***
Ей захотелось остаться одной, чтобы разобраться в себе, слишком уж задела встреча с этим… Джоном Сноу. Вечером, глядя в окно на летающих драконов, она поняла, что он вызвал в ней трепет. Зачем скрывать? Да, он был красив, суров и непреклонен. И он пробудил не просто внезапное, неуместное желание слиться телами, но волнение души. Пробудил одним лишь взглядом. А ей казалось, что она уже никогда не сможет испытать такого волнения и трепета. Слова, что они произносили, не в счёт. Слова будто хотели разрушить то, что родилось в их глазах, её и его. А то, что родилось нечто новое, важное, было неоспоримо. Да, именно это она предчувствовала, именно этого опасалась накануне встречи.***
Тириону удалось уговорить её дать разрешение северянам на добычу драконьего стекла. Она пригласила молодого человека на башенную стену, чтобы сообщить об этом. Во время короткого спора она на секунду остановила взгляд на его чувственных губах и смутилась. Дейнерис чувствовала себя напряжённо, и временами ей трудно было поднять на него глаза. Она боялась, что он увидит её смятение, боялась показать свою слабость. Опускала ресницы, и чувствовала, как ей не даёт дышать сердце, которое, казалось, выросло до огромных размеров. Она старалась говорить спокойно и холодно, устремляя свой взгляд в море. Когда он спросил: «Так Вы верите мне?», она вдруг почувствовала, как его низкий голос морозом прошёлся по её коже. Королеву начала пугать сила воздействия этого человека на неё, она взяла себя в руки, и сразу дала понять, что разговор окончен. Но позволила себе оглянуться, когда он уже повернулся и ушёл.***
Через несколько недель правитель Севера пригласил её посмотреть на нечто очень важное в тех пещерах, где проводилась добыча стекла. Это были рисунки на скале — Дети Леса, Первые Люди, Белые Ходоки и Король Ночи… Рисунки доказывали всё то, что Сноу рассказывал при первой встрече. Увиденное в пещере оказало на Дейнерис неизгладимое впечатление ещё и потому, что эта прогулка вместе с Королём Севера в недра горы высветила её собственные чувства. Молодых людей сразу же окутала тьма пещеры и тепло от горящих факелов, внешний мир исчез, и они остались здесь наедине с загадочным прошлым. Жар огня разливался в воздухе. Несмотря на окружающий их мрак, внутри себя Дейнерис ощущала свет и тайный восторг, она смотрела Джону в глаза, и он отвечал ей тем же. По его напряжённому взгляду она видела, что жар проник и в его кровь тоже. В эти мгновения она внезапно осознала, что понимает его эмоции без слов, и так было с самой первой встречи. При взгляде в его глаза возникало чувство слияния, будто в ней и в нём текла одна и та же кровь, будто они были частью одного целого, ей казалось, что они дышат в одном ритме. И весь мир вокруг замирал, и ей самой хотелось остановиться и продлить это чувство. Никогда она не испытывала ничего подобного с другими, и это было необъяснимо. Она сделала шаг ему навстречу, и призналась, что готова сражаться вместе против армии Короля Ночи. Ей хотелось сражаться рядом с ним, с Джоном. И в то же время она не могла забыть о своей цели. И поэтому поставила условием, чтобы он преклонил колено. Он говорил, что её не примут люди Севера. А она слышала в его голосе, что сам он её уже принял, хоть был этому и удивлён. Они были зачарованы друг другом, оба чувствовали, что это влечение всё сильнее охватывает их помимо воли. Он Джон понимал, что ситуация вышла из-под контроля. Королева Дейнерис с первой секунды своей прямотой, властностью, целеустремлённостью создала напряжение между ними. Её экзотическая красота его будоражила. Пытаясь выиграть в противостоянии, возникшем между ними, он начал сдаваться после того, как она вдруг проявила мягкость и стала содействовать, помогать в добыче драконьего стекла. Он стал чувствовать её душу, её беспокойство и трепет в его присутствии. Он не заметил сам, как раздражение сменилось влечением — его взгляд стал останавливаться на её белой шее, на тонкой талии, на трепещущих ресницах и выразительном изгибе губ. На короткое время его пыл охладило замечание сира Давоса, который сказал, что увлечённость Джона бросается в глаза. Но он уже не мог остановить свои чувства и стал замечать определённые знаки в поведении Королевы. Он видел, как в пещере она не могла оторвать от него взгляда, как приоткрылись её губы, и готов был спорить, что она в тот момент была возбуждена, как и он. И если бы он тогда сделал шаг и попробовал её губы на вкус, то она не стала бы возражать.***
