«Я оказался в мире невероятных построек и необъяснимых машин. Я не понимаю, как они функционируют, и боюсь провалиться сквозь пол, если сделаю хоть шажок вперед».
Межгалактический альянс выслал ее на Землю первым же рейсом. Проверить интеллектуальные способности местных аборигенов. Каждый вечер, это странное человеческое определение смены положения орбиты, она выходила на контакт со своими. Советовалась. Спрашивала, что ей нужно выявить на местности. В этот раз задание превышало возможности людей. Ее нынешние попечители считали, что человечество вполне достигло того этапа развития, когда любая другая раса может себе позволить соединить живую и неживую материю воедино. Пленум решил, что стоит начать хотя бы с цветковых растений. Слишком простая задача, которая на практике не давала результатов. Человек, найденный ею, будто не понимал команды, хотя местные часто отмечали его мастерство. — Ну что, Данила, осилил? — Стараюсь, хозяюшка, не серчай, — смахнул пот со лба мастер. — Ну-ну, не балуй… Кажется, она упустила какую-то характеристику в своих расчетах. Пустить волну, обостряющую жадность, было умно. Но никто ее не предупредил, что люди, воспитанные в традициях четко обозначенных ритуалов, ясно отделяют в сознании живое от не живого. Сделать макет каменного цветка для последующей трансформации того в зрелое растение у Данилы не получалось. Показывать человеку свое недовольство — глупая затея. Люди слабее инопланетных рас. Да и Ставка дала точные указания, что в этот раз все должно пройти без увечий и жертв. Она тут не в качестве погонщика, а исследователя. Вести себя приходилось нейтрально. Ей нельзя говорить, что именно от него требуется. Показатели оборудования тоже не обманешь. Людей нельзя пугать слишком сильно. Это вредно для их здоровья. Человечество — самый нестабильный полигон для экспериментов для любого жителя открытого космоса. Из-за людей погибли многие. Никто не хотел спасать тех, кто умудрился застрять среди плохо скроенных биороботов. Не было возможности приземлиться на вечно меняющие положения тектонические плиты с их неровной поверхностью. Многие ее коллеги, пускающие спутники на орбиты или модернизирующие летательные аппараты, презирали людей, а также тех, кто работал с ними. Считали их нестабильным материалом, который вряд ли пригоден для серьезных операций. — Человека надо отпустить. От него нет толку. Против воли приходилось изучать человеческие эмоции. Тут Хозяйка улыбнулась светленько и говорит: — Твоя взяла, Катерина! Бери своего мастера. Впервые она увидела людей, еще когда была незрелым конструктором. Ярко выраженных рефлексов у ее расы нет, поэтому она никогда не отмечала для себя, что в них ей запомнилось больше. Отрывочные технические характеристики даже сейчас могла перечислить без лишних сомнений: необходимость ежедневного питания и гидратации, сон, социальное мышление, воспитание потомства, обостренный эмоциональный фон, способность к обучению. Она сверилась с выданными ей планами; увиденное ее не впечатлило. Действительно, все как по написанному. Обычная, как говорят еще в узком научном кругу «дикая», модель грантовой серии. Ее кольнуло что-то вроде сочувствия. Было жутко представить того, кому приходилось возиться с этими двуногими на стадии проекта. А уж она знала о той трагедии… Слишком много суррогатных эмоций, мысли слышны за километр, мешают фазе отдыха… или как-то по-другому? Да, с запоминанием понятий и возможностью грамотно строить речь на чужом языке были проблемы. Ей не нужны слова. Она телепат, но, к сожалению, не может таким образом общаться с людьми. Все эксперименты, проводимые с целью обозначить эту функцию в человеческом сознании, терпели неудачу. Находчивые консулы от других планет смогли придумать, каким образом люди станут передавать сигналы друг другу. Представители ее вида никогда не вступают между собой в контакт. Это считалось нетактичным. Приходилось иногда подражать изучаемому виду. И иногда без