За зеркалом

Императрица сидит неподвижно. Ловкие, умелые руки расчесывают ее знаменитые волосы. Аккуратность: в таком деле она необходима. Ловкие руки, изящные белые пальцы. Только руки; ничего больше. Императрица сидит у зеркала, вполоборота. Она может искоса бросить взгляд, чтобы посмотреть на себя, а затем улыбнуться - уже немолода, но всё еще хороша. Не правда ли? Да, Ваше Величество, несомненно, - кивает та, что ее причесывает. Императрицу обступают тени; она не может разглядеть лицо, только смутный контур темного платья, но это почти не беспокоит ее. Разве что совсем немного. Она привыкла к теням, она прислушивается к ним и говорит с ними - тени давно сделались для Елизаветы ближе людей. Даже ближе сына. Так на нее похожего - и не похожего одновременно. Императрица видит его - смутный контур в зеркале, нервные жесты, растерянный взгляд. На мгновение этот образ кажется сродни иному образу - памяти, давно утонувшей в прошлом: девочка в белой ночной сорочке, с распущенными волосами. Девочка вытирает слезы, сжимает ладони в кулак, но всякий поймет - это только попытка быть храброй. Елизавета хмурится, и смутный образ исчезает в тенях. Она уже и правда не помнит этого, на самом-то деле. Осталось только одно, только отзвук затверженного: "Я принадлежу лишь себе". Императрица чувствует, что работа с ее прической закончена - и механически поднимает руку: идеальна до кончиков ногтей, так ведь говорят. Это теряет смысл, но она должна быть таковой для самой себя. Сын просит ее о чем-то - она не вслушивается. Она живет в тенях, среди призрачных грез - всё больше уходя от мира людей и от собственной личности. От обязанностей и привязанностей, от любви и от дел, от ненужного триумфа и хлама с ее фотографиями. Ее кожа становится тоньше, морщины неуклонно чертят линии на лице, и взгляд темных глаз видит невидимое - впрочем, это Елизавету отличало всегда. Тени шевелятся, но она спокойна. Сын в зеркале ломает руки, но она далека. Скоро у нее ничего не останется; что останется тогда императрице? Аккуратные, ловкие пальцы водят пилочкой для ногтей, как смычком. Императрица поднимает другую руку - слова вылетают из ее рта, как черные птицы. Каждая - неотвратимость. "Ты бросаешь меня одного". Императрица даже не пожимает плечами. Ей всё равно. В мире теней и образов какое имеет значение, даже если ее саму некогда так же оставили и бросили? Только одно и осталось: "Лишь себе". Да, Ваше Величество, - соглашается та, что ухаживает за ее руками: тень в темном платье. "Правильно ли я поступила?" - всё же спрашивает Елизавета. Отражение сына окончательно тает в серебристой поверхности. Зеркало отражает только ее саму, если бросить взгляд искоса, - немолодую женщину, какова она есть, и свободный дух, каким она только могла бы стать. "Если он действительно мое зеркало..." - думает императрица. Ее рука так и лежит в чужой руке - умелой руке с изящными белыми пальцами. "Если это действительно так - он найдет то же, что нашла я. Одиночество. И свободу". В темноте, среди обступивших теней, ничего нельзя разглядеть, и Елизавете кажется - что само слово "свобода" сейчас призовет того, кто когда-то давно давал ей последний шанс. Ей нередко кажется это, когда она разговаривает с призраками, но он больше к ней не приходит, словно забыл - хотя не этого ли добивалась императрица своим побегом, скрывшись от мира и от себя. Этого; но она может порой подумать, что ей его не хватает. Где он сейчас? Везде и нигде, должно быть, как и положено. Елизавета ловит в зеркале собственную улыбку - такую же тень, как всё прочее. Бледный отблеск. "Он найдет свободу. Если я права". Или что-то другое, но Елизавета об этом просто не думает. "Я правильно поступаю?" - еще раз спрашивает она, уже зная ответ. Да, Ваше Величество, - тень в темном платье накрывает руку императрицы второй ладонью: изящные пальцы держат бережно и осторожно. Императрица закрывает глаза; прикосновение прохладное и спокойное. Она уходит в свои грезы и не видит другого: светлых локонов и бледного лица, неподвижного, как и во всякое время. А платье - что ж, ему скоро необходимо совершить то, что должно. И подобное обличье будет там только кстати. Смерть делает шаг назад, растворяясь среди прочих теней.