Я хочу, чтобы ты знал и, наверное, все-таки помнил, я тебя жду… Через год, через два, или, может, даже во вторник… Я и вечность, пожалуй, смогу Полусонного, пьяного, дикого говорящего ерунду, беззаботного или разбитого, Я любого тебя приму.
Я проснулась в крепких объятиях Эйса. Посмотрела на лицо. Такое умиротворённое… Тихонько вылезла, чтобы не разбудить па… мужа. Эйс слегка поморщился и лёг удобнее на подушку. От одного лишь вида парня в груди разливается тепло. Эти черты лица. Эти веснушки. Мягкие волосы. Пышные брови и ресницы… Я буду скучать без него эти два года… Если не больше… Солнце моё… Наклонилась, тихонько поцеловав и прошла в душ. Залезла в ванную, врубив горячую воду. Усталость в миг сняло. Взяла полотенце и накинула на тело. Подошла к зеркалу. На груди ужасный шрам… Но татуировки целы. Повернулась спиной к зеркалу, оголив кожу. Ужасный шрам. От этого ещё противнее… На заднем плане в отражении зеркала показалось сонное лицо Эйса. Он подошёл ко мне и обнял за плечи. Я прижалась спиной к оголёной мужской груди. — Эйс… — Родная, не переживай из-за шрама. Ты мне нравишься и с ним. От наличия изъянов на твоём теле моё отношение к тебе не меняется. — Он зарылся носом в мои волосы и глубоко вдохнул. — Сааш… — Да, Солнце? — Я прямо сейчас готов кричать, что я — самый счастливый человек. — Что-то реакция запоздалая. — хмыкнула я. — Я не про это. — вдруг, у меня вырвали пару волосинок и показали мне. Седые… Я развернулась, с шоком посмотрев на Портгаса. На лице счастье. Меня прижали к себе ещё крепче, невесомо поцеловав. С такой заботой и нежностью. Коснулся моего лба своим. — Счастье моё… Радость… Родная… Я так люблю тебя… безумно… — Эйс… люблю тебя… — Ты моя Луна… — Почему Луна? — Потому что звёзд много, а Луна одна… — Тогда ты моё Солнце! — я вдохнула полной грудью запах Эйса. Такой приятный. — Ты один такой… таких больше нет… — на мои щеки положили ладони и поцеловали в лоб. Я встала на носочки и слабо чмокнула в острый нос, ускокав в комнату. Открыла шкаф. Ничего… и что мне надеть? Придётся то платье надеть. Натянула белый балахон. Шрам немного видно… Ну нет… так дело не пойдёт! С грустной моськой я села на койку. — Саша? Все в порядке? — Сел напротив меня муженёк, положив ладони на мои колени. В мои глаза посмотрели карие. — Шрам, нечего надеть, ты уплываешь. — буркнула я. — Шрам ни капли тебя не портит. Платья тебе идут также, как и шорты, а я вернусь. Ладно с последним, но я впервые вижу и слышу, что ты паришься из-за таких мелочей. Что случилось? — Раньше бы я не парилась, но я боюсь тебя потерять. Кто знает, может ты за эти два года найдёшь себе девушку куда лучше и краше меня? А в платье не удобно. — Родная, выкинь эти мысли из головы. Если бы я был не уверен, тогда не взял тебя в жёны, тогда бы не был так рад нашему ребенку, давно бы бросил тебя. И какие-то два года ни за что не заставят меня сменить моё же мнение и мои желания. Ты — моё желание. Наша семья — мои мечты. — Он протянул меня ближе к себе и уткнулась макушкой в живот. Я лишь нагнулась, обняв черноволосую голову.***
