***
Могла ли Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера и Рона Уизли, лучшая студентка своего курса, извечная зубрила и книжный червь, подумать, что когда-то, после нескольких лет другого окружения и определённых событий, в корне перевернувших всё её мировоззрение, она сможет спокойно… Жить? В том плане, что у неё не было страха за собственные действия или внешний вид — за что, к слову, гриффиндорка была благодарна преподавателям в прошлой школе. В Гулинии учили не только магии или общим наукам, но и умению любить себя и окружающий мир; находиться в гармонии с собственным телом и внешностью. Да, Грейнджер изменилась: покрасилась, подстриглась, полностью сменила стиль, исправила зубы и улучшила кожу, но гораздо большие изменения претерпела её душа. Единственное, что иногда её смущало: в лучшую ли сторону она изменилась? Или когда-то с точки зрения морали и чести Гермиона была лучше? Однако этот вопрос оставался нерешённым и очень скоро превратился в риторический. — Куда мы идём? — не унималась Элис, пока Гермиона уверенно тащила её вперёд по ночному коридору. — Вообще-то, у меня был тяжёлый день, и я хочу спать. — Молчи, — обрывает её подруга, аккуратно заворачивая за угол. Впереди мелькнула тень кошки Филча, шаркающие шаги которого эхом раздавались из всех коридоров одновременно. Но у Грейнджер и Керри был чёрный пояс по сбеганию с территории школы, поэтому старик с фонарём их совсем не пугал. Пару движений пальцами, и защитные чары накрывают волшебным куполом, скрывая их и от зоркого взгляда Филча, и от тонкого обоняния миссис Норрис. Когда самое интересное происходит за стенами учебного заведения после отбоя, невольно выучишь пару хитрых приёмов для бегства. Конечно, против преподавателей вроде профессора Снейпа, Макгоногалл или Дамблдора такое не прокатит, но ночной смотритель — не они, а, значит, одной проблемой меньше. Девушки под покровом ночи быстро юркают в соседний коридор и, стараясь издавать как можно меньше звуков, выбегают из замка. — Ты решила сбежать в самый первый день? — усмехнулась Элис, не снимая, тем не менее, с себя чар. Она не знала эту территорию и понятия не имела, чего ждать дальше, а потому во всём следовала за Грейнджер — ей она доверяла ничуть не меньше, чем себе. — Хочу показать тебе кое-что, — тут же отзывается светловолосая. Она вспомнила об этом месте, стоило ей перешагнуть порог слизеринской гостиной — корни гремучей ивы добираются и до их подземелья. Раньше, до переезда в Гулинию и всей этой заваруши с заболеванием, которое, слава Мерлину, прошло, Гермиона очень осторожно относилась к этому дереву — оно внушало ей страх. Сейчас же ничего, кроме восхищения и лёгкой настороженности, обусловленной здравым смыслом и инстинктом самосохранения, ива не вызывала. — Тебе должно понравиться, — Элис, любящая всё волшебное и неформальное, определённо обрадуется такому открытию. В Гулинии из необычных растений у них росла красная ель, иглы которой при отделении их от веток воспламеняются и испускают нежный аромат, действующий на мозг магов, как наркотик — люди замирают и не чувствуют пламени, охватывающего их. Красиво и беспощадно — девиз школы для девушек, который, однако, другие школы всерьёз не воспринимают. — Если это полуголые красивые парни, то мне уже нравится, — с самым уверенным видом заявляет Керри, быстрым шагом следуя за подругой. На улице было прохладно, из-за чего Элис даже пожалела, что не послушала Грейнджер и не надела уродливую чёрную мантию. Красота красотой, но холодно было здесь и сейчас. — Ты хотя бы иногда можешь думать о чём-нибудь другом? — ради интереса спрашивает Гермиона, аккуратно огибая яму метр на метр в диаметре. Неудачное