Разбитые

My heart is crying out I may never see But still I have to go I have to go NoisyCell — Last Theater

      Они были похожи. Больше, чем казалось на первый взгляд. У них двоих зеленая кожа, пусть Брюс Беннер является таким только в образе Халка. Они оба колесили по космосу. Они оба встретили Таноса, и каждый был не рад этой встрече.       А еще у каждого из них было, к кому возвращаться.       Гамора и Брюс никогда не виделись в реальности. Даже одним глазком. Да что уж говорить — никто из них даже не слышал о другом. Жили в своем определенном кругу, мирке, если так можно сказать, и были почти рады этому. А еще их связывало знакомство с Тором. Тем самым ребенком ангела и пирата. Но бог грома не был главным звеном цепи, соединявшей таких разных созданий. Главнее было другое.       Каждый из них мог сказать своему любимому: «Представь, что меня однажды не станет». И каждый боялся услышать ответ. С любым представителем двух сторон. Потому что не бывает ничего хуже, чем представлять смерть дорогого человека или, что еще хуже, быть ее свидетелем. Даже в случае Гаморы это был человек, а не какое-то странное существо с любой планеты, которая не носила название «Земля».       Халк — нет, Брюс Беннер — имел свой якорь на Земле. И имя ему, точнее, ей, было Наташа Романофф. Оказавшись в Америке после встречи с Таносом и транспортировки монстра бывшим стражем радужного моста, из-за слов Старка о распаде Мстителей в первую очередь ученый подумал о Черной Вдове. Потом — о том, что им придется встретиться. Еще чуть позже — как Нат отреагирует на его появление. Все же, он не пропал на день или неделю. Время его отсутствия затянулось на годы. Беннер бы никогда не покинул русскую — уже и американскую — шпионку по своей воле. Но Халк решил иначе. Он хотел быть главным, поэтому человек, который мог его успокоить своими словами, той самой колыбельной, прикосновением, казался слишком опасным. Большой и зеленый монстр не хотел превращаться в слабого Брюса. Потому и пытался сбежать с корабля, когда на экране появилась голограмма Нат. Эта женщина, эта прекрасная шпионка была одновременно его слабостью и силой. И страхом зеленого здоровяка.       Гамора же имела свой якорь в космосе. Она не могла сказать, что день ее знакомства с Питером был самым ужасным из всех, которые она прожила. Какое-то время поначалу так считала, конечно. Особенно, когда Квилл считал себя главной альфа-самкой и пытался привлечь внимание к себе глупыми подкатами. Но не зря Гамора связала себя с этой шайкой бандитов и мошенников. Вообще-то, они не раз спасали других, на секундочку. То, что Стражи Галактики состояли, фактически, из раздолбаев с выдающимися способностями, не мешало ей считать их семьей.       Это была именно та семья, которой так не хватало. К которой хотелось принадлежать, забыв об убитых родителях и до сих пор существующем приемном отце-психопате, от которого стоило держаться как можно дальше.       Если бы Гамора знала, что сотворил Квилл на Титане, она стала бы гораздо опаснее Халка. Или попыталась бы вразумить Звездного Лорда, надеясь, что он включит мозги в критический момент, как это обычно бывает. В подобном желании, возможно, находилась еще одна схожесть с Беннером.       Различны были они в том, что Брюс смог сбежать от Таноса, а Гамора — нет. Отправилась с приемным отцом на Вормир, не ожидая до конца, что ее ждет. Она не ждала и не желала смерти. Даже когда Питер направил на нее пистолет, даже если она просила его об этом. В глубине души умирать никто не хотел.       И все же они похожи. Даже слишком. Разве что Гаморы больше нет, а ее душа покоится в камне на перчатке Таноса. И извлечь ее оттуда маловероятно. Ведь она всего лишь жертва, павшая от руки того, кто любил ее, как дочь.