Эйс взял собранную сумку, и мы вышли на палубу, где дрых Луффи и ходили юнги, тоская провизию в трюм. Неподалеку от Луффи на фальшборте сидит Рейли и попивает из фляжки что-то спиртное. На капитанской мостике стоят папа с Татчем. Второй лениво опирается об перила, уткнувшись подбородком в ладонь. Взгляд усталый. Слабо улыбнулся мне. Курят. Мы подошли к Рейли с Луффи. Второго Эйс подвесил за ногу и отпустил. — Эйсу~! — недовольно пробурчал Луффи, подправляя шляпу. — Отправляемся? — спросил Эйс, посмотрев на смоляного мастера. — Да, Хэнкок уже подготовила корабль. План по пути расскажем. — кивнул Рейли. Старик с Луффи встали и перешли на соседней корабль, попрощавшись и пожелав мне удачи. Эйс предупредил, что сейчас будет. — Солнце моё, — Он снял свои красные бусы и надел на меня. А после и оранжевую шляпу на мою голову. — Сохрани шляпу с бусами до нашей втречи, — улыбка и взгляд такие нежные… словно он действительно Солнце, которое дарит тепло своими лучами… на мою щеку легла тёплая ладонь. — И не плачь, хорошо? — У-Угу… — кивнула я, положив свою ладонь поверх мужской. — Я сохраню шляпу с бусами… но… я тебе не смогу дать что-то своё… — Я грустно опустила голову. Эйс вытащил из голубой сумки на ноге мою зажигалку. Я с удивлением посмотрела в шоколадные глаза. — Я сохраню её. — моих губ коснулись своими и пленили в нежный поцелуй… действительно… его губы — словно лучи Солнца, а поцелуи — словно тепло этих лучей… Глаза карие, словно молочный шоколад… Веснушки… они словно светятся… я обняла Эйса, уткнувшись в грудь парня. Меня в ответ прижали к себе. — Родная, я скоро вернусь… — вполголоса сказал Эйс. — Ты только знай, в любом часу и дня, и ночи, я буду ждать… Буду ждать тебя… Ждать твоё «Привет»… Ведь… Радостнейший день в моей жизни будет твой приезд… — прошептала в ответ я. Он обнимал меня столько, сколько мы там стояли. И целовал. По-доброму. В глаза и щеки, в макушку, в ладони. И обнимал. Бесконечно обнимал… Это тепло… оно такое приятное… Оно будто отпечаталось на моей коже… И он ушел… Оставил с обещанием вернуться… Папа отдал приказ отчалить. Якорь поднялся и мы отплыли. Корабль, на котором мой муж, всё отдаляется и отдаляется… с каждым моментом становится всё тоскливее… я ведь и без того несколько месяцев пробыла одна… в живую видела всего от силы сутки… и вот снова расстались на два года… он может и видел меня целых две недели, но это дело не меняет. Я его виделв всего ничего. В Маринфорде часа два-три, и то час-полтора на расстоянии. Ну и немногим меньше суток рядом. Про Арабасту вообще молчу… Мне на плечо легла ладонь. Я посмотрела. — Татчи? — Ты как? — я лишь пожала плечами, также обнимая себя и вернувшись к созерцанию горизонта, за которым потихоньку исчезает корабль. — Татчи, как думаешь, а как мне ребёнка назвать? Вот я думаю… — Кого чего?! — в сердцах восклицал кок. — Какого ещё ребёнка?! — Ну как какого? Нашего с Эйсом. Мы обсудить ещё не успели, правда… — Быстро ж вы… — выдохнул Татч. — А что на уме? — Ну… если будет девочка, я хотела бы назвать Руж. — А если мальчик? — А если мальчик, тогда либо Роджер, либо Эдвард. Роджер — потому что блягодаря этому человеку я встретила Эйса. А Эдвард — потому что этот человек сделал многое, как для самого Эйса, так и для меня. Но вот… первый вариант вряд-ли понравится Эйсу… — М-да… помотросил и брос… — Татч! — отцовской голос. Коку прилетел кулак папы. — Саша, нам стоит тебе кое-что рассказать. — тяжелый вздох. Это меня напрягло… — Слушай, может, не стоит?.. — насторожился Татчи. — Что случилось? — ещё больше насторожилась я. — Марко, ей сейчас вообще нервничать нельзя! — Всем Фениксам нервничать нельзя. — слова явно даются отцу