Объятия Монтаны

Эби задумчиво потирала дуло пистолета, что Датч сказал ей отполировать. Старика это успокаивало, и он думал, что так будет со всеми, но девушке вовсе не это было нужно. Она хотела, чтобы Иаков исчез из её головы, чтобы не охотился за ней и вовсе не рождался. Да, это бы решило проблему. — Я отправляюсь в тюрьму, Вёрд начинает паниковать без меня, — в кладовую заглянул шериф. В желтушном освещении он стал выглядеть совсем нездоровым. Его умершая жена лечила его от язвы долгие годы. Эби ещё помнила, когда только пришла в участок, с каким недовольным видом Уайтхорс жевал салат, но, когда Рози умерла, продолжал его есть уже молча. Как дань уважения. Сейчас его лицо посерело, и помощница разглядела, как же он постарел, прибавил пару-тройку лет и даже знаменитые усы его поредели. Если они и выберутся отсюда, подумала она, всё равно оставят слишком много. Непомерно много. — Понимаю. Но можно как-то связаться со Стейси? — Увидитесь скоро, не волнуйся. — Да, хочу только убедиться, что всё и вправду закончилось. Чтоб сказал, что всё в порядке — что-то мне не спокойно, — шериф кивнул, достал из кобуры рацию и после паузы сказал какой-то девушке подозвать Пратта. Голос мексиканца дрожал, но не от слёз. «Наверное, теперь так будет всегда» — Да? — Дружище, Эби хочет с тобой поговорить. Ты не против? — Конечно, сэр, — шериф подал устройство ей, помялся немного и, поправив форменную шляпу, вышел. — Стейси, — мужчина на том конце шумно выдохнул, и, Эби подозревала, в несравненной манере зачесал тёмную шевелюру. — Ты в порядке? — Нет, а ты? — Нет. Они замолчали. Эби поняла, что дышит тяжело, как астматик. — Он приходил к тебе? — заместителю шерифа не понадобилось уточнений. — Да, думает, что мы вместе. Ищет нас. Он хочет нас убить, Эби, — голос мужчины совсем осип. Эби прикоснулась к пистолету, положила его на колени и не спускала глаз с оружия, пока думала над ответом. — Ты должен бороться, Стейси, и я буду. И никому не говори, что он всё ещё в твоей голове. Сопротивленцы убьют тебя тоже. — Понимаю, но что же нам делать? — Ты должен позаботиться о себе. Вылечиться, и когда я достану Иоанна и вытащу Хадсон, мы сбежим. — Зачем тебе младший Сид? — Стейси поднялся с места, где сидел, заходил по комнате. Эби помнила его смешную походку, немного от бедра, и как они смеялись над ним. Она всё ещё помнит. — Мне страсть как хочется прострелить ему башку, — она подняла свою ладонь. На свету кости казались совсем тонкими, под бинтами — покалеченными. Она уже не сможет вернуть ей прежнюю ловкость. И стрелять придется с левой. — Шериф сказал, ты стала смелой. Но это больше похоже на самоубийство. — Не волнуйся. Они не боги, а просто очень Его любят. Завалим как-нибудь. — Пумы шепчутся, что Иаков поднял весь Центр. Наверное, начнёт прочёсывать леса. Иоанн перекрыл дороги в Долине. Мы очень их разозлили, — его голос слабел, развивался по ветру, как тонкий шлейф. Эби испугалась, что он совсем исчезнет. — А они нас? — Стейси промолчал. — Просто береги себя и, надеюсь, скоро мы закончим с этим ордером на арест. Стейси? Не молчи, — послышалась возня. Стейси задышал ровно, тихо, настолько, что издалека послышался шум радио. Эби вскочила на ноги, — Пратт?! — Всё нормально, просто голова иногда начинает кружиться. Я тебя понял. Мне пора. — Хорошо… — друг уже отключился и оставил её в тишине. Она нашла шерифа, вернула ему рацию. Тот собирался в путь и звал её через пару дней, когда будет поспокойнее, в свою безопасную тюрьму. Эби согласилась и проводила его до самого лагеря рейнджеров, где стоял его грузовик. Ей не хотелось обнажать то, что созрело в её голове. Старик и так натерпелся. Но всё же не смогла побороть себя и бросилась к его сгорбленной спине, когда тот уже