Колыбельная леса

      Шелест ветвей и шуршание опавших листьев под тремя парами ног заглушал разгорячённый спор, разносившийся, казалось, по всему лесу. Он состоял из двух юных голосов: один принадлежал Энжи, другой — Лиреми. Мэтью, что шла чуть позади своих товарищей, только ухмылялась и переводила взгляд с одного на другую. Напряжение между ними нарастало, и Лиреми начала угрожающе размахивать своим магическим посохом. В один момент внимание полукровки привлёк меч Энжи, который отреагировал яростнее, чем его хозяин и начал требовать обнажить его клинок.        С судорожным вдохом Мэтью встала как вкопанная, заставив Энжи и Лиреми, споривших о том, кто из них двоих полезней команде, замолчать и обернуться.       — Что такое, унни?       — Лиреми, кажется, я оставила своё оружие в гостинице…       — Ну и фиг с ним! Вот завалим ещё одного лже-Элдермаска, Энжи даст тебе денег…       — Ну нет! — возразил мечник. — Мне и так хватает кучи твоих нарядов, которые ты всего раз и надевала!       — Между прочим, это тебе мы чаще всего покупаем обновки! — раздражённо отозвалась Лиреми, начиная краснеть от злости.       — Потому что я больше всех огребаю!       — Это потому, что ты слабак!       — Тише, прекратите! — произнёс меч, но его проигнорировали.       — А ты… Ты…       — Ну и? Кто я?       — Гипертрофированная мансипама! Вот ты кто!       — Чего-чего?       — Хорош, ребятки, прекратите это! — наконец, вмешалась Мэтью, еле сдерживая смех, — До города не так далеко, я вернусь за вещами. Надеюсь, никто ещё не успел прибрать к рукам мои клинки, ведь прошло лишь пару часов.       — Мы пойдём с тобой, — решительно заявила Лиреми, бросив на Энжи уничтожающий взгляд.       — Нечего вам лишний раз туда-сюда таскаться. Оставайтесь здесь, — не сдержав лукавой улыбки, сказала Мэтью.       — Я и так собирался остаться, — сказал Энжи, ставя рюкзак на землю.       — Ну, вот и оставайся, слабак, а я пойду с Мэтью-унни!       — Так, вы двое остаётесь здесь. И чтоб когда я пришла вы помирились, ясно вам?       — Но унни…       — Тсс! Я вас обоих старше, а старших надо слушаться.       — Почему меня тогда никто не слушает? Я же старше вас всех! — воскликнул меч.       — Наверно потому, что ты меч, — безжалостно ответила Мэтью и пошла к городу, сопровождаемая взглядами своих товарищей до тех пор, пока не скрылась из виду, а шла она как-то очень медленно, будто бы вовсе и не хотела уходить.       — Что ж, если ты извинишься, то я согласна на мир, — сложила руки на груди Лиреми.       — Это я должен извинятся? Ты первая это начала! — возмутился Энжи, и их спор разгорелся с новой силой.       Меч поначалу пытался их урезонить, но его возгласы упрямо игнорировали, и он, обидевшись, решил объявить всем бойкот.       — Всё, с меня хватит! — сказал Энжи и сел у толстого ствола ближайшего дерева, сложив руки на груди.       — Сидеть, когда леди стоит? — хмыкнула девушка, — Где твои манеры?       — Так сядь! Какие проблемы-то? — проворчал Энжи.       Недовольно фыркнув, Лиреми, всё же, опустилась у того же дерева, что и мечник. Долгое время они сидели молча, даже не переглядываясь, наблюдая за тем, как ложатся наземь сухие пожелтевшие листья. Звуки леса ненавязчиво успокаивали, и вскоре глаза Лиреми начали слипаться. Она зевнула, потянулась и устроилась поудобнее, чтобы можно было вздремнуть, оперевшись на мощный ствол высокого дерева.       — Что-то её долго нет, — нарушил молчание Энжи.       — Кого? — сонно спросила Лиреми.       — Нуны, кого же ещё?       — Она пошла за апельсинами, сказала, будет поздно, — промямлила Лиреми.       — Что? — переспросил Энжи, повернув свою голову, наконец, в сторону девушки. Он увидел её закрытые глаза и понял, что она спит.       Шелест листьев наполнял воздух. Казалось, деревья перешёптываются между собой, вот так сбрасывая листья. Но парень не понимал их языка и не мог развлечь себя светской беседой, а потому погрузился в раздумья. Витая в собственных мыслях, он не сразу понял, что на него навалилась какая-то тяжесть. Он повернул голову, чтобы увидеть лохматую голову Лиреми, покоящуюся у него на плече.       Сердце быстрее забилось, распространяя от груди к животу приятное тёплое чувство. Дрожь волной окатила всё его тело, когда Лиреми поёрзала на месте, ухватившись за его предплечье с довольным невнятным мычанием. Её рыжие волосы щекотали ему щёку и шею, но не это заставило его улыбнуться. Энжи любовался её таким умиротворённым во сне лицом, приоткрытыми губами, которые та обычно слишком часто раскрывала, чтобы язвить, длинными рыжими ресницами, прикрывавшими озорные, но в то же время рассудительные глаза, маленьким аккуратным носиком, бархатистой кожей и нежным румянцем на щеках.       Лес продолжал шептать свою колыбельную, усыпая землю золотистым ковром, и со временем Энжи сам провалился в сон. Это было очень приятное сновидение: там были только он, Лиреми и тепло их объятий…       Энжи проснулся, почувствовав, как резко тяжесть с его плеча соскользнула ниже. Теперь Лиреми лежала на его бедре, как на подушке и улыбалась во сне. Как же тепло становилось у него на душе, когда он видел эту улыбку! У него возникло желание потрепать её взлохмаченные волосы, но в последний момент он отдёрнул руку, боясь разбудить девушку. Он поднял голову кверху, смотря, как соседние деревья сцепляются ветками и шумят, качаются, будто в причудливом танце, а после нехотя расцепляют сплетшиеся ветви и роняют листву на ветру. Ему хотелось бы, чтобы это длилось вечно, чтобы Мэтью как можно дольше не возвращалась, чтобы поиски Элдермаска оказались как можно дальше в течении времени, чтобы Лиреми так и не увиделась с аджосси, а была всё время рядом с ним. Он понимал, как эгоистичны такие мысли, но сейчас не старался гнать их прочь, наоборот, хотел не словом, но своим учащённым дыханием высказать лесу, то, что у него на душе. Пусть лес выслушает его, пусть примет его и ни за что не осудит, а эти эгоистичные мысли затеряются здесь: среди шепота ветра в колыхающихся ветвях, среди шороха листьев, укрывающих землю.