***
У Дзингудзи Рена сегодня выходной. Он вообще-то хотел провести его с пользой — почитать что-нибудь психологическое для саморазвития, поиграть на саксе, выучить ту же сюиту для саксофона и гитары — она у него в планах давно висит. Но утро было слишком солнечным и теплым для того, чтобы просто сидеть с книжкой, а для того, чтобы что-то учить, надо было распечатать ноты, так что Рен, взяв саксофон и захватив на всякий случай нотные листы и карандаш, вышел на улицу. Мало ли, вдруг во время импровизации придет в голову что-то стоящее. В поисках подходящего живописного и уединенного места Рен заметил на земле полустершуюся стрелочку и, любопытства ради, прошелся в ту сторону, куда она указывала. Затем углядел ярко-голубой лоскуток ткани, тоже отдаленно похожий на указатель. Заинтригованный, он уже целенаправленно искал все, что могло показывать направление и в итоге вышел на довольно уютную полянку, по пути обнаружив несколько кусков пластика. Рен присел на корточки, внимательней присматриваясь к находке. «Винт дрона, надо же, — удивился он про себя. Да еще и директорского — на лопасти красовалась золотая надпись «Собственность Саотомэ». — Что же тут происходило?» Задвинув эти вопросы куда подальше, Рен попытался в музыке выразить охватившее его любопытство. Подбор сочетаний так его увлек, что спустя несколько часов импровизаций, прерываемых лихорадочными записями — чуть карандаш не сломал! — на нотных листах оказалась вполне приличная мелодия. Глядя на ноты, Рен не мог удержать торжествующей ухмылки: все-таки он может! Не разучился за то время, пока выступал со Starish! И когда он исполнит для Харуки эту мелодию, девушка будет в восторге. Определенно, будет. Однако вот вопрос: достаточно ли сильно его произведение для того, чтобы пробиться к самому сердцу этой девушки и вызвать в нем ответное чувство, равное тому, что Рен и сам испытывает к ней? Решив, что день прошел не зря, Рен, чтобы лучше запомнить придуманное, сыграл новую композицию несколько раз подряд. Пока играл, ему в голову продолжали стучаться идеи о том, что еще можно добавить к его чувствам и как лучше их будет выразить через музыку. Отняв саксофон от уставших губ, Рен перевел дыхание. Удивительно хороший день все-таки сегодня! Однако пора бы и честь знать. Повезло, что сегодня выходной и большая часть учеников разъехалась по домам — в начале учебного года это еще разрешалось — а то иначе эту чудесную полянку мигом бы оккупировали привлеченные его игрой слушатели. Все меньше поступающих в последнее время играет не то, что на саксофоне, а вообще на каком-либо музыкальном инструменте. По крайней мере так, чтобы уши не вяли от их игры. Большинство наивно убеждены, что их лица и голоса настолько хороши, что в дополнительной поддержке не нуждаются. Такой выпендреж позволителен только Токки-куну*. В конце концов, это его фишечка и мало кто знает, что он мультиинструменталист. Пожалуй, из всех членов Starish самый ограниченный в смысле музыкального образования — Икки-кун**. Его инструмент гитара. Все остальные, помимо основного инструмента, на том или ином уровне, но могут играть на фортепиано. Икки все же позволительно не уметь — он самоучка. Но он так тянется за своими товарищами, что потихоньку все же осваивает новый для себя инструмент. Что-то он чересчур задумался. Рен на манер расчески запустил пальцы в волосы, откидывая челку с глаз. Подхватив футляр с саксом и сунув в карман обломок дрона, Рен отправился допрашивать директора. На удивление, Саотомэ оказался не занят. На предъявленную часть своей следилки он только плечами пожал и пробормотал что-то вроде: — Хм, вот он куда пропал. Надо же, какая… Директор, казалось, забыл, что кроме него в кабинете есть еще и Рен. С ним такое случалось, когда он был чем-то сильно увлечен. Тем не менее, обычно Саотомэ все же выставлял посетителей, прежде чем заниматься интересующими его вещами. Рен вежливо молчал, притворившись, что его тут нет. При общении один на один директор предпочитал конкретику и посетителей не эпатировал. Если они не были учениками академии — тут-то образ старика-энтузиаста все же надо было поддерживать. Зато если студенты добивались заключения контракта и проходили в магистратуру, им представал совершенно другой Саотомэ. Адекватный, серьезный, собранный… — Рен, у меня будет к тебе просьба. — Я вас внимательно слушаю, Саотомэ-сан, — учтиво ответил Рен. — Сходи-ка проведай нашу новенькую ученицу, Котобуки Рин, и попроси ее, чтобы зашла ко мне… — тут директор сверился со своим графиком — Скажем, в среду, в 20.43. — Сделаю, — кивнул Рен. И позволил себе поинтересоваться — Это как-то связано с… тем, что я вам сейчас принес? — Напрямую. Теперь будь добр отправиться выполнять это маленькое поручение. Рен кивнул и, попрощавшись, вышел. Интересно, как ей удалось обойти директорскую систему безопасности?***