На следующий день прилетел ворон: армия Короля Ночи приближалась, а Север не был готов к отпору. Необходимы были новые союзники, чтобы была возможность дать бой. Таким серьёзным союзником могла бы стать Серсея. И чтобы убедить её присоединиться к борьбе, было решено поймать и продемонстрировать мертвеца. Нужно было отправить отряд за Стену. Джон настоял на том, чтобы быть в этом отряде, потому что он лучше других знал, с чем придётся иметь дело. Возражения не принимались, всё было определено. Она …Она распалась, растворилась в воздухе, превратилась в зыбкую пыль тревоги и отчаяния. Уже стало всё равно, что здесь находились все советники — важен стал только Он. Важны стали так и не произнесённые слова, так и не выраженные чувства. Этот поход мог оборвать всё, о чём она мечтала все эти недели, что так и не произошло. Она устремила на Сноу взгляд, который раскрывал всё, что она чувствовала — и потрясение, и страх, и надежду, и желание. Он ответил ей с тем же отчаянием, она видела. Но у него не было другого выбора, был лишь долг. И были её слёзы, которые никто не видел, но которые жгли её изнутри.***
Перед отплытием на прощание Джон сказал, что она может даже порадоваться, если он не вернётся, ведь тогда ей не будет докучать Король Севера. В ответ она могла лишь проглотить свою тревогу и обронить фразу, что она к нему уже привыкла… Тогда она ещё не знала, что из-за своих внезапных чувств, которые захватили всё её существо, она бросит всё и помчится спасать отряд за Стену. Не знала, что увидит Короля Ночи, и что случится страшная трагедия — она потеряет своего дракона. И тогда же она увидит, как мертвецы обрушили в ледяную воду самого Джона. Смерть дракона её разум вынужден был принять, потому что она видела, как его пронзило копьё Короля Ночи, как её дивное и мощное дитя, истекая кровью, погрузилось в воду и скрылось в её холодной черноте. Это страдание разрывало её душу. Но с потерей Джона разум никак не примирялся. Внутри, несмотря ни на что, дышала надежда. Дейнерис казалось, что если Джон вернётся, если он окажется жив, то она не будет чувствовать себя такой одинокой в своём горе. Она чувствовала, что почти превратилась в ледяную статую, стоя на смотровой площадке Стены уже несколько часов. Лёд страха и пламя надежды смешались в ней… И случилось чудо. Его, потерявшего почти всё тепло и полностью обессиленного, принесла лошадь. Дейнерис не могла оставаться в стороне, когда его поместили в тёплую каюту и быстро начали снимать ледяную одежду, чтобы согреть под одеялами. Потрясённо она смотрела на его грудь и живот с чудовищными шрамами — такие шрамы не могли остаться после обычного ранения. Их было много, и это были удары кинжалов, многих кинжалов, пронзивших глубоко и смертельно. Этого не могло быть, никто не выжил бы после таких ударов! Она не верила своим глазам. И в то же время она вспомнила слова сира Давоса, которые давно тревожили её и которым она не находила объяснений. Увиденное было чудовищно, но и прекрасно тоже, потому что она поняла всю силу этого человека, который непреодолимо притягивал её к себе. И стало объяснимо, почему он был так мрачен. Побывать во тьме, вернуться оттуда, не быть сломленным этим испытанием, продолжать идти по тому пути, который был им избран. Возможно, Джон и не знал о своём предназначении, но ему было предначертано что-то очень важное. И ещё её дракон — он мог подпустить к себе только особенного человека. Она никак не могла забыть своего удивления в тот момент, когда Дрогон почти мурлыкал под рукою Джона. Нет, Джон Сноу не был обыкновенным человеком. Она оставалась у его постели, пока он был в беспамятстве. Нежность, которую она испытывала в эти часы, помогала ей справляться с болью от потери Визериона. Когда молодой мужчина пришёл в себя и открыл глаза, она сразу же почувствовала, что он с ней, он видит все изломы её души, понимает её страдание. Она ощущала уже знакомое слияние мыслей и чувств, она согрелась возле него. Её поразило до глубины души то, что именно теперь он ей присягнул. Их руки на несколько мгновений соединились, и когда она захотела отнять свою ладонь, он вдруг сжал её. Моментально вспыхнул огонь, и она почувствовала, как этот огонь пробежал по всей её коже. Она медленно, с волнением подняла глаза и прочла в его взгляде неприкрытое желание. Дейнерис не ожидала от себя такой девичьей робости и смятения, ей захотелось убежать от смущения, и он понял её эмоцию, отпустив руку. Вся её кровь пульсировала с удвоенной силой, предчувствуя неизбежный союз тел… Он Джон чувствовал, что между ними образовались прочные нити притяжения. Она доказала это, когда прилетела за Стену, чтобы спасти его. В первую очередь спасти именное его — он это знал. Очнувшись после болезни он почувствовал, что совершенно не может избавиться от мыслей о ней и что тело его рвётся к ней неудержимо. Она заполнила теплом всю его опустошённую душу. Ему стоило больших усилий сдерживать себя, ему хотелось видеть её плачущей во время экстаза в его объятиях.***
