Burning for your touch

Исак не плавает. Он приходит в бассейн на полчаса позже обычного, и все эти тридцать минут Эвен накручивает круги в одиночестве, пытаясь заглушить тревогу от мысли, что его кинули. На Исаке обычная одежда, только ноги босые, и штанины подвёрнуты несколько раз. У него красивые лодыжки. Исак идёт по бортику бассейна, пока Эвен наконец не решает посмотреть на него. Он иногда забывает, что они чувствуют присутствие друг друга, что Исак знает, что он намеренно его игнорирует, не поднимая голову. Эвен проплывает ещё четыре бассейна, чтобы привыкнуть к теплу Исака и убедиться, что не набросится на него с кулаками, когда они окажутся рядом. Затем он направляется к углу бассейна, где Исак, стоя на бортике, подворачивает джинсы ещё выше, чтобы сесть и опустить ноги в воду. — Я думал, ты не придёшь, — говорит Эвен, подплывая достаточно близко, чтобы Исак мог его слышать, и поднимая плавательные очки на лоб. — Было довольно сложно выбраться из дома, — отвечает Исак, разводя ноги чуть шире, чтобы Эвен мог поместиться между ними. Несмотря на напряжение, возникшее между ними в последнее время, они так естественно принимают эту довольно интимную позу, что оба удивляются. И пусть их сердца и разум находятся в постоянном противостоянии, кажется, у их тел есть собственное мнение на этот счёт. — Твоя мама? — спрашивает Эвен. — Она мне уже весь мозг вынесла, — кивая, отвечает Исак, и Эвен пытается понять, в ссоре ли они вообще. — Хочешь поговорить об этом? — А как называется то, что я сейчас делаю? Я вообще-то говорю об этом, — Исак закатывает глаза. — Тьфу на тебя, — стонет Эвен, слегка обрызгивая его водой. — Как ты смеешь! — возмущается Исак. — Всего лишь немного воды. Расслабься. — Сам расслабься! Эвен начинает хохотать, и Исак присоединяется к нему. Внезапно всё между ними снова становится легко и просто. — Так что случилось с Вегардом? — спрашивает Эвен, обвивая пальцы вокруг лодыжек Исака, тем самым удерживая его болтающиеся ноги на месте. Это заставляет Исака судорожно дёрнуться и задрожать. Милая реакция. Слишком милая. — Исак? Эй? Сфокусируйся. — Иди на хуй, — Исак пытается отпихнуть его ногой, но он лишь сильнее сжимает руки, продолжая смеяться. — Ты сегодня такой агрессивный — широко улыбается Эвен. — Просто не ожидал, что ты будешь любезным. Видимо. У Эвена сжимается сердце. Он причинил Исаку боль. Он чувствует себя голым, но почему-то ему кажется, что Исак ещё более обнажён, чем он. Эвен придвигается ближе, по-прежнему находясь между ног Исака, и хватается руками за бортик по обе стороны от его бёдер. Вода течёт с его пальцев прямо на джинсы Исака, но ему плевать. — Я буду любезным, — шепчет он, и его обнажённая грудь поднимается и опускается совсем рядом с грудью Исака. — Обещаешь? — шепчет тот в ответ, неуверенно поднимая руку и накрывая ладонью щёку Эвена, заставляя их обоих закрыть глаза и глубоко втянуть в себя воздух. — Обещаю, — отвечает Эвен, положив мокрую руку поверх пальцев Исака. Словно извиняясь. — Ладно. Эвену бы хотелось, чтобы на Исаке был его гидрокостюм, чтобы он мог обхватить его обеими руками и затащить с собой в бассейн. Но он не может. У Исака в кармане, наверное, лежит телефон. — Почему ты сегодня не плаваешь? — спрашивает он. — Потому что я не хотел быть слишком близко к тебе. У Эвена снова сжимается сердце. — Что ж, полагаю, твой план провалился, — шутит он. — Мы достаточно близко. — И тем не менее кажется, что этого недостаточно, — говорит Исак, проводя пальцем по его скуле. Эвен практически утягивает его в бассейн прямо в одежде. Практически. . Эвен курит на том же месте, где мама Исака застала их несколько дней назад. Он курит, а Исак молча смотрит на него. Это приятно, уютно. Между ними повисла комфортная тишина. — Вегард украл мои лекарства, — говорит Исак. — Мы это уже выяснили. — Да, но я как бы подбросил ему эту идею. — В смысле? — Я знал, что они с Давидом хотели