боевое заклятие? — А ты? — игриво вопрошает рыжая в ответ. Сначала гриффиндорка хочет ответить, что да, и секс не является важной частью её жизни, однако, подумав, закрывает рот, который успела открыть, и лишь улыбается: что есть, то есть. Секс, отношения, близость, страсть — называйте, как хотите, но в человеческом обществе это один из самых сильных наркотиков любого времени. Попробовав раз, он вызывает сильное привыкание, — не без исключений, безусловно! — и со временем начинает не хватать тепла чужого тела, жарких поцелуев, мурашек от прикосновений. Это Гермиона поняла на собственном опыте. — Мы почти пришли, — перевела тему блондинка, завидев впереди устрашающие ветви гремучей ивы. Главное не попасть в зону поражения… — Помнишь, ты мне показывала огненную ель? — Это было наше первое нарушение правил, — улыбнулась приятным воспоминаниям рыжая. И совсем на секунду ей даже стало грустно — она вспомнила о Гулинии, о милейшей Эсмиральде, о других девочках… Всё-таки, в отличие от Грейнджер, родной школой Хогварстс не станет для неё никогда. Это гриффиндорка и здесь, и там была принята за свою, Керри же ощущала себя не в своей тарелке уж точно. Если бы не подруга, то она бы никогда не стала здесь учиться — да, атмосфера волшебная, но совсем не то, к чему она привыкла с самого детства. — Теперь моя очередь показывать достопримечательности, — улыбка вышла мягкой. Девушка видела состояние подруги и искренне сочувствовала ей. Раз уж самой Гермионе здесь не по себе, так как за последние пару лет изменились не только она, но и находящиеся здесь люди, то что говорить про Элис? По сути, она была нагло выдернута из привычной жизни и переброшена в готический Хогвартс, в котором слишком много гнили — и гниль эта идёт буквально из центра Школы Волшебства: Дамблдор определённо не карамельное яблочко на Рождество. — Прости меня, — неожиданно говорит Грейнджер, резко останавливаясь. Она несколько раз оглядывается, проверяя, нет ли здесь лишних ушей или глаз, не следит ли за ними Малфой, как он это сделал на первом курсе, но вокруг была лишь ночная мгла, а ощущение одиночества обе девушки не спутают ни с чем. — За что? — кажется совершенно искренне удивляется Керри, смотря в лицо подруги. — Ты тут из-за меня, — напомнила Гермиона и вздохнула. Да, она изменилась, но это же вовсе не значит, что она стала абсолютно беспросветной грубой сукой, правда? Тем более для близких, тем более для Элис. Именно в такие моменты, когда рядом находятся люди, которых гриффиндорка может назвать настоящими друзьями, в ней на секунду оживает старая Гермиона Грейнджер, похороненная под тоннами разочарований и предательств — добрая и отзывчивая, мягкая и сердечная, совершенно не такая, какая она была сегодня в Большом зале или в подземелье Слизерина. И она такая живая и чувствительная, что весь окружающий мир пугает и причиняет боль — и такой девушка быть больше не любила. В современном мире такие не выживают, а жить светловолосая хотела искренне и всем сердцем. Ради этого, по её мнению, не зазорно пойти по головам. — Вообще-то, — поправила её рыжая бестия. — Я тут из-за вашего чудаковатого Дамблдора, который не захотел терять лучшую ведьму столетия. Тем более, — добавляет, видя, что Гермиона собирается ей возразить: — Я сама на это решилась. На секунду между девушками повисает тишина. Они молча смотрят друг на друга, и им не нужны слова, чтобы что-то друг другу объяснить или доказать; хватает улыбки и лёгкого взмаха ресницами, чтобы всё понять и принять — в этом все они. — Что же, — решив, что сентиментальности на сегодня хватит, и их мягкие стороны снова должны быть закрыты на все замки глубоко внутри, подводит итог Грейнджер. — А теперь надевай мантию и идём. У нас сегодня будет долгая ночь. — У тебя, что, всё это время была мантия для меня?! — возмутилась Керри, которая уже давно не чувствовала пальцев на руках. — Ага, — озорно усмехнувшись, пропела юная ведьма и, кинув в руки подруги отвратительно безвкусную, но такую нужную сейчас тёплую вещь, уверенно пошла вперёд. Они выживут тут, — решила она. Чего бы ей этого, дементор её поцелуй, не стоило.***