тяжело. — Пап, если у тебя отношения с Татчи, я не против… — протянула настороженно я. — Это тут при чем?! — Не понял кок. — Ну, а что мне должно ещё в голову придти? Вам обоим нужно мне что-то сказать, но один отговаривает другого… — Короче, не волнуйся… — Марко… может, не стоит? Она беременна… — Что?! — с шоком посмотрел на меня папа. Глаза закатились, и он упал в обморок. Я села рядом. Взялся за голову и поморщился от боли. Присел. — Пиздец… — Ну так что ты хотел сказать? — строго посмотрела в глаза отцу, который ещё не отошёл после резкого обморока. — В общем. Дед в критическом состоянии. Ему осталось ещё недели две-три… — на выдохе всё же решился рассказать папа. Тело прошибло холодом. Дедушка… меня дергали за плечо. — Саша, ты меня слышишь? Все в порядке? Ты как? Нигде не болит? — настороженно посмотрел на меня Татч. Я лишь слабо кивнула, коротко ответив: «Всё нормально». — Дочь, ты залечила раны, но вот потерю крови не возместила. Да и болезнь начала больше прогрессировать. — Ясно… — протянула я. Утерла слёзы. — В конечном итоге все равно бы так и случилось… Нужно как можно быстрее возвращаться. Пап, помоги мне с управлением пламени. Я хочу проверить кое-что. — Саша, если бы пламя феникса востанавливало количество крови, я бы уже давно сам все сделал. — тяжелый выдох. Папа облокотился об фальшборт и закрыла лицо руками. Ему больнее всего. — Папа, из-за связи Хранительницы и Феникса у меня теперь улучшенные силы. Просто к силам феникса добавилась мощь и магия острова. На меня не действует кайросеки, я могу как лечить так и испепелять. Мне просто нужно научиться. — Ты сейчас серьёзно? — неверяще прошептал кок. Я лишь слабо кивнула. — Только не говори, что знания тебе пришли вместе с силой. В это тяжело верится. — Мне мама все рассказала в междумирье — перепутье между мирами, или же «Тот свет». — Я подошла к папе и положила ладонь на голую спину. Он оторвался от фальшборта и обнял. Я лишь обняла в ответ. Такое приятное и родное тепло… — Мама с Моби Диком передали «Привет»! — невольно улыбнулась.Спустя неделю на пути к обитаемому острову…
Я сижу в каюте папы и смотрю, как тот работает с картами. Его рубашка. Её нет. Он уже так, походу, с самой войны ходит… — Пап, все спросить хотела, — Я спустила ноги на пол. — Да, йои? — снял он очки и посмотрел на меня через плечо. — А где твоя рубашка? — Не знаю, йои. Где-нибудь в помоях Маринфорда. — начал прибираться на столе отец. — А что? — Да так. — пожала я плечами. — Просто непривычно. — Он лишь слегка улыбнулся и пошёл в сторону выхода. — Продолжим тренировки? — Да. — Только давай сначала перекусим, йои. Мы поднялись на камбуз, где дежурные уже готовят столы. Сели за свободный стол. Мерида, которая, к слову, была в поварской одежде, принесла нам еду и убежала обратно на кухню. — Интересно, откуда у неё та коса?.. — озвучила я свою мысль, отпив бульону. — Не знаю, йои. Сама потом спросишь. — послужило ответом. На весь камбуз раздалось пронзительное ужасное «МАААУУУУ!» — Да откуда же ты взялся, кот блохастый?! — из кухни вышел старик Мартин. — Что он натворил, Мартин-сан? — позвала я кока. — Да рыбу таскал, Саша-тян! — утер кровь из царапины кок, держа за шкирку кота, от чего тот не мог даже шевельнуться. — А теперь, Мартин-сан, отдайте мне моего Иннокентия! — встала я, протянув руки к красному коту. Тот с шоком и удивлением посмотрел на меня, отдав