надо мной поиздеваться во время поездки. Поэтому, когда я разбирал вещи в своей комнате, я как бы случайно уронил таблетки на пол и картинно распсиховался от одной мысли, что лишусь их. Эвен кивает, ожидая, когда Исак снова взорвёт ему мозг. — Окей. — Я сказал что-то типа «я умру без них, у меня нет им замены. Будет просто ужасно, если я потеряю их в горах». Или что-то типа этого, — продолжает Исак. — И он их украл? — фыркает Эвен. — Вот так просто? — Ага. Всё, что мне нужно было сделать, — просто помахать ими у него перед носом. Они же как собаки, — смеётся Исак, но Эвен не разделяет его чувств. — Зачем ты это сделал? Чтобы доказать, что они ведут себя, как собаки? — Нет. Я хотел, чтобы Арвид вышвырнул их из автобуса, — пожимает плечами Исак. — Я дал им шанс, но они, блядь, никак не хотели оставить меня в покое. — То есть ты заставил их украсть липовые лекарства? Это всё был развод? — спрашивает Эвен, снова чувствуя себя так, словно его предали. — То, что тебе было больно. Всё это было притворством? — Нет, я не настолько ебанутый, — отвечает Исак. — Всё было по-настоящему. Лекарства были не липовыми, и они действительно намеренно заставили меня испытывать боль. И я не заставлял их это делать. Они всё равно планировали что-то. Я просто подкинул им идею и средство, чтобы причинить мне боль. Если бы они были хорошими людьми, то не стали бы воплощать свой план в жизнь. Так что, можно сказать, они сами напросились. Моя совесть чиста. — Но это не так работает, Исак. — Именно так, Эвен. Если я дам тебе нож и скажу, что, если ты пырнёшь меня им, я умру, и ты сделаешь это, то это твоя вина, не моя. Эвен бросает окурок на землю и рассерженно наступает на него. — Почему ты так злишься? — спрашивает Исак. Я, блядь, отправился в снежный буран, чтобы достать тебе лекарства, помнишь? Ты не мог припрятать заначку на случай крайней необходимости? Ты не мог сказать мне? Почему ты решил пройти через такую боль? — С тобой могло что-нибудь случиться. — Я не пытался подвергнуть себя реальной опасности, — говорит Исак, и его голос вдруг смягчается, словно он счастлив, что Эвен переживает о его благополучии. — Я мог вытерпеть боль. Я уже проходил через такое раньше. — Ты меня так бесишь. Ты даже не представляешь! — бормочет Эвен. — Ты не поймёшь, но мне нужно было, чтобы Вегард и Давид исчезли. Они продолжали подрывать мой авторитет в глазах Арвида, и они бы всё испортили, — продолжает Исак. — Что ты задумал? Зачем тебе нужно завоевать доверие Арвида? Почему ты всё это делаешь? — Я не могу тебе сказать. — Почему нет? — Я не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы, — отвечает Исак, поднимаясь, чтобы размять ноги. Эвен вспоминает, что Исак использовал те же самые слова, когда говорил о сестре. Как он манипулировал ею ради «её блага». Враньё. — У тебя ещё есть вопросы? — Выгнали только Вегарда, — говорит Эвен. — Ты сказал, что тебе нужно было избавиться ещё и от Давида. — Давид сдал его сегодня после того, как я намекнул, что знаю, кто украл мои лекарства, — объясняет Исак, по-прежнему разминая ноги. — Это ведь основы манипулирования. Давид знает, что он этого не делал, но начинает волноваться, потому что был вместе с Вегардом, когда я объяснил, как важны эти лекарства для моего существования. Он знает, что Вегард их украл и начинает беспокоиться, что я подумаю, что он тоже имеет к этому отношение. Потом он психует, что Вегард подставит его, когда поймёт, как близко я к нему подобрался. Я утром достаточно долго тусуюсь с Вегардом, чтобы тревога Давида достигла пика, и к полудню он сдаётся и рассказывает Арвиду, что это сделал Вегард. Уже завтра Вегард узнает — благодаря твоему другу Адаму — что Давид его сдал, и расскажет о парочке его дерьмовых выходок, чтобы вернуть себе расположение Арвида. Эвен не знает, как реагировать, поэтому просто кивает. Всё это кажется логичным. — Некоторые люди очень предсказуемы, очень просты. Словно