готовился сесть в салон. Он добродушно хохотнул и развернулся, загребая её в тёплые объятия. — Ну что ты, увидимся же скоро. — Знаю, — пробубнила она ему в грудь, — Знаю. Он был тёплым. Она так надеялась, что не забудет, какой тёплый её шериф и как ядрено от него пахнет одеколоном. Смотря на уезжающую машину, она никак не могла заставить себя уйти. Теперь в бункере остались только неугомонные братья да она с Датчем. — Ты выглядишь как человек, у которого есть план. — Ты, Датч, просто жуть как пугаешь своей проницательностью. — Оттого с ним никто и не играет в карты, — поддакнул Акула. — Это правда, и мне нужна помощь. Никто не знает этот округ лучше тебя. Подскажи мне место, где меня не найдут. — Чувак, что за дела?! — взмахнул руками Хёрк. — Я думаю и так понятно, что со мной, — она снова обратилась к Датчу. Старик смотрел на неё, и свет отражался от узких стёкол очков, — и я не хочу однажды проснуться и понять, что навредила кому-то из вас. Но я думаю, что ещё могу бороться. Иаков ищет меня через мою же голову. Здесь вдали от Центра я вспоминаю, что он давно уже там засел, и мне нужно место вдали, чтобы с этим разобраться. — Пару лет назад я поставил дом в горах, — Датч повернулся к карте округа Хоуп на стене и указал пальцем на стык двух поделенных между братьями районов, — И возвращаюсь туда иногда. Иаков там не охотится: там мало дичи из-за вечных обвалов. Иоанн не любит пачкаться в грязи, а её там по колено. Неплохое место для начала. — И что ты будешь делать там одна? — цыкнул Драбмен. Эби потёрла подборок, рассматривая указанное место. Далеко от ферм Иоанна, и дерзко близко к Иакову. Буквально у него под носом. Ей это нравилось. — Кое-кто учил меня, что единственный мой шанс победить — это притвориться своей и бить исподтишка. Только братья знают меня в лицо и помнят его. Если притвориться отщепенкой и по-мелкому гадить, возможно, это выведет их из равновесия. Хёрк восторженно захлопал в ладоши: — Срать под ворота святохренам, этим можно описать почти всё, в чём я хорош. — Нет, пойду одна. — Так себе план: как мелкие пакости развалят секту? — Мы лишь выманим их. И пристрелим. — Одной тебе это не под силу. — Нужно проверить, — она смеющимся взглядом обвела друзей, — Я уже решила. Сидеть взаперти и ждать, пока торкнет, вариант ещё хуже. И кстати, Датч, не знаю, поможет ли, но Иаков одержим Чизбургером. И странно реагирует на звук башкотрясов, возможно, его триггерит. Не знаю, — она повела плечами, — может пригодится. — Возможно. Когда выходишь? — Датч был человеком дела, и посчитал его уже решенным. Сама Эби не против была бы чуть подольше пометаться в сомнениях, но одёрнула себя — Вечером. — Чувак! — Чика! Братья синхронно, настолько, что даже повеяло жутью, возмущённо уставились на неё. Она улыбнулась шире и уселась между ними хватая каждого за шею. Сбила Акуле кепку трепля по волосам. — Что же я буду делать без своих друзей? — Акула подарил ей взгляд удивленный и радостный одновременно. Она задумалась, были ли у человека, вокруг которого вечно всё горит, вообще друзья, — Но вы же понимаете, что тоже должны вложиться в общее дело и потрепать им зады? Решили на том, что братья, как нормальные мужики, подпалят зад Вере, а она может выбрать любого из братьев. Ей было страшно. Слишком страшно для человека, что готовится бороться. Немного успокаивали шутки братьев, их присутствие. Те всю ночь развлекали её игрой в карты, Акула демонстрировал талант открывать пиво любыми частями тела. Эбигейл хотелось плакать, кричать и даже умолять. Если бы Иаков Сид покупался на мольбы и слёзы, никто бы больше никогда не увидел её глаза сухими. Но было что-то ещё. Нечто, чего она раньше не ощущала. Нечто горячее в груди, нетерпеливое. Люди называют это яростью.