«Это... и есть любовь»

      Куросаки никогда так не смотрел на Тэру как сейчас. Пристально и долго, маняще… Как зверь следит за своей добычей. Когда загоняет ее в угол и уже прокручивает в своей голове, как он разделывает плоть и обгладывает кости.       Страшно? Нет. Ей даже начинает это нравиться.       Но Тэру ошибается. Куросаки всегда так смотрел на нее. Просто она не замечала. Просто ее чувства тогда еще дошли до такой стадии, когда любишь человека только одним лишь сердцем. Внизу живота пробуждаются щекочущие колики. А к этому мужчине начинает тянуть только сильнее.       Курэбаяси закончила школу уже год назад, и сейчас она учится в престижном колледже. Куросаки всегда рядом, однако переехать к нему она так и не решилась. Она по-прежнему делит с Рико соседнюю квартиру, но при этом каждую свободную минуту уделяет любимому.       Раньше подобное обращение к Куросаки смущало ее, однако со временем она просто привыкла. И даже в обществе новых друзей в колледже она решила всем, кто проявлял к ней интерес больше чем дружеский, рассказывать про своего Дейзи. Не все, конечно, а то, что считалось нужным. То, на чем настоял сам Куросаки.       И не прошло и месяца, как Тэру начинает наконец замечать похотливый взгляд Тасуку. И в ее понимании, что он только сейчас проявляет к ней интерес, с его же стороны, на самом деле, он мучается уже долгое время. Психологи это объясняют тем, что девушка просто сама начала обращать внимание на своего партнера и подмечать изменения со своей стороны (что такого в ней изменилось, что он проявил ко мне интерес?), хотя на самом деле она всегда привлекала его, просто сама не интересовалась своим партнером. В этом отличается не только женский мозг от мужского, женское мышление от мужского. Скорее зрелость…       И сейчас для Тэру все впервые, и она пугается этого. Опять, как и всегда. Она, конечно, отважная, но не в любви. Всегда сначала идет смущение. Сперва она должна разобраться в своих чувствах, прежде чем идти в бой.       — В чем дело, Тэру? — заботливо интересуется Куросаки, с неким подозрением кося взгляд в сторону девушки. Затем он, присаживаясь на диване, ставит бокал с алкогольным кофе на маленький столик и скрещивает пальцы между собой, облокотившись на локти.       — Н-нет, все в порядке.       Тэру еще тщательнее и быстрее приступает убираться, а после, заприметив, что не выполнила до конца домашнее задание, также резко приземляется на полу возле дивана, на котором располагается Куросаки, и, не с первого раза взяв в руки ручку, начинает ею вертеть, не зная, что написать в конспекте.       — Не надо. Я же вижу.       Тасуку наклоняется к ней и прижимается губами к ее шее. Слишком мокро и холодно. Он только что отпил из своего бокала. Она до сих пор слышит, как кубики льда стучат о край стекла.       — Боюсь, что если я тебе скажу, то тебе это даже понравится и покажется смешным. А я не хочу этого.       — Тогда ничего не говори.       Куросаки легко поднимает ее за плечи и укладывает на диван, нависая сверху. Тэру не сопротивляется лишь потому, что в голове у нее до сих пор звучит его голос. Слишком страстный. Это значение Тэру тоже открыла недавно. И теперь точно знает, к чему приведет этот вечер. И она не хочет, чтобы Тасуку прекращал говорить.       — Я сегодня останусь у тебя, — слова будто сами против ее воли вырвались из нее, однако опровергнуть их она не торопится (или не хочет?).       И мужчина тоже все понял. И он не может поверить. Слишком все радостно для него.       — Ты уверена? Ты точно понимаешь?       — Да, а иначе это никогда не случится.       Куросаки смеется. Своим смехом. Тихим с искренне детской улыбкой. Затем он наклоняется к Тэру еще ближе и осторожно касается губами ее губ. Она отвечает. Впервые. Первая.       Открывает рот и впускает Тасуку, который даже теряется от таких действий.       «Она не понимает, к чему это все может привести».       Поэтому он не спешит, продолжает держать свои чувства под контролем, пусть даже секунду назад чуть было не допустил ошибку. Он чуть не сорвался.       «Господи, Тэру, ты играешь с огнем и не понимаешь этого».       — Жарко, тебе так не кажется?       