особого успеха. Аборигены поначалу ее удивляли. Копошатся повсюду без особой цели, кричат друг на друга, прячут злобу по карманам. Никто из местных не мог запомнить ее имя, хотя она начертила его над входом в главную пещеру, как прибыла сюда. Каждый, кто встречал, называл женщиной. Хотя о существовании такого гендерного типа она услышала только тут, на Земле. Ей были не понятны местные суеверия, принципы жизни, общественный строй. Форма, которую ей выдали по прибытии, отвечала всем требованиям нестабильного климата. Никто из сотоварищей по труду не делал даже намека на то, что она будет вызывать у людей какие-то ассоциации. Ну, значит, так было нужно. Настоящей ее никто ни разу не видел. Это все часть неписаного правила работников биосферы. Местные хижины и землянки она бы не посмела хоть раз назвать даже подобием дома. У нее был свой, которой отличался от тех, что она наблюдала здесь. Маленькая мезопланета в созвездии Лебедя, окруженная небольшой атмосферой, подходящей для ее истинного облика. Там она находилась большую часть цикла существования своей оболочки, которую регулярно стоило менять, вместе с искусственно выращенными помощниками. Маленькие, похожие на кукол существа, выносливость которых не знала сбоев. Они создаются из отдельных частей тела рас, которые не в состоянии противостоять более могущественной. Вместе — как части большого организма. Ей не нравились пещеры, в которых теперь приходилось прятаться. Как передавали, раньше люди были пугливы и не могли освоить новые просторы. Их воспитывали долгое время, наблюдали. Выдавали по малому простые вещи для запоминания: тепло, холод, движение, объем, форма. Все это ей было не понятно. Она не специализировалась на гуманоидах. Только почва и энергия. Трудно совмещать одно с другим. В родных краях чудес не было. Здесь же — все чрезмерно. Ее уважали и боялись. Она же остерегалась и боялась в ответ. Не трогала ни одного живого существа, проявляя некую степень доверия. — Вы не справились. — Нет возможности. — Мы примем меры. — Назовите. — Ваш округ под нашим контролем. Возможности конфигураций падают. Если не получится связаться с людьми и выдвинуть наши требования, мы будем вынуждены снять Вашу систему с довольствия. — Каковы будут потери с нашей стороны? — Заготовки и формы, более десяти тысяч, по нашим подсчетам. — Принято. — Ваши наблюдения. — Предлагаю отдать рудники. Особи сами выберут нужный ход процесса. — Как скоро будет готово? — Галактический месяц. — С Вами свяжутся. Ненавидят людей, но при этом хотят знать о них все… Творца убивают рамки. Убийства как раз по их части. Практически чумное дезинформационное поле, святая уверенность каждого в своем. Человек не соглашался. У нее нет возможности рассказать в деталях, почему ей нужно сбросить на него контроль над этой горой. На ее помощь Степан Петрович не смог сделать верных выводов. И его обвинить в этом нельзя. Людей никогда ни в чем не обвиняют. Какой в этом смысл? Микробам неинтересно хороший ты или плохой — они просто переносят грипп. Главным упущением был тот факт, что пока она не справится с требованиями Ставки, — проход обратно, на станцию к своим, закрыт. Как же там очередное «оно», как иногда она называла случайные эмоции, пойманные у индивида, называлось? Предательство? Боль? Грусть? — Ты меня, Степан, забудь, — плакала теперь уже вечная владычица Уральских гор, — не вспоминай обо мне. Не дожидаясь, когда горняк ей что-нибудь ответит, открыла ему проход на поверхность.***
