… Как руки что-то в панике ловили, Как легкие рвало от едкой пыли… Всё стратегически остановили. Весь мир следил за тем, как нас убили…
Сознание медленно, но верно возвращалось к Беферту. Слегка приоткрыв глаза, он почувствовал как обжигающая струйка крови стекает по его лицу, на мгновение задерживаясь на длинных объёмных ресницах. Его явно куда-то несли, ведь он отчётливо ощущал стальную хватку из чьих-то сильных пальцев на своих плечах. — Смотрите кто очнулся! — за спиной генерала послышался скрипучий голос одного из конвоиров. — Я уже думал, что нам придётся тебя тащить до самого лагеря. Вставай немедленно! Тело Зойсайта тут же отлетело на пол и он почувствовал как жёсткие сапоги солдат прошлись по ослабевшим ладоням. — Долго тебя ждать?! — Иди к черту, Мюллер, — сплюнув в сторону очередной сгусток крови, прошипел Беферт и неуверенно поднялся на ноги. — Где остальные? — Не беспокойся, вы увидитесь намного раньше, чем ты думаешь… Злобный рык третьего генерала потонул в оглушительном хохоте солдат армии Верховного…***
Тёмный кабинет, ранее негласно принадлежавший Гольдман, погрузился в вечерний полумрак и лишь величественная фигура Верховного будто бы светилась во тьме зловещим зеленоватым сиянием. Женщина же, сидела напротив и печально о чем-то размышляла, но даже этого её супругу было мало, казалось, он хотел морально уничтожить Берилл, покрывая едкой пеленой мести все её существование. — Неужели ты думала, что сможешь обмануть меня? — опасно нависая над её головой, прошептал мужчина. — Разве теперь это имеет значение? — безэмоционально ответила Гольдман, даже не поднимая на него своего опустошенного взгляда. — Нет. Хотя, наверное, мне было бы приятно слышать о твоём раскаянии. — Раскаянии? Я ни о чем не жалею, Мамору. Я поступила так, как считала… Как считаю нужным. — Прикрывать собой жизнь своего предателя — любовника это То, что ты считаешь нужным, Бери? — Это лучше чем позволить такому ничтожеству как ты одержать безоговорочную победу над миром! — звонкая пощёчина застыла на бледной щеке женщины, но она даже не дрогнула, все также продолжая храбро смотреть на своего мужа. — Посмотри во что ты превратился! Посмотри что ты сделал с людьми, Мамору! Посмотри! Зловещий смех Верховного заставил Берилл отпрянуть в сторону. — Посмотрите как мы заговорили… Малышку Берилл замучила совесть? — деревянный стул резко отлетел в бетонную стену, разбиваясь на несколько частей, а лицо обезумевшего от ярости брюнета превратилось в жуткую маску, отражающую лик самого дьявола. — Где же она была, когда твой трусливый папаша продал свою любимую дочь в моё полноправное владение? Ты ведь была совсем не против этого, Берилл, ты же грезила вместе со мной править десятками стран и стоять выше всех этих животных, где та девушка?! Где она?! Тут настала очередь Гольдман разразиться в громогласном хохоте. Яркие почти кроваво — красные волосы хаотично разметались по её плечам, а огромные рубиновые глаза налились ненавистью к глупости своего супруга. — А ты мне поверил? Сам Верховный поверил своей никчёмной жёнушке… Какой же ты кретин, Мамору! Да я проклинала каждую секунду, проведенную с тобой! Каждый миг, когда твои грязные пальцы касались моего лица! Я молилась всем богам чтобы ты сдох от рук горстки своих никчемных союзников, которые как крысы пытались урвать хотя бы кусок твоей власти, тем самым разрушая всю суть твоего зверского режима! Как же я ненавижу тебя, мерзкое чудовище… — Берилл буквально выплюнула последние слова в ошарашенное лицо супруга и он на мгновение пошатнулся. Огромные темно — синие глаза на мгновение наполнились тонкой пеленой слез, но, словно опомнившись, мужчина резко перевёл злобный взгляд на Гольдман. — Ты ещё пожалеешь об этом! Клянусь, я уничтожу тебя и тогда ты сама приползешь ко мне на коленях, моля о пощаде, но