Она На Совете было решено плыть в Белую Гавань вместе. Дейнерис не могла себе не признаться: она хотела быть рядом с ним, она боялась разлуки, ей хотелось испить чувства до дна. Даже на расстоянии нескольких метров, находясь на противоположном конце стола, она чувствовала волнение. При каждом его взгляде в её сторону казалось, что сердце внутри замирает, и она опускала ресницы, чтобы скрыть сияющие глаза. На корабле все ужинали вместе, продолжали обсуждать дальнейшие шаги. За столом он сидел напротив, ей не хотелось ни есть, ни пить, ей казалось, что вся её кожа горит. Она наблюдала за тем, как его пальцы сжимают чашу, как на его губах на мгновение остаётся капля вина, и его глаза периодически заставали её врасплох. Для сидящих за столом взгляды лорда и королевы уже не были чем-то удивительным. Удивляло скорее то, как до сих пор от таких огненных чувств не случился пожар на судне. Когда в очередной раз их взгляды сплелись, она уже не смогла оторваться от его тёмных глаз, сердце заколотилось, а внутри всё сжалось от страха. Страшно было от того, что она чувствовала себя совершенно слабой и беспомощной перед своими чувствами. Только захлопнув дверь своей каюты, она могла выдохнуть и попытаться остыть.***
Она ждала его, она знала, что он придёт. Поэтому когда он постучал в дверь, она поняла, что сейчас им не нужны слова или признания. Им нужно было только единение, ощущение наполненности друг другом, им нужен был вкус этой хрупкой и так неожиданно пришедшей любви. Он вошёл в двери, и мир остановился, время прекратило свой бег, исчезли звуки, потеряли суть предметы, всё замерло… Они приблизились друг к другу, пальцы их переплелись. От его тёплых рук внутри затрепетало. Она опустила взгляд на его полные губы и у неё закружилась голова, кровь прилила к щекам. Дейнерис уже ощущала его горячее дыхание на своих губах. Они дышали друг другом, тонули в глазах, не решаясь упасть в водоворот наслаждений. Он первым сделал шаг, притянув за талию к себе и склонился к её шее, от которой шёл жар. Она откинула голову назад, он легко скользил губами, поднимаясь по её шее к подбородку. Наконец их губы встретились, языки переплелись в безумном танце, а весь мир исчез. Она чувствовала какую-то невесомость, стала до странности безвольной и парящей, она ничего не ощущала, кроме того, что они, как два огня, соединялись в одно пламя. Эти ощущения были настолько непривычными для неё, что она растерялась и не знала, что делать. Он расстёгивал её платье, снимал его с плеч. А Дейнерис только часто дышала и не могла оторвать от него взгляда. Ей не нужны были никакие любовные игры — чувства настолько оглушили её, что она просто хотела себя отдать, подарить, увериться в том, что он счастлив. Соприкосновение тел, дрожь желания, его горячие руки, нетерпеливые поцелуи. Она помогла ему снять одежду, и когда они оказались совершенно обнажёнными, она почувствовала, как сильно колотится её сердце. Дейнерис опустила глаза вниз, тяжело дыша. В следующую секунду он быстро подтолкнул её на кровать, навис над ней и одним движением, протяжно вошёл в неё. Он тяжело и ритмично дышал, она непрерывно стонала, их губы вновь и вновь встречались, они ничего не слышали — настолько они были поглощены друг другом и силой ощущений. Тесно сплетясь, они вместе взорвались от восторга, прервав поцелуй, чтобы блаженно выдохнуть. Дейнерис показалось, что она на короткое время потеряла сознание, но через несколько секунд она почувствовала холод, потому что обессилевший Джон, часто дыша, откинулся на спину рядом с ней. Чувствуя, что огонь всё ещё горит в ней, Дейнерис легла ему на грудь и нашла его губы. Этого оказалось достаточно, чтобы желание вспыхнуло с новой силой. И вот Джон вновь подминает её под себя, медленно входит в неё и замирает. Она задыхается. И в этот миг вдруг на несколько секунд к ним возвращается рассудок. Она смотрит на него, понимая, что так долго мечтала об их соединении. Он смотрит на неё, потрясённый реальностью происходящего, и в его потемневших глазах отражается желание, смешанное с восхищением. Она под его натиском, его губы пьют сладость её губ… Он удивительно горячий, она чувствует силу и мощь его тела, готова принять и нежность, и твёрдость. В это мгновение она понимает, что он — её небо, а она — лишь его частица. Под его напором она горит от губ до кончиков пальцев. Осознание того, что именно он находится в центре её естества, именно он её желает, именно его губы жадно её целуют, приводит всё её тело в крайнюю степень возбуждения. Ей кажется, что она взрывается и превращается в звёзды, и растворяется в темноте небес. И это не просто восторг тела, это новое ощущение себя и уверенность, что теперь всё переменилось навсегда, безвозвратно.