мне кота. — Давно не виделись, друг мой… — села я, посадив кота на колени. — Исхудал, бедный! — погладила я кота по жёсткой шерсти и дала кусок мяса. — Мы его последний раз видели ещё за сутки до нападения Тича. — подошёл Татчи, сев рядом с отцом. Ко мне подсела Мерида. — Потом у остальных спрашивал, когда очнулся. Говорили, что никто не видел. Заныкался небось где-нибудь! — кот лишь зашипел на кока, вернувшись к мясу. — Как зовут? — поинтересовалась Мерида. — Иннокентий Рыжий, — погладила я кота. — Не узнаёшь в нем кое-кого? — показала я на шрам кота. — Кого-то напоминает… — протянула девочка. — Шанкс-сана… наверное. — Именно. — кивнула я. Кот доел мясо и прижался к моему животу, замурлыкав и закрыв глаза. — Интересно, а где Стефан? — Так он на острове с девчонками остался. — ответил Татчи. — Не отпустили того. — Да и нечего ему там было делать, йои. — отпил папа свой чай. Вдруг, Иннокентий спрыгнул, убежав куда-то в сторону трюма. Вернулся уже с какой-то бумажкой в зубах, отдав мне. Я взяла и развернула. Там ничего не было. Лишь имя Эйса, написанное как на его руке, но здесь S не значеркнута, и номер Муши. Если задуматься над значением его тату, то… А — это его имя. S зачеркнутая — это как ошибка, но… C — crybaby. E — Edvard. То есть, S — это Сабо… И при этом не перечеркнуто… — Сабо решил объявить о себе сейчас?.. — протянула я. — Я думала, что только через два года… — Ты про что? — посмотрела на меня троица. — Кто такой Сабо? — спросил Татчи. — Это погибший брат Эйса и Луффи, который оказался живым. Сейчас он является вторым человеком после Драгона в Революции. Только это пока должно оставаться в тайне. И дайте мне Ден-Ден-Муши. — Мерида сподхватилась и дала мне Муши. Я набрала номер. Это надолго оставлять нельзя. — «Да?» — голос взрослого парня. — Это Саша. Саша Феникс. — ответила я. — Ты Сабо? — «Да, это я.» — Я хотела сказать, что вам с Эйсом и Луффи не стоит видеться близжайшие два года. — «Я знаю. Я специально оставил эту библикарту тому коту, чтобы встретиться с тобой лично. Сейчас я на острове, в сторону которого вы плывёте. Я буду ждать вас здесь.» — Хорошо. Мы скоро будем. — на этом Муши заснула. — А теперь ближе к делу, йои. Откуда ты знаешь этого человека и столько про него? — Знаю я его самого и историю его жизни оттуда же, откуда Эйса и Луффи задолго до нашей встречи. Сабо был богатым дворянином в Ист Блю, но после сбежал. В самом ужасном районе острова под названием «Серый Терминал» он встретил Эйса, а после Луффи. — Да, я помню, как ты однажды упомянула Эйсу про тот самый Серый Терминал. — кивнул Татчи. — Так вот, однажды Теньрьюбито прибыли на тот самый остров. Сабо об этом не знал. День, когда ему нужно было отплыть с острова по его же собственному плану совпал с прибытием Небесных Драконов. И его подстрелили. Естественно, прибытие Теньрьюбито не было проигнорировано и Революцией. В итоге Сабо попал в революцию с амнезией, а после войны, как это и должно быть по канону, всё вспомнил. Но почему он сейчас хочет встретиться лично со мной, а не с Эйсом и Луффи?.. — Да… — протянул Татчи. — Семейка Эйса меня удивляет всё больше и больше. Хоть книги пиши! — Вообще-то, книги как раз таки есть! — ухмыльнулась я. Татчи лишь разочаровано-флегматично посмотрел на меня, мол, не порти мечты.Остров…