Когда их призвали в этот мир впервые, они не могли нарадоваться. Столько дел, столько дел… Которые их, большей частью, не касались. Тот чудак, который мужественно защитил идею основать вместо измерений шары, а вместо легко внушаемых рабочих, — людей, наконец-то добился успехов в создании атмосферы. Волшебно, могли бы подумать они… Но нет. Рынок услуг существовал всегда, и нет смысла скрывать этого факта. Тот-самый максимально усложнил задачу. И ему вынуждены помогать все. Ненависть от таких изменений слепит жителей Галактики; а их тысячи, тьма. Все прячутся от людишек. Бескрайнюю территорию давно поделили поровну. А теперь еще приходится считаться с людьми… Почему он решил, что лучше других. Почему думает, что его создания могут быть полезны? Как не сойти с ума? Истинная удача, о которой ходят легенды. Сигналы от соседей поступали не часто. Возможно, это воля случая — столкновение с таким же невезучим исследователем. Беспорядочные наборы цифр. Где-то 0, где 1; где-то все вместе. Двоичный код, который местные вряд ли смогли осмыслить. Горняки, может быть, и разумны в какой-то мере, но не настолько. Хозяйка Медных Гор уже более пятнадцати месяцев проводила в стазисе. Провал глушил все давно освоенные принципы. Ведь нет надежды на успех. Маскировка спадала. Была вероятность, что однажды вместо «Девки Каменной» людям явится обычный инопланетный захватчик, которого можно распознать даже по внешнему виду… В тот вечер помощь поступила извне. — Назовите себя, — первое правило контакта звучит от соседа довольно приветливо. Что странно. Самосохранение — аттракцион для людей, но обозначить позиции никогда не поздно. — Не в наших правилах говорить о цели прибытия. Вам это известно. Пауза от такой осадки небольшая. В ней нет даже минуты раздумий. Подают сигналы не просто так. Настойчивость, такая нетипичная для конструкторов черта, врывается в разговор с чисто человеческим смешком: — Ваше дело — дрянь, коллега. Советую быть более дружелюбной. Вы пробыли на Земле достаточно долго. Могли бы освоить такую мелочь. Хозяйка Гор молчит. Неудивительно, что кто-то знает о ее неудаче. Удивительно то, что кто-то решил о ней спросить… Голос на той стороне прерывается помехами. Свист ветра; но это не мешает расслышать искусно подобранные нотки азарта. — Говорят, вы застряли в пещере… — признание, но мешает ему еще один смешок: — Так же и я! Издали видно того, кто прибыл изучать людей. Именно людей… Может быть, это и есть выход из того плачевного положения, в котором она оказалась. Как бы там ни было, нужно искать пути решений. Ответ не продиктован доброй волей: — Думаю, наш контакт — разумная мера. Паузы в этот раз нет. Веселье на той стороне необъяснимо… И от того настолько жутко. — А то ж! Но, кажется, азарт заразителен. Возможно, их поймут неправильно, но что сказать в их оправдание… Жителю параллельного измерения до трагических сюжетов дела нет. Большей частью каждый прибывший занимает ту нишу, которую с боем отбирает у главного заводилы, что сидит себе на посту наблюдения. Ниша имела во все времена вид красивой бумаги, которую каждый прятал на личном крейсере, оставленном в верхнем слое атмосферы. Правда, мешала тенденция. Находились среди исследователей разного толка сочувствующие. Конечно, человечки хилы, слабы. Некоторые, бестолковые от природы, считали необходимым их обучать. Но ничего. С ходом освоения территорий это проходит, когда звучит та самая фраза, убивающая любую попытку достичь большего: «Всесилие — это фикция. Всегда найдется тот, кто сильнее, умнее и быстрее тебя. Волокита правит всем. Прими этот факт. Не лезь в те дебри, которые не были оговорены заранее». Вечность не оспорить. Скорость всегда на нуле. Материков на этой Земле всего шесть. Единый, Пангея, был не так интересен. Его достраивали и проектировали те, кто был изначально слаб нарочно. У них была одна задача — разведать и перегореть. Те, кто пришел после, посвятил себя тому, чему учили с первого момента высадки на почву Убивать Первая встреча. Своды пещеры. Ледяной. Холод невероятно крепок. Любой человек, зашедший сюда, получит обморожение последней стадии. Хозяйку Ледяных Глыб это нисколечко не смущает. Держит при себе маленьких существ, которые давно запрещены к эксплуатации. Люди называют их «эльфами», но это всего лишь черные человечки из параллельного мира. Ее рабы… Выходит навстречу. Если у Хозяйки Медных Гор основные цвета зеленые, то эта предпочитает