Куросаки не смотрит в глаза, и это не нравится Тэру, он смотрит как будто в сторону и при этом, не дожидаясь ответа, приступает расстегивать пуговицы на своей рубашке. Дойдя до середины груди, он быстро стягивает через голову ненужную ткань и, оставшись наполовину обнаженным, облегченно выдыхает. Видимо, одежда действительно мешала ему дышать.       Только он снова хочет потянуться к любимым манящим губам, как входная дверь громко распахивается, и они оба слышат разъяренный голос Рико, оповещающий о том, что она ищет Тэру.       — Прости! — вскрикивает мужчина, быстро поднимаясь с дивана и тем самым освобождая девушку из «заложников». — Возвращайся к Рико и забудь, что сейчас произошло.       Курэбаяси так бы и не понимала, что произошло, так бы и продолжала лежать на диване, если бы не руки Рико, которые насильно заставляют ее подняться.       — Тэру, какого черта? Тасуку? Что случилось? Он перешел черту?!       «Какую черту? Стоп… Куда делся Куросаки?»       Девушка быстро оглядывается, но чувство, что за нее беспокоятся, заставляет ее прекратить поиски и взглянуть на женщину.       — Нет. Все хорошо…       И если бы Рико не знала, что представляет из себя характер Тэру, она бы и не поверила бы ей, ибо то, что она говорила, совершенно не соответствовало тому, как она это произнесла.       — Ясно, я застала вас врасплох… — Онидзука рассеяно выпускает из своих рук руки девушки, но та вовсе и не замечает этого, так как продолжает сидеть на диване с вытянутыми вперед руками. — Простите, — Рико пятится к двери, но, перед тем как окончательно покинуть квартиру, останавливается и оборачивается к сестре своего любимого мужчины, слишком уж разочарованно произнося: — как же ты выросла, Тэру.       Громкий хлопок двери приводит девушку в чувства, и она уже тщательнее оглядывается в поисках любимого.       Никого.       Она делает уверенные шаги к комнате Куросаки, ведь только там он мог спрятаться. Однако, приложив ухо к двери, разочарованно выдыхает.       Тишина.       И стоит ей только сделать шаг в сторону, как из комнаты начинает доноситься приглушенный звук мелодии. Знакомой мелодии.       «Это же шкатулка, которую я ему подарила…»       Внутри Тэру просыпается отвага. Она с силой наваливается на ручку двери, ожидая, что та заперта, но чуть ли не падает на пол, когда дверь сразу поддается ей.       Картина перед ней завораживает: Куросаки сидит на подоконнике и смотрит в окно, в руках у него та самая шкатулка, мелодия которой уже начинает раздражать. Его руки дрожат. И девушка снова не видит его взгляд. Он опять обращен не на нее, мимо.       «Куросаки теперь чувствует себя виноватым… но. Это неправильно!»       — Ты хочешь, чтобы я ушла?       — Я никогда не хочу, чтобы ты уходила.       — Ты хочешь уйти сам?       Куросаки в момент закрывает шкатулку и потрясенно обращает свой взор на Тэру. Хотя бы так. Замечает ее улыбку, и мысли путаются вконец. Ведь ее вопрос подразумевает то, что девушка боится, что он ее бросит. Снова. Однажды он уже совершил подобную ошибку. Но улыбка…       Куросаки смеется. Сначала громко и резко, затем тихо и напряженно. И замолкает. Он откладывает в сторону дорогой его сердцу подарок и, спрыгнув с подоконника, подходит к Курэбаяси вплотную. Его голова опущена. Глаз не видно. И, если бы мужчина не решился на следующий шаг, за него это бы сделала Тэру. Схватила бы за грудки, пусть и для этого потребовалось встать на мысочки, и хорошенечко его встряхнула, может быть и ударила еще пару раз. Но он сам выпрямляется и смотрит в глаза.       Наконец-то. Вот, что Тэру желала увидеть изначально. То, что ей нравится больше всего. Глаза Куросаки. Его добрый, заботливый взгляд… с капелькой извращенности.       — Ты уверена?       «Рико знает, чем мы сейчас будем заниматься… она не против… но готова ли я теперь?» — Тэру слегка касается лица Куросаки, и мужчина резко прижимает ее к себе. У нее перехватывает дыхание. — «Лучше бы это все произошло спонтанно, и нам бы никто не мешал».       — Куросаки, я хочу… но я боюсь.       — Тссс…       И он целует ее. Уверенно, настойчиво… и нежно. Просто Тэру кроме нее ничего и не чувствует, а вот Тасуку весь переполняется желанием. Каждый из них занят своими мыслями, отчего и хотят и, соответственно, получают то, что им надо.       Куросаки аккуратно подхватывает на руки девушку и заботливо укладывает на свою кровать, нависая сверху. Здесь слишком темно, чтобы достаточно разглядеть друг друга. И, может, это и к лучшему. Пусть они оставят разглядывание друг друга на следующие разы. Тасуку целует Тэру в шею, заставляя ее невольно вскрикнуть от неожиданно нахлынувших наслаждений. И это последнее, что она помнит, прежде чем она снова сосредотачивается и замечает, что мужчина тем временем уже полностью избавил их от одежды.       Теперь настает время смущения. Она невольно упирается руками в торс мужчины, как бы отталкивая его, и слегка царапает ногтями. Куросаки тут же перехватывает ее руку и целует пальцы, каждый из них.       — Сосредоточься на спине, малышка, — мужчина вспоминает свои же мысли по поводу ее ногтей, что мечтал о том дне, когда она сможет оставить на его спине свои следы… Тасуку загадочно ухмыляется и снова целует ее в шею, засасывая нежную кожу. Девушка скрещивает ноги. Боится. Не знает, чего ожидать. Руки мужчины беспорядочно бродят по ее обнаженному телу и, наконец, останавливаются на коленках, замечая ее напряжение.       Она очень сильно боится.       — Я не буду тебя обманывать, — томный голос Куросаки набатом звучит в голове у Тэру. — Ты почувствуешь боль, — ему удается протиснуть руку к заветному месту и ощутить влагу ее соков, отчего даже голос его ломается, и он, откашлявшись, продолжает: — но ты должна привыкнуть. И это только сейчас… — Куросаки приступает тяжело дышать, Тэру ощущает, как нечто твердое упирается ей в бедро. В конце концов, мужчина тяжело опускает голову ей на плечо и в порыве чувств вскрикивает: «Господи! Как же долго я тебя хотел».       В комнате раздаются всхлипы. Тэру не может в это поверить. Ее любимый человек сейчас захлебывается слезами у нее на плече, а она совершенно ничего не понимает.       «Я же Курэбаяси Тэру. Я должна держаться. Ради Куросаки».       Он плачет не потому, что боится причинить ей боль, а потому, что боится, что больше этого не произойдет. И потому счастлив… Слишком много чувств он сейчас испытывает.       — Я люблю тебя.       Тасуку резко поднимается, ошеломленно смотря на девушку. И сейчас он очень рад тому, что вокруг них темнота, и она не может толком рассмотреть его лицо.       — Я думал, что ты будешь меня обзывать как обычно «Облезни, Куросаки».       — Ты правда этого хочешь? Я же могу!       Мужчина смеется и от этого он успокаивается, и берет себя в руки. А девушка в его руках совершенно расслабляется. Он удобно располагается между ее ног и снова смотрит в глаза.       — Теперь точно готовься.       — О, у кого-то проснулась уверенность в себе?       — В первый раз всегда страшно.       Тэру не успевает подумать о его словах, как волна боли окутывает ее нижнюю часть тела. Она ощущает что-то инородное в своем влагалище, и оно буквально разрывает ее. Грудь часто поднимается и опускается из-за тяжелого дыхания. Она ничего не видит, да, потому что они в темноте, однако девушка уверена, что если бы они сейчас находились в освещенной комнате, то все равно бы была слепа.       Боль невыносимая. А Куросаки проникает все глубже.       Тэру закусывает губу, чтобы не закричать, продолжая думать о своем любимом: «Я Курэбаяси Тэру… Я… должна держаться… Ради Куросаки».       Но вскоре ее мысли затмеваются.       «Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя… люблю тебя… люблю тебя… люблю…» — сладкий шепот любимого человека трогает до глубины души. — «В следующий раз ты будешь испытывать только удовольствие. Ты будешь кричать от удовольствия так, что даже Рико услышит… Мы же… попробуем еще?»       Тэру внезапно смеется, ее это смешит, хоть и подобный порыв чувств лишь усиливает неприязнь ощущения первого полового акта. Но она продолжает улыбаться и согревать тем самым сердце своего любимого Дейзи. Он склоняется и целует дрожащие губы.       Она думает о нем, а он о ней. Какие бы чувства не одолевали, что бы не испытывали.       Это… и есть любовь.