у них нет силы воли, нет глубины. Они поверхностные, обычные, бинарные. Они не могут мыслить нестандартно. Некоторые критики и упёртые читатели обсирают писателей за то, что они пишут об обычных героях. Но они не в состоянии увидеть, что именно такие люди и окружают их в обычной жизни. Что это просто отражение действительности. Что не всем интересны умные и глубокие персонажи. Существование некоторых людей не имеет никакого смысла, потому что они никогда не пытались развивать собственную индивидуальность, они просто следуют за толпой, за тем, что принято считать «клёвым», нуждаются в одобрении, как последние придурки. Позор! — театрально вздыхает Исак, пока Эвен пытается вникнуть в механизм его мыслительного процесса, в то, как у него всё разложено по полочкам, разнесено по категориям. — Если следовать твоей логике, то от этих людей мало что зависит. Разве это не подло с твоей стороны пользоваться их «простым» разумом? — Нет, если они изначально мерзкие люди. Нет, — отвечает Исак. — А ты крупный специалист по мерзким людям? Как ты их различаешь? — Мерзкий человек — этот тот, кто причиняет боль другим, чтобы получить желаемое. Эвен фыркает, и щёки Исака вспыхивают, словно он не понимал до этого, что подразумевают его слова. — Я знаю, что ты считаешь меня мерзким. Но я делаю всё это не для себя, — говорит Исак. — Ты манипулируешь Арвидом? — спрашивает Эвен, потому что, кажется, Исак здесь для того, чтобы отвечать на его вопросы. — Да. — Почему? — Я не могу тебе сказать, — отвечает Исак. — Я расскажу, когда всё закончится. — Ты поэтому вернулся в Бакку и отказался от своего предыдущего плана, когда хотел, чтобы тебя выгнали? — Да. Эвен достаёт пачку и вынимает сигарету. Ему нужна ещё одна, чтобы переварить услышанное. — Ты манипулируешь мной? Я тоже предсказуемый, и поверхностный, и слабовольный для тебя? Исак улыбается, чем застаёт Эвена врасплох. Он не может этого вынести. Он не может терпеть все эти неожиданные повороты, не может терпеть, когда Исак пудрит ему мозги. И когда Исак кладёт руку ему на бедро и придвигается ближе, Эвен забывает, как дышать. Ему тяжело быть так близко, ему больно. — Ты вообще слушаешь? — шепчет Исак, проводя большим пальцем по его щеке. Эвен даже не заметил, в какой момент ладонь оказалась на его лице. — Что? — Ты — единственный человек, кого я не могу разгадать. Единственный. У Эвена трепещет сердце. Очень сильно. — Откуда мне знать, что ты и мне не врёшь? — спрашивает Эвен, чувствуя себя вымотавшимся и опустошённым. — Потому что я даю тебе власть уничтожить меня. — Почему? Почему ты всё это говоришь? — Потому что я хочу, чтобы ты мне доверял. Я знаю, что ты мне не доверяешь. . Они встречаются в бассейне на следующий день, и через день тоже. Эвен плавает, словно готовится к соревнованиям, а Исак просто лежит на воде в ожидании, когда Эвен решит передохнуть, чтобы приплыть на его дорожку и снова прикасаться к нему. Эвен привыкает к этому, к их безмолвному соглашению, к тому, что Исак чувствует себя всё более уверенным, инициируя прикосновения. Когда Исак впервые прижимается к нему сзади, у Эвена на мгновение перехватывает дыхание. Когда Исак впервые обнимает его за талию, скользя руками по животу, Эвену кажется, что его захлестнуло волной. Ничто в них не поддаётся логике. Физически они находятся в любовных отношениях, обмениваясь тёплыми и нежными прикосновениями, когда оказываются наедине. Иногда они смеются, а иногда со злобой смотрят друг на друга, обмениваются сердитыми словами. Иногда Эвен чувствует себя настолько счастливым, как никогда раньше, а порой — беспомощным, использованным, никчемным. В этом нет никакой логики. Они не общаются в течение трёх долгих дней — взаимно согласованный период воздержания, эксперимент — и Эвена захлёстывает невероятная радость, когда он возвращается вечером от Мутты и видит Исака, ждущего его у дома. Он даже не спрашивает Исака, что он здесь делает. Он