Мой безымянный художник

Грязные разводы на окне. Касаешься длинными пальцами прохладного стекла, бездумно чертя дорожки по толстому слою пыли. На подушечках остается темный осадок. Через покрытое пылью окно видна улица - серая, с мертвенно-белым солнцем и черными провалами окон в домах напротив. Сонная улочка, редкие прохожие словно скользят в каком-то диковинном танце, то двигаясь плавно и размеренно, то замедляясь, почти застывая на месте, и снова пускаются в пляс, чтобы в конце концов достичь цели своего пути. Еще более редкие экипажи, с грохотом взвиваясь над ухабами, несутся мимо, но большие деревянные колеса будто прилипают к выщербленой мостовой, замедляя движения коляски. Даже скорченные деревья протягивают к ним корявые ветки, обтянутые рваной листвой, как будто моля остановиться. Однако экипаж продолжает свой путь, оставляя позади деревья, дома, людей - для него они не важны, важна лишь цель, которую предстоит достигнуть, не более, чем мелочь, никчемное препятствие. А для тебя они важны. Они - часть твоей цели, кусочки, складывающей ее мозаики. Ты ничего не знаешь об этих людях, проходящих под твоими окнами, но все они тебе дороги, нужны. Ты запечатлеваешь их, идущих каждого к своей цели, на шершавом холсте, нанося штрих за штрихом их силуэты, кривые деревья, спешащие экипажи. У тебя очень мало красок - только черная, белая и охра. Ты рисуешь ими каждую свою картину, и одни выходят светлыми и полными жизни, а другие - насквозь пронизанными печалью. Однажды я спросил у тебя, почему ты используешь только такие цвета, когда есть множество более ярких тонов. Ты тогда ответил мне, что рисуешь жизнь такого цвета, какой ты видишь ее сквозь пыльное окно. Может это и вправду из-за пыли. Или ты просто дальтоник. Ты снимаешь комнату на первом этаже - так ты чувствуешь себя совсем близко к жизни за пределами этих стен. К жизни, которой в глубине души боишься. Ты ненавидишь выходить на улицу, а если уж приходится, ты зябко кутаешься в тонкое пальто, плотнее заматываясь в длинный шарф. Ты любишь эту жизнь, но по-своему - любишь наблюдать за ней со стороны, не решаясь приблизиться. По утрам приоткрываешь окно и вдыхаешь полной грудью запахи утреннего Парижа: тонкий аромат выпечки из соседней булочной, далекое, но тем не менее манящее благоухание индийских пряностей с рынка, только что прибывших из далекой страны. Запах недавней грозы. Его ты любишь больше всего, потому что им дышится легко, и забывается все: нищета, голод, проклятая болезнь, и ты чувствуешь себя свободным и совершенно счастливым. А я сяду рядом и буду наслаждаться блаженной улыбкой на твоих губах, такой редкой в последнее время. И мы будем сидеть в грязной комнатушке, забитой твоими картинами - ты никогда не подписываешь свои работы, хотя и знаешь, что другие художники тут же присвоят их себе, мазнув в нижнем углу черную завитушку подписи. А мы будем сидеть у окна, ловя короткие, но такие яркие мгновения волшебного парижского утра.