Солнечная система

Сегодня Сынчолю не стыдно. Не стыдно ни капли, вот совсем, абсолютно — он скорее наоборот упивается своим мрачным торжеством до опьянения и не может сдержать улыбку. Не стыдно. Потому что Джошуа и Джонхан впервые ссорятся так: с ругательствами, ударами по столу от Джонхана и неожиданно колкими репликами Джису. Выглядят, правда, как семейная пара, прожившая лет двадцать вместе, и оттого на душе горький осадочек. Даже ругаясь, они не кажутся полностью рассерженными, и это бесит ужасно. Сынчолю станет гораздо лучше, если они тут драму устроят и перебьют посуду — боже, Чхве готов купить новую и объясниться перед менеджером с участниками, — а потом неделю или две будут избегать друг друга и обмениваться короткими репликами на репетициях. Обычно Сынчоль себя за такие мысли ненавидит, но сейчас ему вообще ни разу не стыдно. Солнышко группы Сынчоля закрыли мрачные тучи, чья свинцовость отзывается весом в девять граммов где-то в области сердца. Дино однажды сказал, что Джонхан типичная Земля, а Джошуа, как его вечный спутник, Луна. В этой его диновской солнечной системе всем в итоге место нашлось, но Сынчоль до сих пор недоволен. До сих пор хранит на телефоне открытые вкладки с разными астрономическими статьями и пытается фактами оспорить свое и Джису места в этой системе — но выходит откровенно так себе. Потому что только Джису так трепетно и нежно стирает редкие слезы Джонхана и действительно волчком вокруг него крутится, словно забывая про остальных участников и вообще весь мир. И не то чтобы Сынчоль завидует… Хотя нет, именно что завидует — настолько, что хочется на стену лезть или самому тут всю посуду перебить, а потом нафантазировать себе что-нибудь теплое-приятное и хоть на время забыть, что у него любовь с Джису односторонняя. Потому что Джису по уши и самоотверженно влюблен в Джонхана. И Сынчоль честно принял бы его чувства, даже счастья им пожелал — потому что от вида счастливой улыбки Джису Чхве каждый раз рассыпается на мелкие частицы и забывает как дышать. Вот правда, Сынчоль ни разу не против их отношений, потому что Джису, разумеется, достоин всего лучшего, и Юн-Земля-Джонхан как раз входит в эту категорию… Но. Чхве прекрасно помнит найденное на белый день под подушкой письмо с выведенным «Я люблю тебя», еще кучей пустых слов и конечным «Если это невзаимно, просто выкини из головы. Юн Джонхан». Выкинуть из головы не удается, но Сынчоль делает вид, что письма ни разу не видел и старается вести себя как можно нейтральнее с Джонханом, потому что чужие чувства правда не игрушка, и кто кроме него может понять и поставить себя на чужое место. На самом деле Джонхан молодец. Он лучше, намного лучше Сынчоля, потому что вместо того, чтобы скрывать все в себе, писать письма в пустоту и выбрасывать за окно, говорит прямо в лицо, подкупая искренностью. Ему бы уроки давать — от учеников отбоя не будет. Но нет, заместо этого он на тесной кухне кричит на Джису, провоцируя-провоцируя-провоцируя Сынчоля, вынуждая закричать «хватит» или вроде того… Чхве до сих пор не стыдно, но горький осадок в душе поднимается со дна и начинает разливаться по венам и отдавать вкусом металла на языке. Голова уже побаливает, словно от всех этих слов и мыслей ее изнутри распирает; Сынчоль всерьез начинает размышлять, остановится ли их ссора, если он сейчас при них взорвется и превратится во что-то вроде черной дыры. Жадной черной дыры, страстно желающей заполучить себе Джису. Возможно, это глупо и инфантильно. Да вообще гадко и низко. Но Джису вслух чертыхается и вылетает из кухни, громко хлопнув дверью в лучших традициях слезливых мелодрам для домохозяек и моральных мазохистов. — О боже, Сынчоль, вот скажи, кто из нас неправ? — пытаясь отдышаться, глотает выступающие слезы Джонхан. Но Сынчоль мыслями далеко-далеко, бежит за Джису, а потом обнимает, обнимает, обнимает и на ухо рассказывает о своих чувствах. Невзаимных, разумеется. Таких же, как у самого Джису. Таких же, как у Джонхана. — Оба. Их солнечная система деформированная-неправильная, и даже если Сынчоль тому виной — не стыдно. Стыдно лишь, что так и не набирается смелости броситься за Джису, чтобы как в мелодрамах и доказать тучам, что девять граммов в сердце любви не помеха. Джонхана обнимают солнечные лучи — не Джису, не Сынчоль, — и кажется, что так, может, правильнее. У Чхве ноет где-то под ребрами, тянет вдоль позвоночника, а в голове целый ураган из резких мыслей, но Джонхан внезапно улыбается ему какой-то улыбкой Джису и все становится только сложнее. Сынчоль покидает кухню, оставляя Джонхана одного и прекрасно зная, что завтра вновь вокруг него будет вертеться-крутиться спутник Джошуа, а Чхве в очередной раз морально умрет и вспомнит это редкое «не стыдно». И пожалеет, что для всех он не более чем теплое ласковое солнце.