По направлению библикарты я с папой пошли на поиски Сабо. По пути я купила бате новую рубаху. Тот сначала ворчал, но всё же надел. Такая белая обычная рубаха. Застегнул до середины груди. Потому что я так сказала! Искать долго Сабо не пришлось. Сидел он в обычной кафешке. Неподалёку видела Коалу. Я сразу же подсела к парню. — Привет, — улыбнулся мне парень. — Здравствуй, — кивнула я. — Ну так может сразу к делу? — Да, у нас всё равно времени ни так много. — кивнул Сабо. — Этот остров ведь недавно был под вашей протекцией? — Да, йои. — Я могу навести вас на человека, который взял этот остров под свою границу. — Взамен? — вскинула я бровь. — Взамен ничего не нужно. Да и я на самом деле не за этим. — С улыбкой говорит блондин. Достал из своего фрака конверт и протянул мне. — Это личное письмо вам от Драгон-сана. — Что там? — Его личная просьба. Я медленно раскрыла конверт и мельком прошлась по тексту. Просит вступить в их ряды. Папа тоже прочитал, ибо его рука легла мне на плечо. Я сложила конверт обратно и вернула. — Передай, что я отказываюсь. Но информацией снабжать буду. Мне это не составит труда. Но не обещаю, что сама информация будет или о её правильности и надёжности. — Я улыбнулась. — Если вдруг что-то нужно будет, вот моя библикарта. Близжайшее года два точно я буду только на одном острове. — Хорошо. — кивнул Сабо. — И вот лично для тебя первая информация. Насчёт Эйса не знаю, но с Луффи ты встретишься через два года на Дресс Роуз. Он там много шороху наведёт. Не знаю, как в этот раз развернётся ситуация, но… в общем. Я надеюсь, ты поможешь ему. — Естественно. А человека, который сейчас контролирует этот остров, звать Стив Грейпс. Новичок того года. — Спасибо за помощь, — Я встала со стула и в последний раз улыбнулась парню. — Тогда до встречи, Сабо-кун, и поздравляю с будущем племянником! — положила я невзначай ладонь на свой живот. Революционер встал и поклонился. — Удачи, Шура-тян! — в ответ улыбнулся парень. — Поздравляю! — Спасибо! Мы с папой вышли из здания. Только сейчас заметила, что некоторые люди здесь враждебно настроены. Они бандитский наружности. Сами жители здесь доброжелательные. Да и наши бы против нас же не пошли. Значит это враги. — Пап, что будем делать? — спросила я. — Для начала нужно вернуться на корабль и предупредить остальных. — Тогда нужно разделиться, чтобы разведать местность. Я пойду на корабль. — Нет. Я тебя не оставлю одну. Ты ещё полностью не овладела силой феникса. — Пап, не парься. Всё будет хорошо. Я скажу дядьям. — Хорошо. — тяжело выдохнул папа. — Только если через полчаса в городе никого из комдивов не будет… — договаривать специально не стал. — Поняла. — кивнула я. Дошла я на удивление быстро. Только в этот раз другой дорогой. Для безопасности. За мной никто не следил, ибо я Волей никого не почувствовала. Либо просто кто-то может уметь скрывать своё присутствие. Или просто я хуже начала ей владеть. Забралась на борт. — Саша! — окликнул меня кто-то с марса. По затылку больно ударили и я потеряла сознание… Очнулась я в каюте папы. И сколько я провалялась так, стесняюсь спросить? Что вообще случилось? Поднялась наверх. Ночь. На горизонте остров. Зашла на камбуз. За одним столом сидят папа, Виста, Татчи и несколько медсестёр с Меридой и… Это же этот… как его?.. Пацан, который накосячил по пути в Арабасту. Филипп. Да. Вспомнила. — И что за дискуссия? — спросила я, подсев к отцу. — Да посидеть решили немного, — с сигаретой в