знает. И когда тело Исака сталкивается с ним на лестнице, когда его руки обхватывают спину Эвена, он не сопротивляется. Он бросает сумку на пол и зарывается руками в волосы Исака. — Я не могу функционировать, — бормочет Исак ему в шею, не скрывая нужды, отчаяния, необходимости. — Я скучаю по тебе. Я тоже соскучился по тебе. — Наука. Наука сегодня очень сильна, — задыхается Эвен, запихивая руки в задние карманы джинсов Исака, отвечая на его милые и дерзкие слова совсем не милыми, но дерзкими прикосновениями. — Просто заткнись и дотронься до меня. . — Ты можешь остаться, — предлагает Эвен, когда уровень адреналина в крови спадает, когда они оба успокаиваются, когда больше не умирают от желания прикасаться, когда больше не теряют рассудок от необходимости быть ещё ближе. Время приближается к полуночи, и они лежат на кровати Эвена и дышат так тяжело, словно только что занимались сексом. — Никаких ночёвок, помнишь? — отвечает Исак, прежде чем сесть. — Мне нужно вернуться домой. — Ну сегодня ты можешь остаться ночевать. — Тебе недостаточно трёх часов научных обнимашек? — смеётся Исак. — Я начинаю думать, что нам не стоит слишком долго держаться на расстоянии. От этого становится только хуже. — Ну, мы можем подумать над графиком в следующий раз, — говорит Исак, поднявшись с кровати и собирая свои вещи. — Мне бы хотелось избежать утренних ссор. — Утренних ссор? — фыркает Эвен. — Чего ты смеёшься? Это правда. По утрам всё время случается какое-то дерьмо. Я либо обжигаю тебя, либо ты меня выгоняешь. — Во-первых, — Эвен садится и тянет Исака за руку, — это всего лишь два варианта утра. Не нужно обобщать. Исак хихикает и позволяет уложить себя обратно на кровать. Так мило наблюдать за ним, когда он дурачится. — Я просыпался с тобой всего два раза в жизни, и оба обернулись дерьмом. Так что это стопроцентное попадание. И я не обобщаю. Это настоящий факт, — объясняет Исак, продолжая смеяться. — К тому же, это ты начал свою речь с «во-первых», но так и не дошёл до «во-вторых». Ты знаешь, что это одно из моих больных мест? — Ты когда-нибудь заткнёшься? — смеётся Эвен, обхватывая Исака ногами за талию и удерживая его на месте. — Я как раз подхожу ко второму пункту. — Ты не мог бы подойти к нему быстрее. У меня и правда нет времени ждать всю ночь. — У меня такое чувство, будто мы только что потрахались, и я умоляю тебя остаться на ночь. Что ж. Этого не было в сценарии. По правде говоря, у Эвена нет сценария, когда он с Исаком. Исак непредсказуемый, и сумасбродный, и хитрый. И Эвен не поспевает за ним. И всё же эти слова даже не улеглись у него в голове, не оформились в связную мысль. Они просто сорвались с его губ. «У меня такое чувство, будто мы только что потрахались». Исак реагирует мгновенно, как и Эвен. Он обнимает Исака. Эвен обвивается вокруг него своим телом, поэтому может чувствовать каждое движение Исака, каждое подёргивание. И это подёргивание без сомнения весьма внушительное. Исак извивается в его руках. — Ты не можешь говорить такую херню! — слабо протестует он мгновение спустя. — Я не… — Гомосексуал? Ты не гомосексуал. Я знаю, — шепчет Эвен в шею Исака и чувствует, как тот дрожит. — Ты — учёный, проводящий эксперименты. Это чистая физиология. Ты проводишь несколько часов, обнимая парня, без которого не можешь функционировать, ради исследования. Я знаю. — Эвен… Эвен разворачивает его к себе, чтобы взглянуть на него, чтобы увидеть, как он взволнован, чтобы, возможно, заметить, как он выдыхает слово «пожалуйста». Возможно. Кто знает. Эвен опьянён страстью. — Что? — шепчет он и наклоняет голову, пока не оказывается так близко, что может тереться носом о шею Исака, заставляя его хныкать. Он надеется, что мать этого не слышит. — Я не… — Я знаю, — бормочет Эвен. — Но почему ты… с чего ты тогда… — Почему я что? Эвен обдумывает свои следующие слова. На этот раз он задумывается. У него ощущение, что сейчас он может перейти