В женском крыле третьего этажа общежития для студентов было тихо. Большинство девочек либо уехали домой и вернутся ближе к вечеру, либо не решались гулять по «такой большой и пустой академии. Это очень страшно, Рен, когда тут никого нет!» На подходе к комнате 357 Рен услышал странные звуки, похожие на… Тихонько приблизившись, решил не стучать и просто толкнуть дверь, — вдруг не заперто — чтобы проверить свою теорию. Странно, было действительно открыто. Рен, конечно, очень плохо знал Рин. Но что-то ему подсказывало: эта девушка вряд ли стала бы так убиваться по пустякам. Девушка сидела на полу, спиной прижавшись к кровати и обхватив колени, и горько плакала. Лицо ее покраснело, глаза опухли, а слезы почти высохли. Но ей было так плохо, что она продолжала буквально выдавливать из себя каплю за каплей, прикусывая руку, как будто хотела исторгнуть из себя это страдание и придать ему материальную форму. Рену стало неловко, что вошел без стука. Он закрыл за собой дверь, отсекая коридор, и присел на корточки, прислонившись к ней спиной. Беззвучно опустил рядом футляр с саксофоном. И понял, что поступил вообще-то бестактно: во-первых, стоило постучаться, прежде чем заглядывать, а во-вторых, если уж заглянул, надо было закрыть дверь с той стороны, а никак не с этой. Какой же леди понравится, что джентльмен застал ее в непотребном виде! Но раз уж застал… — Что же заставило леди плакать в столь чудесный весенний день? Как и следовало ожидать, плач прервался. Как и следовало ожидать, леди спрятала лицо в ладонях. Неожиданностью стало то, что даже в таком состоянии леди нашла в себе силы пошутить: — Привет, Рен. После всего, что между нами было, ты просто обязан теперь на мне жениться. Неожиданностью стало и то, что, пошутив, Рин разрыдалась еще горше. Хм, так ее обидел парень? Тогда Рен от всей души ему не завидует. И, пожалуй, раз уж он теперь в этот конфликт вовлечен, лично сделает что-нибудь такое, от чего этому неудачнику не позавидует больше никто и никогда. — Нет, — вдруг глухо, но твердо сказала Рин. — Не надо никому мстить. Рен вопросительно приподнял бровь. Неужели он не удержал должное выражение лица? И правда: сочувствующая улыбка превратилась в очень неприятную гримасу, и Рен поспешил взять себя в руки. Рин, кажется, тоже стала приходить в себя. По крайней мере, ее следующие слова звучали относительно разумно: — На самом деле я просто немного устала. Вон на столе ноты лежат с текстом, а на ноуте новая звуковая дорожка. И еще бардак видишь? Это наброски новых мелодий для нашей группы и… и песня… для Юки… Тут Рин пару раз зло всхлипнула. — Извини, что я тут в таком виде. Мне, на самом деле, ужасно хочется, чтобы здесь сейчас был Рей. Он меня обнимает, очень уютно получается, и тогда уже трагедия не трагедия и сразу легче становится. Ох, прости, сама не понимаю, что несу. — В общем, если бы не Юки, этот мудак бы здорово пострадал. Но она, вроде, запомнила его фамилию — это уже большой прогресс — она раньше не помнила, что его зовут Аомине Кен, а я вот помню, и зачем, спрашивается? Абсолютно лишняя информация, скотина он редкостная, на свидание позвал и кинул, не ожидала от себя такой реакции на эту глупость… В общении с девушками Рен обычно использовал один-два поведенческих шаблона, при необходимости переключаясь между ними. Если ситуация выходила за рамки стандартной (к примеру, ему нечасто доводилось утешать плачущих девушек), его вела интуиция. Вот и сейчас чутье шептало, что нужно не сидеть дурак дураком, а подойти (или подползти, как уж получится) и действительно обнять этот комочек нервов. Комочек в его объятьях постепенно превращался обратно в человека. Сначала, конечно, пришлось пережить новый приступ слез (его поло от этого почти не пострадало, если честно) и бессвязных извинений. Вскоре, однако, Рин, всхлипнув для проформы еще пару раз, затихла. Они в обнимку сидели на полу, образовав объемный паззл, детали которого вполне друг другу подходили без всяких притирок. Для Рин такая многоручка-многоножка была вполне привычна — с братьями у нее и побольше фигура образовывалась. А вот Рену это было в новинку. Поэтому он даже, кажется, опасался дышать. — Так вот я и борюсь со стрессом, — дала Рин не нужное уже пояснение. — Я тебя понял. — Слушай. А можно я сейчас отойду умоюсь, а потом вернусь и мы еще немного так посидим? — Леди, вам не жирно будет? — В самый раз. Нет, если тебе неприятно… — Можно. Рин плескалась в ванной минут пять — ощущение песка в глазах никак не желало проходить. А пока умывалась, успела вспомнить, что видео она, поддавшись чувствам, так и не смонтировала. И текст к ролику не придумала. И даже не продумала последовательность частей. А несчастные подписчики все ждут. Извинения должны быть многословными и искренними. Может быть, простят на первый раз. И ками, ей сейчас предстоит обниматься с почти не знакомым парнем! Что-то как-то стремновато... Пока ее не было, Рен успел переместиться к столу сунуть нос в ноты и уже примерял ее наушники, чтобы послушать, что же такого она в итоге сотворила, что так устала за первую неделю учебы. — Я вернулась, — тихо сообщила Рин. И робко спросила — Продолжим? Рен повернулся к ней, раскрывая объятья.***
Примечания *Ичиносе Токия **Отоя Иттоки