зубах, Татчи поставил мне чашку чая. — Как себя чувствуешь, йои? — затушил папа окурок об пепельницу. — Хорошо, а… а что вообще случилось? — Вас вражеский пират оглушил. А потом вы просто неделю проспали. — ответила рыжая. — Что? — вскинула я удивлённо обе брови. — А… — Я лично убил эту тварь, йои. — закурил новую сигарету папа. — Ясно… — лишь выдохнула я, сделав глоток. — На горизонте ведь наш остров? — Да. — ответил Виста, рассматривая содержимое увесистой кружки. Я прижала коленки к груди и положила голову на отцовское плечо. — Пап… — Да? — голос мягко и приятно вибрирует по вискам. — Вы будете навещать меня? — Как только разберёмся со всеми проблемами, сразу же заберём Вас, йои. — выдохнул папа никотин. — А, можно, поинтересоваться?.. — подала голос Рада — одна из медсестёр. — Ты здесь остаёшься? — Ну не будет же наша девочка беременная без мужа бороздить моря! — подсел с другой стороны от меня Татчи, потушив сигарету. — В каком это смысле? — Не поняла другая — Клара. — В прямом. В самом, что ни на есть, прямом смысле, йои. А что? Никто ещё не знает? Я думал, Татчи уже всем растрындел… — спокойно говорил папа. Я же наслаждалась спокойной обстановкой. — Плохого же ты обо мне мнения, брат мой… — усталый вздох со стороны дяди. — Брат мой, увези меня домой, старина, Захвати в ночном бутылку вина. Помечтаем мы вдвоём, посидим, Прошлое помяним, В будущее поглядим… — напела я строки из какой-то песни… уже и не вспомню исполнителя… Татчи достал невесть откуда гитару и попытался угадать мелодию песни. Получилось с первого раза. — По заснеженным улицам, мимо ярких витрин, Мимо серых прохожих я снова иду один. С неба падает мокрый снег, И тебя со мной рядом нет… — пропела я также тихо, хотя в оригинале, если не ошибаюсь, темп отличается. Прижалась ближе к папе. Крепкая рука легла мне на спину. Ирония… скоро девятнадцать, а всё также лежу у отцовского бока… так ещё и в шестнадцатилетнем теле. — Мне не нужно много денег, Чтоб я мог счастливым быть. Мне для счастья да и нужно Всего лишь тебя забыть. С мысли сбил меня прохожий, Что толкнул меня плечом. Прокричал мне что-то в спину, И ругался горячо. Но мы — вежливые люди, Не рамсим по пустякам. С пониманием относимся К бродягам-старикам. — так одиноко… снова одна… но… ненадолго. Всего лишь девять месяцев нужно подождать. А потом всего год и три месяца до встречи с Эйсом… надеюсь. — Брат мой, увези меня домой, старина, Захвати в ночном бутылку вина. Помечтаем мы вдвоем, посидим, Прошлое помянем, в будущее поглядим.2x — Интересно, какие будут эти два года? На сколько тяжёлые? Нет. Далеко не тяжёлые. Это ведь всего лишь ребёнок. Нет. Не всего лишь. Это наш с Эйсом ребенок. Наше всё… ещё одна моя радость… маленький лучик Солнца… — У меня на теле — две находки, три потери, Поселились в моем теле сразу грусть, тоска, печаль. Я люблю одну, Без нее я иду ко дну. Мне ее так недостает, Ты бы слышал, как она поет. Ты бы понял! Я пойду на преступление, Это будет мой ответ. Чтобы о себе напомнить, Заголовками газет. Остановит меня брат мой, От-то дружит с головой. Я прошу тебя, братишка, Отвези меня домой. — Интересно… а, раз все Фениксы перерождаются в теле шестнадцатилетнего подростка, то… тогда что будет, если он погибнет там… лет в десять? Ну… до шестнадцати лет? Он переродится в своё тело? Или сразу в шестнадцать? — Брат мой, увези меня домой, старина, Захвати