее владельца, скалится. "Замахнулся на святое" — моментально остыв, хён убирает руку и ей же по-братски треплет Хёкка по плечу, мол понимаю. — С вашей частью уже разобрались, а вот с Покер Фейс пока еще ничего не ясно. — отчего-то весело вздыхает Хичоль. — Ну. продолжим опыты над прекрасным? Опыты продолжались даже через час в фургоне на пути в общежитие. Из открытого рта Хичоля всю дорогу вылетали слова песни вперемешку с лозунгами "Are you ready" и "Put your hands up". Настроение держалось на отметке "ТОП", пока после ужина Итук не устроил им допрос с пристрастием. — Вам лучше рассказать, что вы четверо хотите устроить на шоу. — через полчаса Тукки принимает позу мамочки. — Взорвать зал. — без тени стеснения отвечал Релла, вальяжно откинувшись на спинку стула. — И будь уверен — нам это удастся. Кроме Хичоля до этого момента все сидели в позе наказанных студентов, но ощутив уверенность старшего, со всех сторон донеслось: — Хён, мы тебя когда-нибудь подводили? — Действительно, Лидер-ши, как ты мог такое подумать? — Тукки, рейтинг СуДжу после нашего выступления подскочит! — У Ли Су Мана давление подскочит! — тяжелый вздох. — А вот рейтинги... Вы же не оргию на сцене собрались устраивать, нет? — концовка вопроса прозвучала не слишком уверенно. — Конечно, нет. — заверил лидера второй по старшинству. — Мой Хани был бы давно предупрежден и подготовлен к игре "изнасилуй все, что движется". — И то верно... — об отношения этих двоих было известно всей группе, так же, как и реакция китайца на выходки возлюбленного. Ханген категорически не переносил незапланированный фансервис; он слишком близко все принимал, особенно его расстраивали двусмысленные действия в адрес друзей, к Джуниорам не относящимся. — Парни, прошу, скажите чем вы там Китай взрывать собрались. — на лице ангела отчетливо читалось: "Если президент номер забракует, мы же на SM и после смерти пахать будем!". Давить на жалость — беспроигрышная стратегия, когда чего-то нужно было добиться от Ынхёка. — Мы хотим под Леди Гагу и Бейонсе станцевать. — он готов был выдержать побои и словесные атаки Чоля, нежели вид расстроенного Итука. — Это все? — осторожно спрашивает лидер, боясь вдогонку услышать подробное описание иного, придуманного Хичолем, непотребства. Синхронный кивок был ему ответом. — Тогда почему просто было не рассказать? Мы что в девчонок на шоу раньше не переодевались? — Хён, как ты можешь себе это представить? — Донхе не успев подумать о возможных подколах одногруппников, становится помидоркой. — Ты ведь даже наши костюмы не видел! Рыбка заканчивает свой вопль, закрыв лицо руками. Хёкки разворачивает его к себе и, прижимая смущающегося донсена к груди, гладит по кудрявой голове. Не проникнуться розовой атмосферой не смог никто. И старшему брату на секунду стало стыдно за столь сильный напор, но когда речь заходила о Ким Хичоле стоило перестраховаться. Незаметно для двоих, увлеченных моментом, Хиним хватает брать под локти и уводит со словами: "Романтику не портим". Похоже, с этой парой фанаты не прогадали, и Итуку придется перераспределять обнимашки и поцелуи на радость Эльфам. На этом риск быть раньше времени раскрытыми закончился. Понимающий Чонсу, успокоив свои опасения, перекрыл поток любопытства от других мемберов. Так что команда пародистов закончила представление, подключив, правда, девушек из других номер, за два дня до начала Третьего Супер Шоу. В течение всех репетиций Ынхёк и Донхе друг от друга не отлипали: одновременно приходили, уходили и переодевались, ели с одной тарелки... Донхе с каждым днем все больше походил на влюбленную школьницу (даже длинна платья уже не смущала), Хёк же все больше вживался в роль заботливого оппы. Поправить маечку, подать полотенце, принести попить, практически носить на руках... Нет, Релла, конечно, был рад за донсенов, но его злило прекращение всех этих нежностей и заигрываний в ЕГО личной жизни. Несомненно, Хичоль сам виноват, что у Хонки на дне рождения СЛИШКОМ весело провел время, да так, что всю следующую неделю интернет и печатные издания пестрили до неприличия глубоким поцелуем. Вокалист Исланда также попал под перекрестный огонь (президента и девушки), но как именинник был скоро прощен. А вот ревнивый Ханген показал Чолю жизнь полную воздержания; обиделся так, что с Хи разговаривал только на ломанном корейском, причем ТОЛЬКО разговаривал. В таком депрессивно-романтичном состоянии СуДжу отправились в Китай. В первом же городе, с совершенно незапоминающемся названием, под конец