голубые тона. Конечно, родная система славится низкими температурами. — А вот и вы! Рада встрече, провальный экспедитор, — протягивает руку, улыбаясь. Хозяйка смотрит на протянутую ладонь с опаской. Такие движения не в правилах. Хотя чего еще ожидать от того, кто, находясь в вечном холоде, ведет себя так, словно подпитывается горением поленьев. Скорее всего скрывается. — Вижу, вас до сих пор мутит с непривычки, — не обижается, только убирает конечность, — Ничего. Освоитесь. У всех поначалу плохо с пониманием среды. Закономерный вопрос приходит на ум сразу же. Ведь многое из того, что видит «Каменная Девка» в ее владениях, давно запрещено использовать на Земле. Остается только последнее предположение. Перед ней существо, придерживающееся традиций. Погонщик. Работорговец… Без разницы. Нужно убедиться. — Скрываетесь от Ставки? Разводит руками. Использует мимику… Запрещено. — А вы? Разве нет? В ответ — молчание. Грубо упоминать такое, но «Ледяная Девка» продолжает: — Слышала я про ваше задание. Сразу скажу, что кто-то имел на вас серьезные виды. Возможно, на вашу Систему. Возможно, на ваши заготовки… У вас ведь их достаточное количество? Возмущение Хозяйке знакомо. Почти против воли хмурит брови. — Что вы хотите этим сказать? Ответ звучит вполне знакомым отчетом; практически безэмоционально. — Я хочу сказать, что вам было бы неплохо задержаться у меня. Посмотрите «метод измора». Эти ужимки Хозяйке давно знакомы. Ставка не одобрит. — Это не в моем назначении. «Ледяная» срывается слишком по-человечески; слишком шумно реагирует на здравый смысл. — Ой, да прекратите вы! — шипит с отвращением; последнее слово швыряет, как камень: — Нет никаких надежд убраться отсюда, а Вы продолжаете строить из себя черт пойми что! Хозяйка Гор на этот выпад не реагирует. Контактер же, после внезапной вспышки, пытается успокоиться. Да. Таким, как она, «человечина» тоже дается с трудом. Она рассматривает гостью внимательно какие-то минуты. Следующие слова звучат сдержаннее. Они срывают последние параметры, причиняют боль. — Говорю, вас обманули. Силой лишили дома… Есть метод. Обещаю, сработает. Здесь нет притворства. Нет нужды говорить осознанно. «Ледяная» понимает… Как бы там ни было, Хозяйка кивает. Если нет возможности заставить провести трансформацию испытанием, то выбор падет на оружие иного толка. Нужно оценить. На приглашающий жест отвечает кивком. Ухмылка этого конструктора, которого местные называют «Снежной Королевой», не вызывает отвращения. Не в смысле «лишать жизни», а в смысле «рубить представление о ней на кусочки». Или как тогда объяснить, что эти наивные создания начали считать их основателями стихий? Начали лепить из ложных образов идолы, приносить им жертвы… А они всего-то производили первое время замену внутренних органов, ничего более. Первые из них по сию пор держатся в атмосфере на честном слове. Сколько таких идолов всего? Материков-то шесть, а вот людей намного больше. Те отделяются друг от друга и множат их образы. Кажется, потом еще один чудак, но при этом чудак-человек, решил собрать все эти представления в одно и назвать «Сатаной». Ну и пусть. Они делали, что могли, пока было время. Начитываться сейчас теми бреднями, что о них выдумали, — глядеть любо дорого. Но все это смешно. Правдиво лишь отчасти. Или неправдиво вовсе. Персефона. Вроде бы звучит мило. Девушка, которая ушла к царю мертвых, а ее мать так страдала, что вдруг появилась смена времен года… Нет, все было намного проще. Тараканы. Разумные тараканы. Сколько их не лупи, сколько не убивай — их все больше. И они, как ни странно, единственные животные способные переносить заморозку. Таких Персефон — тьма. Вот только мамка, владеющая долей этих зверюшек, довольно стервозна. Не простила хранителю кладовки с отходным производством того, что он не захотел отдавать последний взнос за использование. Да, скандал был долгий. И продолжался бы до сих пор, если бы люди не поумнели, а спорщиков не отозвали