запомни, Берилл… Этого никогда не будет! Ты сдохнешь как собака, забиваясь в угол от раздирающей твою мерзкую душонку боли, а я буду гордо возвышаться над твоим жалким существом и смеяться, смеяться! Смеяться, глядя в глаза той, кого ещё пару минут назад считал самым близким человеком на земле… — Всё готово, — за спиной разъяренного Верховного возникла хрупкая белокурая надзирательница, как две капли воды похожая на Айно, только вот васильковые глаза этой юной девушки горели неподдельной злобой, которую невозможно было скрыть даже под её ангельской внешностью. — Что? — словно отойдя ото сна, рассеянно переспросил мужчина, все ещё пронзая ледяным взглядом супругу. — Все предатели в сборе, мы можем приступать. — Прекрасно… — безумная улыбка застыла на тонких губах Верховного и он резко обернулся к подчинённой. — Спасибо, Уса, можете выводить их, когда мы с госпожой ГОЛЬДМАН окажемся на плацу… Исполнять! Вихрь белокурых волос метнулся в воздухе и растворился в полумраке комнат, ведущих к выходу из особняка. — Ну что ж, любовь моя, прошу… Берилл неуверенно скользнула к выходу, пытаясь подавить в себе страх перед тем как посмотрит в серо-стальные глаза любимого генерала…***
Огромная площадка была плотно забита пленниками, окружающими небольшой островок в центре лагеря, где уже собрались вооружённые до зубов солдаты Верховного. Тихие стоны то тут, то там испуганно разносились по сторонам, сея сильнейший ужас в сердцах тех, кто ещё оставался внутри Аушвица, ведь большинство пленников уже целую неделю настойчиво отправляли маршами смерти за десятки километров отсюда. — Тихо! — взревел Верховный, когда он и его супруга оказались на территории лагеря. Толпа инстинктивно подчинилась, непроизвольно вжавшись в тела рядом стоящих пленников. — Ну что же вы, не бойтесь, — растягиваясь в своей самой очаровательной улыбке, вкрадчиво начал диктатор. — Сегодня мы собрались здесь не для того, чтобы лишать вас жизни, нет. Скорее, наша встреча будет нести обучающий характер. Совсем скоро, мы все с вами увидим, что бывает с предателями. Теми, кто оставил свои убеждения позади, с теми, кто осознанно, изо дня в день, вонзал мне нож в спину… — Мы готовы, — тихо повторила блондинка, Верховный утвердительно кивнул. — Заводите! — скомандовала девушка и Берилл почувствовала как тёплая рука супруга бережно обхватила её ладонь. — А теперь смотри… — нежно прошептал он и огромные литые ворота открылись. Следуя за вооружённым конвоем, на территорию лагеря заходили «предатели». Во главе смертельной колонны уверенно шествовал Алмаз, он смотрел ровно перед собой, явно показывая врагу, что хоть он, и повержен, но далеко не сломлен. Отставая на пару шагов от союзника, гордо оглядываясь вокруг, вышагивала хрупкая малышка Хотару, а замыкал жуткое шествие, практически утопая в собственной крови, бесстрашный Беферт. На его когда-то юном, красивом лице застыла холодная улыбка, ледяные изумрудные глаза горели праведным огнём, а аристократично-прямая осанка всем своим видом показывала, что он ничуть не жалеет о содеянном… — Нравится? — нежно выдыхая в ушко Берилл свой вопрос, прошептал Верховный. Сердце проверяющей учащенно забилось при виде Зойсайта. Да, пусть они никогда не были лучшими друзьями, но то, как преданно парень относился к Кунсайту… Перед глазами женщины, на миг будто застыла его хитрая, полная юношеского максимализма и отчаяния улыбка, Гольдман как наяву видела его медные кудри, забавно отпружинивающиеся от широких плеч. — Зой… — Тогда у меня для тебя есть ещё один подарок… Сердце Берилл необъяснимо сковало от страха и она медленно обернулась к воротам. Тёмная волна полумрака накрыла её потускневшие от боли глаза. Там, непримиримо отбрасывая длинные волосы назад и сжимая, в связанных позади спины ладонях фамильный медальон, храбро вышагивал её самый верный, самый