— Джинни, — шёпотом произносит Гермиона, аккуратно толкая девушку в плечо. Юная гриффиндорка сквозь сон что-то невнятно мямлит и переворачивается на другой бок. — Уизли, чёрт тебя побери! И это, наконец-то, работает. Девушка распахивает глаза, резко садится и тянется к волшебной палочке, лежащей под подушкой, но её руку на полпути перехватывает цепкая ладонь Грейнджер: — Тише, это я. — Гермиона? — голос после сна хриплый, а от удивления и вовсе какой-то севший. Это, что, сон? — Что ты тут делаешь? — У меня есть к тебе прекрасное предложение, — промурлыкала светловолосая, оглядываясь через плечо. У другого края кровати стояла Элис, внимательно следившая, чтобы скрывающие чары не спали, и они не разбудили соседок Джинни. Объяснять, что они, старшекурсницы, только сегодня вернувшиеся из мифической закрытой школы, делают тут ранним утром не хотелось. — Прямо сейчас? — посмотрев в окно и увидев там едва-едва посеревшее небо, в ужасе прошептала Уизли, до сих пор до конца не проснувшаяся. Голова была ватная, перед глазами чуть плыло, а мозг очень плохо соображал — ей всё ещё казалось, точно это её очередной ночной бредовый сон; раньше Гермиона часто являлась к рыжей во снах. — Именно, — активно закивала Грейнджер и уверенно потянула подругу за собой. — Идём быстрее. — Но… Куда? — сопротивляться не было сил. Да и желания, если честно, тоже. Напротив, с каждой секундой в ней просыпался всё больший и больший интерес, который очень быстро оттеснял из сознания всю сонливость. Что же прошло за те часы, когда они разошлись после слизеринской гостиной? Вроде бы у двух девушек не было никаких грандиозных планов. — Тш, — приложила к её губам палец девушка, быстро и ловко выводя однокурсницу из комнаты в гостиную. Камин практически догорел, но было тепло. Как, в принципе, и всегда — это же Гриффиндор, будь он неладен. — Элис, заглушающие чары. Пару движений руками, и звукоизолирующий купол накрывает сверху, давая возможность говорить в полный голос без страха быть подслушанными. И хотя в их планах нет практически ничего криминального, лишних людей в их мини-экскурсию брать не хотелось. — Джиневра, — очень официально начала Гермиона. — Мы идём встречать рассвет. — Что? — Астрономическая башня готова к нашему завтраку на свежем воздухе, — вместо блондинки отвечает Керри, огибая Уизли и вставая точно перед ней. Не заметить явного сходства между ними было невозможно. Девушка улыбается — похоже, Грейнджер прямо-таки тянет на рыжих и бесстыжих. Уж она-то видела те взгляды, которые миленькая с виду девчонка кидала на некоторых из змеиного факультета; и взгляды эти она полностью разделяла — мальчики там очень даже ничего. — Вы сошли с ума? — догадалась гриффиндорка, скрестив руки на груди. — Нет, нам просто не спится, — легкомысленно заявила она. — Ну же, Джин, идём с нами. У нас есть бутылочка прекрасного вина, — тоном самого лучшего искусителя прошептала Гермиона, томно закусив губу. Неужели она ошиблась, и Джинни вовсе не подходит для их компании? — Пить с утра — признак начинающегося алкоголизма, — тоном профессора Макгогонал произносит мисс Уизли, а после, увидев, как уголки губ светловолосой девушки дрогнули, добавляет: — Но я не против спиться. Грейнджер едва заметно выдыхает. Не ошиблась.