в ночном бутылку вина. Помечтаем мы вдвоём, посидим, Прошлое помяним, В будущее поглядим… — решила озвучить свой вопрос, на который получила короткий ответ с тяжелым вздохом над головой: «Умершие раньше данного срока не воскреснут.» Видимо, папа не особо хочет споминать об этом. Эта информация хоть и сама по себе не радостная, но… походу, одна из историй папы связана с этим… Я лишь прижалась крепче, хотя… Куда ещё-то?.. — В моей первой жизни я был не единственным представителем своей расы. И уже тогда, шестьдесят пять лет назад, наша раса была на грани исчезновения. Точнее… наш род был единственным. Мать, старик, я и две мои младшие сестры. Если быть ещё точнее, это было пятьдесят лет назад, когда мне было всего пятнадцать. Одной было восемь, другой пять. Однажды, на нас напали работорговцы. Тогда этих людей могли лишь затмить лишь… наверное… Йонко того времени или те же Пираты Рокс. Но это не были пиратами. Всего лишь работорговцы. Я пытался отговорить мать, чтобы она бежала с девочками. Но она стояла на своём, отправив меня. Старик умер сразу. Ему там было уже далеко за первую сотню, так что ему ничего не оставалось. Это была его третья старость. Я тогда не владел силами. Пришлось обеих держать на руках. Дождь, слякоть. На каждой луже падал. Нас догонял один из работорговцев. Уже замахивался мечом, да вот мама подставила свою спину. Кровь прямо на девчонок. Тогда увидел последнюю улыбку матери. И в этот момент я обрёл силы. Я схватил за шкирки Мари с Милой и улетел в горы. Там непроходимые места, поэтому эти твари не должны были нас найти. Я так думал. Ночь переждали в пещере. Девочки ещё успокоились, но вот я тогда так и не заснул. Утром пошёл за едой. Так сразу даже и не смог воспользоваться силами, чтобы быстрее всё сделать. Плохо получалось. Возвращаюсь, а там Мари какая-то тварь пытается раздеть. Я попытался убить эту гниду. Он отпустил сестру, но вот я отлетел в сторону. Он собирался уже убить меня, но Мари подставила свою спину. Также, как и мать. Мила… Ей ведь тогда было четыре года… Всё это на её глазах… Попытался убить эту тварь снова. В итоге полетел с горы. Видел, как он утащил младшую. Удара об землю даже не почувствовал. Попытался перевоплотиться, но также не получалось… обшарил весь остров. Оказалось, давно уже уплыли. А после… А после плёлся по острову и упал. Проторчал на острове с немногим меньше месяца. Жрать вообще не хотелось. Рвало от каждого воспоминания тех суток. Так и сдох с голоду. Воскрес. Снова месяц пробыл на острове. Учился своей силе. Овладел силой. Умер я, кстати, в первый раз на шестнадцатом году. Ну что… ну скитался я тогда… в итоге, на следующий день, после того, как второй раз смог овладеть силой, меня нашли Виста с Ракуё. — Стоп. Виста? Сколько тебе? — удивлённо посмотрела я на мужика. — Шесдесят шесть. Ракуё младше на год. — И вы так сохранились? — удивилась я. — Да они из расы долгожителей. Они могут и в стольник выглядеть на сорок! — недовольствовался Татчи. — Пап, — я обняла отца за торс и аккуратно легла на мужскую грудь. — Прости, что пришлось вспомнить… — Ничего страшного, йои… — меня поцеловали в макушку. — Извините… — тихо подала голос Мерида. — А что стало с Милой? — Не знаю. Погибла, наверное… — также тяжело вздохнул папа. — Я её пятьдесят пять лет не видел. Что угодно могло произойти за это время. Вскоре мы причалили. Идём мы не так