домой. Даже сейчас это довольно смешно, потому что живет она с тем Аидом в мире и спокойствии. Смог расплатиться. Договор «Мира и Любви» прекращает действие только в том случае, если у контрагента иссякает золото, способное оплатить этот мир. И таких примеров тысячи. Все они — своеобразное обещание миру, не имеющее конкретного воплощения. Каждый. Так что: …жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа. Смастерил такое зеркало… Эксперименты на людях — ожидаемо. Ее раса не стесняется наносить увечья. Не гнушается подвергать человека невыносимым пыткам. Ко всему привыкаешь. Такое не в первый раз. Удивительно то, что паренек, отловленный ей и помощниками, еще жив. — Ну… Как вам? — подмигивает; так естественно на первый взгляд. Хозяйка Медных Гор с интересом смотрит на человека, которого Снежная Королева представила как «Кай». Местный житель. Его разыскивают. Нет сомнений, что когда найдут, он уже не будет дышать. Ослабевшие пальцы с трудом переставляют мерзлые кубики льда. Долго разглядывать эти действия бессмысленно. Нужно уточнить у зачинщика. — Что он делает? — Удивлю вас, если скажу, что ничего, — хмыкает Ледяная. — То есть? Вздыхает. По звуку можно понять, что искусственно. Это даже не рефлекс, а просто дурость. — Все просто. Считайте, он не жив и не мертв… — замечая легкую степень замешательства гостьи, уточняет: — Знаю, для нас, жителей открытого космоса, сложно представить жизнь. Оболочки сменяют друг друга, нет времени думать о забытье. Но люди ее ценят. Это человечек — моя энергетическая установка. Думаете, мне всегда нужен холод? Так это для того, чтобы не заметили с неба. — И? — Я дала ему задание. Сказала: «Сложи слово «вечность» из этих деталек», — хмыкает Королева. — Как видите, не получается. Хозяйка внимательно смотрит на руки человека. Покрыты инеем. Понимает одно: детали непропорциональны, с острыми краями. Замерзшая кровь уже давно не стекает по ним. Пальцы стерты до костей. Некоторые, особо мелкие льдинки, навсегда застряли в коже, которой почти не осталось. Снежная Королева уточняет, пресекая дальнейшие расспросы: — Те милые создания, которых вы видели на входе, коллега, довольно прозорливы. Я сбила их потоком энергии примерно сорок тысяч лет назад. Они и помогли создать это чудо… Скажу честно: кубики в его руках можно заменить на что угодно. Да и сами руки, если вы понимаете о чем я, можно отыскать где угодно. Это только начало. Главное — подавить волю. Хозяйка Медных Гор отворачивается от человека, обращая взгляд к Хозяйке Ледяных Гор. Нетипичное состояние сковывает… Кажется, у людей это названо «восхищение». Взгляд Кая, занятого бессмысленной работой, уже давно пуст. Кто бы ни обнаружил его в таком состоянии — спасти не удастся. «Ледяная» знает людей, но не сильно разбирается в энергии. Если усадить такого Кая за цветок, однажды он сможет выдать верный результат. Пускай макет будет изо льда… Нет разницы. Снежная Королева, замечая легкую улыбку гостьи, осторожно кладет свои ладони ей на плечи и, почти шутя, произносит: — Не замечаете того, что вас… Нет. Даже нас! Заставили творить то же самое? Складывать «вечность» из кубиков, которые не подходят друг друг по размеру? — слова разносятся эхом; тишина после них сопровождается убийственным холодом, который закладывает уши. Но жители космоса этого не ощущают. Совсем. Улыбаться друг другу — нетипично. Сговариваться друг с другом — не в правилах. Так начинается вечная дружба. Снежная Королева впервые показывает истинную сущность, когда жестко цедит: — У нас, в теперь опустошенных системах, нет рабов. Я даже не совсем понимаю, почему люди так опекают этих низкорослых. Так пусть они будут нашим материалом. И, кажется, именно так честный инопланетянин становится злым, ведь рукопожатие получается почти человеческим. Естественное свойство человека — умирать. Естественное свойство инопланетянина — ускорять это процесс. При их появлении никогда нельзя подумать — «Кто?»; скорее — «Что?»