черту, после чего возврата назад уже не будет. Вот оно. Переломный момент. Он это знает. Вполне вероятно, что Исак отправит его сегодня в больницу. — Почему я что, Эвен? — жалобно стонет Исак, и голос срывается на его имени, и он великолепен сейчас, лёжа на спине на кровати Эвена. — Почему, бля, у тебя сейчас такой стояк? Исак под ним замирает, кажется, переставая дышать, и Эвен пытается придумать, что скажет матери, когда у него появится ожог, происхождение которого он не сможет объяснить. Он пытается, но не может сконцентрироваться ни на чём, лишь на прерывистом дыхании Исака, его раскрасневшихся щеках и упрямых глазах. Сердце против разума. Разум против сердца. На словах Исак говорит «отъебись от меня», но тело Исака кричит «выеби меня». Эвен теряет связь с реальностью. И именно в этот момент у Исака начинает звонить телефон, и они отпрыгивают друг от друга, Исак с ощутимым стояком в штанах, а Эвен с ножом в сердце. Входящий вызов — Юнас Исак торопится выключить звук, а Эвен отводит взгляд. Ему кажется, будто он внезапно оказался под холодным душем, будто ему отвесили пощёчину. Юнас. Объект привязанности Исака. — Мне надо идти! — запинаясь, говорит Исак. — Ладно, — кивает Эвен. — Я провожу тебя, — добавляет он, поняв, как грубо прозвучал его голос. — Нет, не надо, всё нормально. Я просто… Увидимся. Ладно? — Ладно. . Исак подходит к нему в школе после физики, и у Эвена нет сил разбираться с ним, вообще со всем этим. Как и планировалось, Арвид выгнал из автобуса и Давида, и Вегарда, а ещё поползли слухи, что мистера Эрикссона собираются уволить за некомпетентность, после того как Исак отчитал его несколько раз. Ещё одно напоминание о том, насколько он хитрый и как ловко умеет манипулировать людьми. Эвен не может вынести вида мило улыбающегося Исака, словно это не он вылез из его кровати прошлой ночью, чтобы пойти к другому парню, словно не он обнимал Эвена несколько часов, чтобы в результате оставить его ни с чем и поспешить к тому, кого хочет на самом деле. Эвен не может вынести мысли о том, чтобы продолжать выполнять условия их соглашения, но не знает, как разорвать его. Он не может вынести понимания, что он лишь тело для кого-то, кто любит и страдает по другому человеку. Это унизительно. Эвен не может этого вынести. Поэтому, когда Исак по привычке протягивает к нему руки без перчаток, Эвен морщится и видит, как на его лице появляется разочарование. — Мы в школе, — говорит Эвен, и это жестоко, так жестоко. — О, — выдыхает Исак. — Да, конечно. Я забыл. Он уходит, вежливо улыбаясь, но Эвен чувствует его обиду. Исак слишком горд, чтобы показать, что желание Эвена держаться от него на расстоянии на людях причиняет ему боль. Он дал Эвену власть «уничтожить» его в глазах общественности, но не хочет дать ничего помимо этого. И каждый раз, когда Эвен ведёт себя жестоко, вокруг Исака снова растут стены, и их разговоры становятся чисто деловыми. Они вместе плавают, проводят время в туалетах в Blue Ruin, сидят на скамейке, пока Эвен курит, обнимаются час или два, потом расходятся в разные стороны. Я просто не хочу, чтобы мне было больно. . Эвен впервые встречает Юнаса на случайной вечеринке, куда его в последний момент пригласили Элиас и Соня. Правда, поначалу он не знает, что это Юнас, он обращает на него внимание лишь потому, что у него фингалы вокруг глаз и на челюсти. Лишь потом Эвен подумает, как его кудрявые волосы, и брови, и зелёные глаза идеально подходят под описание боли, которое предложил ему пьяный Исак. На вечеринке толпа людей, и у Эвена учащённо бьётся сердце, когда он чувствует присутствие Исака в доме. Он не ожидал увидеть — а точнее почувствовать — его здесь. Арвида и остальных парней из его автобуса здесь нет. Так что за ним некому присматривать. Он лихорадочно осматривает комнаты, пытаясь отыскать копну светлых кудряшек или снепбек, и быстро его находит. Эвен складывает руки на груди и улыбается, увидев Исака