быстро, но через час уже должны быть в городе. Если бы не… — Да, йои? — ответил папа на Муши старшей медсестры. — «Вы где?» — голос нервный. Да и лицо улитки не внушает радости… Что-то серьёзное с Дедой… нужно спешить. — Через час будем в городе. — папа тоже не рад тону Хашимы-сан. — Что с отцом? — «Он на последнем издыхании…» — на глазах улитки появились слезы… Мы с папой перевоплотились и полетели. Всё же, как никак, а я тренировалась эту неделю… Долетели до госпиталя мы быстро. Сразу же побежали к Деду. Сам госпиталь небольшой и деревянный. Да и город не выделяется архитектурой. Но сейчас не до города. Мы забежали в палату, освещвемую лишь лунным светом из окна. Вся аппаратура отключена. Но Дед ещё дышит. У койки сидит старшая медсестра, положив руки на койку, а на сами руки голову, и ревёт в голос. Старик лишь с отцовской нежностью смотрит на медсестру. Старческие глаза лишь медленно тухнут. — Дед! — я подскочила к койке. — Я выле… — Не нужно, внучка… — голос неузнаваемый… такой хриплый… нет того баса… — Дедушка… — к горлу поступает ком. — Прошу… У… у тебя в-ведь… п-прав-внук или… в… внучка бу-бу-дет… — старческий образ медленно расплывается в слезах. Щеки впалые. Когда-то маленькие жёлтые глаза теперь кажутся больше… под веками синие мешки. Я протянула руку и уже собиралась зажечь своё пламя, что и без того получалось с трудом, но слабая большая рука остановила. — Не нужно, Солнце… — образ Деда совсем размыт. — Я уже отжил свое… мне этой жизни довольно… А правнука или внучку я смогу и оттуда увидеть… — ноги перестают держать. Я упала на колени и закрыла лицо ладонями… Слишком больно… Где-то внутри… до невыносимости… будто… будто разрывает… разрывает также, как и в тот роковой момент… в Маринфорде… — Марко, обещай, что проживёшь дольше моего и всегда будешь с семьёй… и не сдерживай свои чувства никогда… это не грех… это твоя душа… — Да… Отец… — я остановилась… стало ещё больней… шок… словно что-то ударило по голове… я развернулась и увидела лицо отца… всё в слезах… и ни единой эмоции… ему больнее… ему больнее всего… он один из тех, кто был с Дедой с самого начала… Почти с основания команды… и будет до самого конца… я кое-как поднялась с пола. Утёрла слезы и снова посмотрела в лицо Дедушки. И снова слезы… и снова боль внутри… — Сашенька… — голос ещё тише… будто говорит сама смерть… мою руку накрыла большая ледяная… от холода стало больно на физическом уровне… смертный холод… — Обещай, что… — ужасный кашель… — что после этого больше не будешь плакать из-за горя… — Да, Дедушка… — тихо просипела я. — И… Воспитай мне хороших правнуков… И на этом всё… Так больно… От потери близкого, столь родного сердцу человека… Посмотрела назад… Лицо папы выражало шок и боль… А слезы лились, не переставая… без всхлипов… без вздрагиваний… Я обняла отца, разревевшись. Ноги перестали держать. Меня прижали крепче к себе… Госпади… Как же больно… Действительно… Такое чувство, будто меня снова изнутри сжигает магма…Спустя неделю…
Я не знаю, сколько сижу у этой могилы… Будто, что-то не отпускает… — Сашенька… — тихий отцовский голос. Мне на плечо легла тёплая ладонь. — Я тебя понимаю, но нужно жить дальше… пошли. — Па… — тихо позвала я отца. — А сколько лет Дедушка бороздил моря? — Чуть больше шестидесяти лет. — Папа… вы ведь будете навещать нас? — Конечно, доченька… — меня обняли за плечи.Продолжение следует...