Связи

Все произошло слишком быстро: еще секунду назад было время уйти правее и скинуть гигай, а теперь оставалось только продолжать быстро двигаться, чтобы увести Пустого дальше от домов и редких гуляющих полуночников. Тварь двигалась на удивление ловко и не кидалась попусту на своего потенциального врага, словно экономила свои силы. Глаза, влажные и темные, неотрывно следили за Бьякуей, и он невольно скривился – будто прочел в них образ себя в зловонной пасти огромного Пустого, способной с легкостью прокусить хребет хрупкого гигая. Бьякуя не любил быть связанным с чем-то по вынужденным обстоятельствам - особенно с чем-то, что серьезно мешало. Рассинхронизация гигая с духовным телом была ошибкой, устранение которой входило в компетенцию двенадцатого отряда, но прямо сейчас все совершенные промахи шли не на счет разработчиков и тестеров, а исключительно на счет Бьякуи. И чем быстрее он разгонялся, тем критичней становилось положение. Пустой зарычал утробно и мягко подался вперед, встал на все четыре лапы, изогнувшись по-кошачьи – вдоль позвоночника ощерились тонкие кости с мембранами между каждой, напоминающими изуродованный спинной плавник. Сдержанное преследование сменилось хищным блеском в полностью потемневших глазах. Будь у Бьякуи больше времени, он, быть может, и заметил бы в оскале этой твари нечто, отдаленно напоминавшее триумф. Но отведенное для него время уже, кажется, шло в только минус. Тело не поспевало за действиями, выйти из него он не успевал тоже. И если он к тому же не успел бы увеличить дистанцию, которую Пустой оставил себе для прыжка, то считать секунды стало бы и вовсе незачем. – Кучики, очнись! – раздалось откуда-то сверху. Знакомый, грубый голос, а потом – хриплый смех. Похоже, на одного хищника стало больше. Кенпачи вмиг оказался у морды пустого и ощерился дико перед тем, как зарычать. Тварь рыкнула в ответ и приготовилась к выпаду. Кенпачи рассмеялся и бросился первым. Он чувствовал слишком много силы вокруг, и острее всего чувствовалось ледяное раздражение Бьякуи, нарастающее и нарастающее непробиваемой коркой поверх гордости, не позволяющей ему просто отойти и дать зверю убить зверя. Кенпачи отчасти понимал это, отчасти был пьян чужой кровью, но все же бросил отрывисто: – Сейчас! И сорвался с места, бросился вниз, под впалое брюхо Пустого, уводя следом за собой и его внимание. Бьякуе осталась открытой незащищенная шея и несколько секунд до тех пор, пока тварь не поднимет морду. Пустой щелкнул пастью у рук Кенпачи – и тот схватил его за выпирающий клык, дернул на себя со всей силы. Тот заревел – Кенпачи заорал на него в ответ, не прекращая дико ухмыляться. Плевать, что ладонь резал острый, как двустороннее лезвие, клык – главным было то, как сносило голову от противостояния. Бьякуя же к тому моменту как раз вонзил занпакто между костяных пластин, рассекая артерию. Горячая кровь хлынула из пасти, заливая руки Кенпачи по локоть. – Хреново выступил, – беззлобно усмехнулся Кенпачи. Бьякуя в ответ не только промолчал, но и отвернулся. Не хватало только выслушивать замечания этого животного о том, кто и как проявил себя в этой потасовке. Гораздо важнее сейчас было вернуться в Сейретей – причем первым делом передать в двенадцатый нестабилизированный гигай. – Что у тебя с гигаем? – спросил Кенпачи следом, не усмехаясь уже. О том, что с гигаем какие-то проблемы, Бьякуя сообщать не хотел, как и демонстрировать, но с этим он уже прокололся. Поэтому он стряхнул резким движением кровь с занпакто и посмотрел на Кенпачи холодно: – Возвращаемся в Готей. – С чего бы? – тут же возмутился Кенпачи. Все же его проницательность срабатывала через раз. Бьякуя отлаженным движением вернул занпакто в ножны. Сейчас, когда он находился в духовном теле, любое четкое действие доставляло удовольствие и мало-помалу успокаивало раздражение, вызванное бесконтрольностью гигая. Однако вести диалог желания все еще не было. Кенпачи криво усмехнулся, будто понял все и без того, а затем дернул резко к себе, схватив за края косодэ, и припечатал требовательным, грубым поцелуем. Бьякуя не любил быть связанным с чем-то по вынужденным обстоятельствам - особенно с чем-то, что серьезно мешало. И, пожалуй, только Кенпачи мог настолько бесцеремонно плевать на это – с настолько удачными последствиями.