***
До этого момента духовидец провел немалое количество бессонных ночей, измучившись постоянным вопросом. Должен ли он сказать это? Было ли несправедливо с его стороны не говорить этого? (Это, конечно, было признание, по-видимому необходимое для официального начала романтических отношений.) Хотел ли он, Нацумэ, сказать это? В конце концов, он бы вложил все, о чём думал, в слова. Обычно его нормальные чувства не было так трудно выразить. Но эти почему-то застревали у него в горле каждый раз, когда эмоции брали над ним верх. Он вспомнил о Тетради дружбы, вещи, про которую Натори не должен был узнать. Она была его частицей, живой, нежной и нуждающейся в защите. Однако в этом случае он подозревал, что они оба уже знали это. Частично. По крайней мере, он был в этом уверен. Подросток никогда не хотел видеть свое лицо, когда они были вместе. Нянко-сэнсей заверял его, что оно становилось настолько смешным и нелепым, что он даже собирался нарисовать эту картину, чтобы «Круг собак» тоже мог посмеяться над ним. Нацумэ также узнал от Хиираги, что слуги Натори регулярно обсуждали их. Он не хотел знать конкретные темы, но суть была в том, что это было очевидно. Должно, обязано быть очевидным. К этому моменту казалось невозможным то, что они не могут знать своих чувств друг к другу. Их отношения немного изменились, несмотря на то, что они не говорили об этом. Юноша не осмеливался слишком часто думать о том, насколько он счастлив в эти дни, это было слишком ошеломляюще. Почему-то он думал о Натори даже больше, чем раньше. В его животе начинали порхать бабочки каждый раз, когда экзорцист тепло смотрел на него и дарил искреннюю улыбку. Случайные прикосновения, которыми они обменивались, всё ещё покалывали его кожу. И они стали проводить все больше и больше времени в компании друг друга, когда только позволял график Натори, даже если это были простые прогулки, разговоры и чтение в одной комнате. Если это не свидания, то тогда что? И вообще, как все-таки он должен был это сказать? По мнению некоторых его одноклассников, идеальный вариант заключался в том, чтобы подойти к кому-то, вручив им любовное письмо, которое ты написал, и дать этому человеку время ответить. Но они никогда не уточняли, следует ли ждать там, пока человек читает его, или же тебе сразу нужно убегать. В качестве альтернативы можно оставить письмо где-нибудь, чтобы объект привязанности смог его найти, а школьный шкафчик для обуви — это вариант по умолчанию. Но что делать, если человек не был студентом или школьником? Особо храбрые люди могли признаться, стоя прямо напротив объекта обожания. Последний метод был хорош тем, что ты мог поцеловать человека, если все пройдет хорошо. Если он скажет это в ответ. Но ничто из этого не объясняло, как именно выразить свою любовь. Нацумэ имел ограниченный опыт работы с письменным способом. Он точно не хотел писать Натори, у которого уже было несколько комплектов канцелярских принадлежностей и который питал извращенную симпатию к сложным понятиям и словам. Более того, их особая ситуация началась с поцелуя, а это уже противоречило всему, что он слышал из тех случайных обрывков сплетен в классе и долгих драматических монологов Нишимуры. Он ничего не мог с этим поделать. Вышеупомянутый поцелуй был виной экзорциста, хотя духовидец признался себе, что он тоже хотел, чтобы это произошло. Они сидели на веранде под восходящей луной, и это казалось правильным. Неужели Натори на самом деле расстроился из-за того, что Нацумэ до сих пор молчал? Вряд ли. Актёр не выглядел так, будто ожидал от него чего-то, когда они были вместе. «Во всяком случае, — подумал Нацумэ, — Он тоже ничего не сказал.» Правда, не было никакой разницы, говорил ли Натори об этом или нет. Но тем не менее… Может быть, взрослым на самом деле не нужно было беспокоиться об этих словах? В конце концов, он никогда не слышал, чтобы Токо и Шигеру говорили их друг другу. Возможно, такое случалось только в фильмах, передачах и юношеских мечтах. Это объяснило бы, почему Натори, который занимался всеми этим ради работы, не говорил ему об этом. «Наверное, так и должно быть, » — думал Нацумэ, когда слушал планы Нишимуры, который желал показать свои истинные чувства девушке, которая, возможно, была очень похожа на Таки. Духовидец надеялся, что Нишимура не очень расстроится, узнав, что Танума успел опередить его. Или не так? Нацумэ не знал, как Танума сказал это Таки. Или наоборот. Он был слишком смущен, чтобы спросить их, и он полагал, что они будут чувствовать себя так же неловко. Интересно, со сколькими людьми Шуичи встречался раньше? Он не думал, что может спросить об этом, не пытаясь звучать по-детски или без риска попасть в неловкую ситуацию. В этом была другая проблема. Может быть, сказав это, он только ухудшит ситуацию. Сейчас их отношения были достаточно пугающими, но в то же время приятными. И кроме того, у Натори был опыт в этой области, не так ли? А значит, можно с уверенностью предположить, что он знает, что делать, ведь так? Всё это было как в тумане непонятной сладости, но, похоже, никакой реальной проблемы не существовало. Нацумэ, со своей стороны, не возражал против того, как между ними развивались отношения. Даже если внутренний голос коварно напоминал о том, что Натори больше не целовал его с той ночи. Вероятно, путь взросления требовал сдержанности. В конечном итоге Нацумэ постарался забыть о своих переживаниях, хотя время от времени они накрывали его с головой. Одна встреча за раз, он сказал себе.***