преданный и любимый капитан Поль. — Тайгер… — едва слышно сорвалось с её губ и обжигающий ручеек прозрачных слез скатился по щеке проверяющей. Юноша будто услышал этот короткий оклик и с непривычной нежностью посмотрел в лицо бледной, как сама смерть, женщины. — Думаю, ты оценила мою щедрость, Бери… — зловещий голос Верховного завораживал, отдаваясь в теле женщины мощными ударами парализующей волны страха и отчаяния. — Ты не сделаешь этого… — Думаешь? Брюнет резко обернулся к безэмоциональной надзирательнице и громко объявил: — Начали! Мгновение спустя, вокруг задержанных образовалось плотное кольцо солдат, а ещё через секунду, всех четверых подвели к стоящей на плацу виселице. Берилл стояла немного позади своего мужа, не рискуя даже дышать. Всё тело проверяющей наполнилось свинцовой тяжестью, сдавливающей заледеневшую от ужаса грудь, женщина хотела кричать, но с её губ не могло сорваться ни единого звука. Казалось, что ледяные дрожащие пальцы Гольдман готовы были убить диктатора, но она не могла даже пошевелиться, ведь ее намертво придавили сильные руки Верховного… — Нет, Мамору… Пожалуйста… — бессильно простонала она, но Верховный оставался непоколебимым. Холодный ветерок небрежно разбрасывал золотистый пряди юного капитана по его бледному лицу, красиво оттеняя глаза, глубокого синего цвета. Он молча смотрел на Гольдман, словно пытаясь ей что-то сказать, что-то очень важное, но уже такое несущественное… — Тай… — Давай! Чего же ты ждёшь? — злобно выкрикнул Беферт, пронзая зелёным взглядом своего предводителя. Глаза Верховного недобро блеснули. — Куда-то торопишься? — Поторопиться нужно тебе, сволочь… Союзники уже близко и поверь, когда они переступят порог этого лагеря… Ты сдохнешь как животное! — Но сначала я увижу как это сделаешь ты! — рыкнул Мамору и резко взмахнул рукой. Верная надзирательница привела смертельный приговор в исполнение…***
Прохладные потоки ветра неуверенно пронзали бездыханные тела бывших союзников, развевая на ветру длинные пряди волос двоих мужчин, отдавших жизнь за совершенно безумное спасение пленных. Но они до последнего верили в эту, почти утопическую идею, они до конца закрывали грудью своего истинного предводителя — первого генерала армии Верховного — Кунсайта Элерта… До последнего… До самой своей смерти… Берилл молча сидела на замерзшей земле, не смея поднять заплаканных глаз на казненного капитана. Ее тело словно обмякло от боли, парализовавшей униженное и безжалостно раздавленное существо женщины. Её длинные пальцы неуверенно скользили по холодному снегу, будто бы это могло ей помочь забыть обо всём, но… В очередной раз больно впиваясь в заледенелую корку льда, её окоченевшие пальцы неожиданно ощутили что-то приятное, почти идеально гладкое, плотно прилегающей к её бледной коже. — Тайгер… — новый поток слез затмил её разум, когда слегка опухших от отчаяния губ, коснулся тот самый медальон молодого капитана, где на старой, почти выцветшей от времени фотографии на женщину снова смотрел он… — Прости меня… Прости… Едва ощущая окоченевшие от боли и холода ноги, Гольдман неуверенно поднялась с колен и тихо вошла в дом. Её мрачный силуэт ещё некоторое время блуждал по полупустому особняку и, наконец, медленно, почти незаметно растворился в тёмном кабинете. Минуту спустя, за плотно закрытыми дверями послышался выстрел и старая фотография юного капитана снова окрасилась в алый цвет. Теперь всё было кончено. Для них двоих навсегда.***
Спустя два часа: Ночную тишину пронзил оглушительный взрыв и миллионы каменных осколков разлетелись по безжизненной территории Аушвица. Со всех сторон лился бесконечный поток громких выстрелов, пробивающих огромную дыру в сопротивлении кровавой армии. Спустя тридцать минут Верховный был захвачен и несколько сотен солдат Союзников заняли стены жуткого лагеря смерти.