концерта, когда, якобы, шла одна из заготовленных заставок, из десятков колонок доносится Покер Фейс. Все мемберы, кто насколько успел одеться, так и замерли: кто со спущенными штанами, кто с натянутым на одну руку пиджаком. Появившийся на сцене Ким Хичоль продефилировал до центра под скандируемое фанатами собственное имя. После появления связки Ынхёк-Шиндон-Донхе музыка перестала быть слышимой за безумными криками и визгами толпы. Ребята покорили не только зрителей, но одногруппников. Шивон и Йесон даже во время финального выхода всех четверых никак не могли вернуть челюсть на положенное природой место. Хани ни на секунду не отрывал жгучего взгляда от стройных ног в красной обуви. Сто из ста! Теперь чертов китаец не посмеет его, Ким Хичоля, игнорировать. Кое-как справившись кто с шоком, кто со смехом, вся группа выходит на финальный номер и после прощается. Еще десять минут зал восторженно аплодировал опустев шей сцене. Аплодисменты раздавались и гримерке; парней не переставали хвалить, со всех сторон доносилось "дебак ", но поздравление принимали только трое. Из соображений собственной безопасности никто не отправился на поиски эпатажной дивы. Тем временем Хани тащит за собой оставшегося в платье (по-другому не назовешь) Хичоля, толкает в первую попавшуюся подсобку и прижимает того к стене. Релла только успевает, что парик снять, когда Ген закидывает обе ноги Хи себе на бедра, и тому ничего не остается, кроме как крепко обнять китайца за шею. Именно в этот момент, когда поза ужасно неудобна, он одет в этот ужасный костюм, а его любовник обращается с ним ужасно дико, именно сейчас он счастлив, в крепких горячих объятьях. — Ты прощен. – он и так это знает. Он почувствовал это еще на сцене, когда находясь под раздевающим взглядом, возбудился, и почувствовал сейчас – упиравшийся в Хичоля член выдавал своего ревнивого хозяина. — Ненавижу когда ты злишься. – после этой фразы последовал глубокий жадный поцелуй, который как штамп пропечатал на иностранце «собственность Ким Хичоля». Релла пушинкой не был, поэтому Ген медленно попятился к стулу у противоположной стены. Их губы покинули друг друга, когда Хи уже оседлал любовника. Сильный укус в шею, и плевать, что гримерше всю поездку придется закрашивать синяки на Геновой шее – ничего, она уже привыкла. Руки плавно перемещаются с лодыжек на бедра, приподнимая край платья. Медленно. Слишком медленно. Похоже, принцесса ожидала этого дольше, чем партнер. И Хичоль берет инициативу в свои руки: сам снимает нижнее белье, сам расстегивает чужие брюки, сам садится на возбужденный член. Ханген не против, хотя и немного обеспокоен отсутствием подготовки – Хичолю куда больнее, чем ему. Он зарекается наказывать любовника любым другим способом. Хи с мазохистским усердием двигается, делая проникновения глубже и быстрее, запрокидывает голову и стонет. Хани жестко ласкает выгибающееся тело, безошибочно целуя в самые чувствительные места. Тонкие пальцы забираются под рубашку, лавируя между многочисленными пуговицами. Легкие поглаживания с каждым прикосновением к простате превращались в садистские ласки – с разодранной грудью Хани теперь в майке выступать не будет. Все тело Хичоля в оргазме сжимается, не желая расставаться с успокаивающим чувством наполненности. Он сам обнимает Гена так, что тот почти теряет сознание во время разрядки от нехватки воздуха. Тяжелое дыхание обоих не дает обличить свои чувства в слова, впрочем, им этого не нужно. Хиним почти плача обнимает любимого, положив голову ему на плечо. — Мне нужен только ты, дурень. Только мой китайский дракон. Понимаешь? – Хи лбом прислоняется ко лбу Хани и заглядывает в черные глаза своими, полными сдерживаемых слез. Ген не ответил, а, только взяв раскрасневшееся лицо в ладони, нежно поцеловал в висок. Да, этот зверь бывает и таким. *** Прогуливающуюся в обнимку за сценой парочку за шкирку хватает Тукки и с тягой, посильной только Шиндону, тащит милующихся в сторону гримерки. — Где вы пропадали полчаса? Мы без вас не могли уехать! – поставив потерявшихся перед остальными участниками группы, ангел рвал и метал, и почти топая ногами. Лицо и поза Хангена приняли извиняющееся выражение, а вот Хичоль, повиснув на китайце, олицетворял с обой дорвавшегося наркомана: щурился, улыбался, вцепившись в одну руку, стаскивает с Гена пиджак. Донсены лишь облегченно кивают: устроенная личная жизнь хёнов – почти железный гарант не опасаться их до следующей ссоры. — Похоже, стоит взять твой способ извиняться на заметку, хён.