Ошибка

*** Он не успел. Не смог спасти её от взорвавшейся под ногами мины. Они смогли слишком хорошо её замаскировать... Казалось бы, всего на миллиметр она ошиблась, едва придавив над ним слой земли. Всего лишь! Но и этой маленькой ошибки было достаточно, чтобы ловушка подействовала. Её слишком хорошо задело, чтобы смочь что-то исправить. Нет, к великой скорби всего состава и его лично, она... её силы духа не хватит, чтобы справиться с той же системой, которая сейчас поддерживала жизнь в нём. Даже совсем её упрямством и желанию идти всему наперекор. Сейчас она лежит в больничной палате, опутанная датчиками и проводами... по кусочкам. Увы, тело было не сшить, и потому пришлось просто оставить его части на отдельном сохранении.. Сейчас он смотрел на закат, что окрасил всю комнату в алый с оранжевым. Он и не заметил, как наступил вечер. Какого уже дня...? Он не считал. После её...нет. После ЕГО, Бриарея, ошибки она никак не приходила в себя. Он никогда не признавался себе в том, что на самом деле она была его тайной слабостью. Тайной для него самого. Он не любил её, нет! Это непозволительная роскошь для того, кто постоянно находится под прицелом, в вечном бою. Она - просто очень надёжный и верный товарищ, на которого он мог всегда положиться. Только... почему же тогда он так мучился, ожидая её первой реакции на его новое тело? Почему же он так старался сделать для неё всё, что она пожелает? И почему позволял быть ведущей, предпочитая роль ведомого в их дуэте? И... почему же теперь ему так противно находиться в той комнате, что им выделила на двоих Хитоми? Почему он не может успокоиться и сидит с ней теперь? Каждую свободную минуту он отдаёт ей. Той, что сейчас лежит в анабиозной капсуле и ждёт своей участи.. Ведь он... Нет. Хотя... Он повернулся к ней лицом. Дурные мысли и странные чувства не давали покоя, хотя всё это время он вёл разговор только о работе. Буквально замирая от внутренних противоречий, он взял её руку. Ту малу часть, что смогла уцелеть и чудом не оторваться со всем остальным в момент взрыва. Сейчас девушка казалась слишком холодной и слишком хрупкой. Как будто это была не она... Не та Дюнан, что вечно лезет во все тяжкие и никогда не слушается приказов. Даже ценой своей жизни.. Он с горечью усмехнулся и погладил её, в тайне надеясь, что врачи Олимпа смогут помочь ей выжить, как и ему когда-то, и вернуться в строй. К нему. Но.. жизнь - это не сказка, и он это понимает, хоть и продолжает надеяться. И, спустя время, когда он пришёл снова навестить Дюнан, то был остановлен врачом - не смогли. Не спасли... Он лишь кивнул им, попросив взглянуть на неё. Но дома... все эмоции, что так долго переполняли его, хлынули наружу: боль, гнев, ярость, ненависть к себе и всему вокруг. Он крошил мебель, сам того не замечая, ломал и без того хрупкие стены, пока внезапно не утих. В тот миг тишина показалась ему слишком вечной и холодной. Больше не будет никаких пьяных выходок или недовольных возгласов. Большое не будет её подколок и весьма странных вопросов, на которые он старался тактически слинять. Больше не будет их весёлого щебета с Хитоми или же тех совместных минут, когда они гуляли где-либо по этому чертову городу, который так нравился ей! Больше никогда не будет новых совместных закатов и... больше не будет его напарницы. Той, о которой он грезил перед своей собственной смертью. Тогда он был готов отдать всё, чтобы вновь увидеть её глаза, вновь ощутить прикосновение пальцев к своим..как и сейчас. *** По "E.S.W.A.T." прошел слушок, что после похорон Дюнан, Бриарей стал более молчаливым и строгим. Они видели, как он много работал, буквально истязая себя, брал всё более и более опасные задания, как будто стараясь загладить вину перед неспасённой. Но, к их удивлению, он этого не замечал. Когда же ему приставили напарника, он в резкой форме отказал, за что был уволен. Спустя неделю его нашли мёртвым на диване в их с Дюнан квартире. Его навестили наёмники тех, кого они с ней посадили. Казалось, он даже не сопротивлялся нападению. "Будь что будет" в последнее время частенько говорил он. Наверно, он сам хотел этого. Он ведь вернулся только ради неё. Ну а теперь... Теперь же эта комната пустовала. Больше здесь не услышат стены слов любви и негодований, смеха и гори, боли и...боли. Их боли. Видимо, он всё-таки любил.