в окружении Саны и четырёх других девушек, которых никогда раньше не встречал. Он не может не заметить, что их группа кажется разнородной, и даже не представляет, откуда они знают Исака, но тому, кажется, комфортно с ними. Он смеётся. Он такой милый. На нём зелёный пуховик и чёрные перчатки, и Эвену хочется его раздеть. У Эвена кружится голова, словно он пьян. — Блин! Адам был прав, — бормочет Элиас, стоя рядом с Эвеном и глядя на Исака. — Что? — Исак знаком с Пенетраторами? Это так странно! — Пенетраторы? — у Эвена сжимается сердце. Он вспоминает сообщения Юнаса Исаку. — Ага, вон тот чувак, — Элиас показывает на симпатичного парня, внезапно материализовавшегося рядом с Исаком. — Его называют Пенетратор Крис. Он учится в Ниссен. Тоже на третьем курсе. Он правая рука Вильяма. — Правая рука кого? — Вильям Магнуссон. Один богатенький мудак, который тоже учится в Ниссен. Крис — его незаменимый помощник. — С каких пор ты в курсе этого дерьма? — смеётся Эвен. — Я не в курсе! Но Адам всё никак не может заткнуться со своими теориями заговора. — И что у него на уме на этот раз? — Ну, ты знаешь, что Исак теперь в автобусе Арвида. Вообще-то они соперничают с Пенетраторами, и Адам думает, что Исак с ними в сговоре, чтобы наебать Арвида, — говорит Элиас. — Это бред какой-то, — морщится Эвен. — Я знаю, но он, кажется, и правда близко с ними общается. По крайней мере с этим, — фыркает Элиас. Эвен снова переводит взгляд на Исака и видит, как он слишком близко наклоняется к предполагаемому «Пенетратору Крису» и что-то шепчет ему на ухо. Он не ревнует. Он просто обеспокоен. Исак, кажется, пьёт, и, если случайно обожжёт кого-то, его вечер явно будет испорчен. Он не ревнует. Но потом он видит, как Крис тыкает Исака пальцами через пуховик и остальные слои одежды, будто щекочет его, тем самым заставляя рассмеяться. И от этого кровь закипает в жилах Эвена. — Прекрати! — слышит он хихиканье Исака, и это сокрушает его. Он тоже этого хочет. Страстно желает. И Исак, вероятно, чувствует его томление. Ты разрушаешь меня. — Эй, ты в порядке? — изумлённо спрашивает его Соня, подходя к нему и заглядывая в стакан. — Ты пьёшь немного больше, чем следует. — Ну я могу себе позволить иногда напиться, нет? — огрызается Эвен. — Ох. Я… я не это имела в виду, — запинается она, извиняясь, и Эвен чувствует себя ужасно. — Прости… — Нет, — вздыхает Эвен. — Нет. Извини. Боже, я такой мудак. Прости. Просто всё так навалилось. Я… — Эй, эй, Эвен, — перебивает она его, накрывая нежными руками его щёки. — Всё нормально. Не переживай, ладно? Всё окей. Я понимаю. Эвен тает от мягкости её касаний. Соня знает все тайные уголки его тела, прикосновения к которым расслабляют его. Соня знает его как никто другой. И когда она прижимает большие пальцы к ямкам за его ушами, он закрывает глаза и обвивает руки вокруг её талии, глубоко вздыхая. — Всё хорошо? — тихо спрашивает она. Он кивает и чувствует, как её пальцы скользят к его щекам, нежно сжимая, неторопливо и щедро даря ласки. — Ты всегда можешь поговорить со мной обо всём. Ты ведь это знаешь, правда? — Знаю. Спасибо. И только в этот момент он замечает, что она спотыкается, что она не может стоять прямо, что она несколько перепила. Однако он не успевает среагировать. Потому что к тому моменту, как он понимает это, она уже прижимается губами к его губам, уже скользит языком ему в рот. В любой другой день Эвен бы её оттолкнул. В любой другой вечер, наверное. Но сегодня он позволяет ей продолжить. Он целует её в ответ. Не так пылко, как раньше. В этом нет страсти. Они просто двое грустных возбуждённых людей, которые досконально знают тела друг друга. Они целуются, пьяно обжимаются у стены, будто вокруг никого нет, пока Эвен не чувствует, как резкий порыв ветра заполняет его и все его чувства. Внезапно он чувствует холод, ледяной холод. Он открывает глаза и мгновенно сталкивается со взглядом Исака. Исак взбешён. Великолепно.