— Ч…Что? — Нацумэ услышал свой дрожащий голос. — Я… — начал Натори и замолчал. — Люблю тебя. Его голос звучал задумчиво, будто он пробовал произнести строки из сценария. Однако нигде не было намека на его сиящую ауру. Экзорцист склонил голову набок. — Нацумэ? — Что на вас нашло, Натори-сан? — ответил Нацумэ, краснея. Он поднял книгу, которую уронил с пола, и отвернулся, решительно перелистывая страницы. — Вы… вы хорошо себя чувствуете? — Не уверен, — сухо сказал Натори. — Знаешь, я никогда раньше этого не говорил. Нацумэ снова уронил книгу и уставился на него. — Не может быть. — Я говорил это на камеру, — ответил Натори, оправдываясь. Он нерешительно опустил взгляд — А не… в реальной жизни. Последовала долгая пауза. — Вы… Вы серьезно? — Стал бы я говорить такие неловкие вещи, если бы не был? — слегка раздраженно спросил экзорцист. — П-простите! — Нацумэ сглотнул, желая приложить что-нибудь холодное к горящим щекам. — Я просто… Не ожидал такого. — Почему? — Откуда мне знать? Я не думал, что это происходит именно так! — Что ты имеешь в виду под «этим»? Духовидец посмотрел на него. — Не спрашивайте, когда уже знаете ответ! — Нет, я на самом деле не уверен, — Натори вздохнул, снял очки и отложил свою собственную книгу в сторону. Он встал со своего места и, прислонившись к стене, с серьёзным видом подошёл к Нацумэ. Его глаза наполнились решительностью. — Ты мне нравишься, Нацумэ, — нежно сказал он в третий раз. — Я знаю! Знаю, — Нацумэ закрыл лицо руками — казалось, оно никогда не остынет. — Я знаю… поэтому перестаньте это говорить. Пожалуйста. — Как хочешь, — сказал актёр, нахмурив брови. — Но разве ты не хочешь мне что-то сказать? Нацумэ, инстинктивно понимая и не желая подчиняться сразу, взглянул на него сквозь пальцы. — Почему вы внезапно стали таким? — Не совсем внезапно, — терпеливо сказал Натори. — Мне просто нужно было время, чтобы подумать, как ты говоришь, об «этом». Но я также люблю делать все правильно, особенно когда дело касается тебя. Он протянул руку и отвёл руки Нацумэ от его лица, крепко сжимая их. — Я не ошибся, когда сказал это, не так ли? Нацумэ. Что-то в голосе экзорциста заставило сердце юноши биться быстрее. Он покачал головой, не в силах посмотреть Натори в глаза. — Я бы хотел быть лучше в этом, — сказал Натори, слегка улыбаясь. — Но опять же, я никогда не делал подобного раньше. — И я тоже, — смущенно пробормотал Такаши. — Возможно, я веду себя эгоистично. Но я хотел быть честным с тобой. Так же, как и ты со мной. Я не хотел чувствовать себя так же, когда говорил это актрисам на экране. И кроме того… Я хотел убедиться. — Почему? Вы же знали, Натори-сан. — возразил Нацумэ. — Разве нет? Я… Меня же не так трудно понять? Не так трудно, как вас, чуть не сказал юноша. Он понимал, как отчаянно звучит его голос, однако он вообще не ожидал подобного, и был в нескольких шагах от паники. Пальцы экзорциста подняли его подбородок, твердо, но нежно. Их глаза встретились, и Нацумэ замер; их лица внезапно оказались намного ближе, чем несколько секунд назад. Он не мог не заметить, как темное пятно выглядывает из-под воротника актёра: маленькая, похожая на зрителя ящерица. — Заклинания работают только тогда, когда их произносят вслух, Нацумэ. Голос — это источник силы. Нет никакого смысла просто думать о словах. Ведь именно поэтому тебе и нужно говорить, когда ты возвращаешь имена. Нацумэ кивнул. В таком изложении всё звучало довольно убедительно. «Доверься Натори, он знает, как всё объяснить, » — подумал он, одновременно представляя, как Нянко-сэнсей закатывает глаза над доверчивостью человеческих детей. Он почувствовал, что сдался. Если Натори хотел этого, то у него не было веских причин отказываться. Он уже достаточно доверял ему. Не было смысла скрывать что-то, что было не слишком сложным, подумал он. Что-то, что как он теперь чувствовал, имело большое значение в фильмах и разговорах одноклассников. Нацумэ глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Затем он закрыл глаза и сказал это, включая имя Натори. Нежные, но пронзительные слова слетели с его губ. Когда он снова открыл глаза, экзорцист улыбался ему с нехарактерной застенчивостью на лице. Нацумэ почувствовал, что его внутренности превратились в жидкую карамель, в то время как его охватило отчетливое желание оттолкнуть актёра и убежать куда подальше. Натори начал что-то говорить. Нацумэ поспешил прервать его, наклонившись вперёд и прижавшись к его губам. Через несколько мгновений Натори отстранился, подняв брови. — Тебя нетрудно понять, Нацумэ, — наконец сказал актёр. — Но ты всегда удивляешь меня. — Я не сценарий, Натори-сан. — Я не создаю возлюбленных из сценариев или с людьми в сценариях, Нацумэ. Нацумэ покраснел до корней своих волос, а Натори лишь засверкал, смеясь.***
Две фигуры сидели на крыше дома, наблюдая за беседой людей. Хиираги посмотрела на Нянко-сэнсея. Тот посмотрел на неё. — Возможно, тебе лучше поужинать где-нибудь в другом месте. — предложила Хиираги. — Я думаю, что мне лучше съехать отсюда, пока ещё не поздно. — пробормотал ёкай.