Они говорили. Говорили томно и тихо. Настолько тихо, что даже наклонившись к самому уху, я практически не мог разобрать слов. Дыхание опаляло сразу с двух сторон. Ледяное, пробирающее до мурашек с одной, и горячее, обжигающее с другой. Контраст температуры кружил голову, заставляя на мгновение забыть обо всем. Две пары рук блуждали по телу, с жадностью доставая до самых сокровенных мест. Я выгнулся в спине и тело содрогнулось от новых ощущений…
Их стало двое. Двое настолько похожих и одновременно разных. От этого я начал сходить с ума…
***
Однажды он приперся ко мне домой бухой в хлам. Еле стоящий на ногах, с бледным лицом и мутным взглядом, мельтешил на пороге моей квартиры в половину первого ночи. Голова упала набок, а взгляд устремился на меня. Он исследовал с головы до ног, на доли секунд останавливаясь на накачанных руках, что сейчас были открыты. — Э? — я тупо уставился на Шото, в удивлении изогнув бровь, —Ты чо приперся сюда, двумордый? Ты хоть видел сколько сейчас времени? Он уже в конец обнаглел, блять, приходить ко мне ночью и вырубаться прямо на пороге. Я больше всего сейчас хотел врезать ему кулаком и вышвырнуть на улицу, но внезапное столкновение раздраженных и холодных глаз, вызвало удивление. — Доведёшь…меня…до дому? — Тодороки старался скрыть своё состояние попыткой выпрямиться, но ватные ноги не желали слушаться, и это я видел чётко. Ещё секунда — и он бы поцеловал пол у меня возле ног. Ха, эта перспектива радовала, но залечивать ссадины этому безмозглому придурку я бы не стал. Подхватил его под руки и в раздражении цыкнул языком. — Хуй тебе, сам добирайся и я отпускаю… А в ответ гробовое молчание. Лишь стал тяжелее. Я уже хотел было бросить его на пол и оставить тут, но почувствовал резкий обжигающий холод на руке и нахмурил брови. Тихо зашипел и попытался откинуть от себя. — Либо ты со…мной, либо никак, — Шото исподлобья взглянул на меня и слабо ухмыльнулся. — Двумордый… — я дёрнул руку со всей силой, а вместе с ней встряхнул и Тодороки. Парень как-то умудрился приморозить мои руки к своим и теперь, слегка довольный и в корень пьяный, болтался на ней. Он начал напиваться, когда его бросил Деку. Ну, как сказать бросил, просто переехал в другую страну, сказав лишь, что разрывает отношения, но будет писать и звонить двумордому. Прошло четыре месяца, а от него ни слуху, ни духу. Сначала Шото спокойно относился к такому, отшучиваясь, мол, может занят или ещё что-то — он ведь очень уважал парня, но потом всё скатилось по наклонной, когда Тодороки узнал, что на самом деле произошло… — И как всё так обернулось… Хотя тут другой вопрос возникает: почему твоей нянькой стал именно я? — я бросил искрящий взгляд на Шото, но тот лишь лениво помахал рукой перед моим лицом. Томно и прерывисто выдохнул, понимая, что оставить тут не смогу, и затащил в дом, закрыв дверь на ключ. Кое-как дотащил до кровати и положил двумордого на неё. К тому времени он уже успел растопить лёд, сковывающий мою руку, и теперь от входной двери тянулась мокрая дорожка. — Ты же понимаешь, что тебе это с рук не сойдёт? — гневный взгляд алых глаз в его сторону, но Шото уже не видел меня и, завалившись на бок, мирно посапывал, — Вот же… Махнул рукой и хотел было уйти за тряпкой, но что-то в последнюю секунду захватило моё внимание. Я медленно повернулся и сел на корточки возле дивана. Грубые пальцы коснулись бледной кожи, еле дотрагиваясь до длинного шрама, тянувшегося от самого подбородка до скул. Тихий вздох, и напряжённые плечи, вздрогнув, плавно опустились вниз. — Как же ты мне…дорог, — потер виски и тяжело вздохнул. И почему я раньше не заметил этот шрам? Умело скрывал его? Погодите… Так вот зачем он постоянно наклонял голову вбок. Чтобы длинными прядями белых волос скрыть новый след побоев? Я наплевал на его сон и отвесил подзатыльник, наблюдая за резко нахмурившимся и что-то недовольно бурчащим себе под нос Тодороки. Его били чаще, чем можно было представить. Холодный взгляд и безэмоциональное лицо умело скрывали бурю в душе. Неприступный, голодный и пустой… До того момента, пока Деку не раскрыл ему глаза. Сосуд наполнится, и его душа ожила, а затем и расцвела вместе с Изуку. Прошло четыре года совместных отношений, которые мне удалось наблюдать в школьных коридорах, а позже уже и закоулках города, но что-то начало меняться. Меня почему-то беспокоил внезапно поутихший Тодороки, ибо раньше мы очень часто все вместе веселились и отправлялись на задания в город. Три героя. Три лучших из лучших. Мы знали друг о друге много, но я всегда оставался в стороне…до того момента. До того момента, как перестал слышать их имена в списке новостей и документов.***
Утро ворвалось в квартиру палящими лучами солнца. Я с тихим сапом открыл заспанные глаза и пару раз моргнул, пытаясь понять, где нахожусь. Когда мутный взгляд наконец сфокусировался, я уставился на пустой диван и обнаружил на своих плечах одеяло. Непонимающе нахмурил брови и оглянулся в поисках двумордого, но долго искать не пришлось. Он стоял в дверном проёме в одном полотенце, с блестящей от воды кожей и вытирал мокрые волосы. — Какого чёрта ты мылся в моём ду… — я прищурился и даже протёр глаза тыльной стороной ладони, но мне не показалось, —Когда ты, блять, покраситься успел? Белоснежные ранее волосы, теперь были ярко-алые, как и на левой стороне. У меня создалось ощущение, словно в дом проник незнакомец и сейчас хозяйничал в моей квартире. Было настолько непривычно видеть Шото с полностью красными волосами, что я очень долго и пристально изучал его лицо, не заметив, как он подошёл вплотную ко мне и между нами оставались считанные сантиметры. — Я не красился, — невозмутимое лицо и слегка ленивый взгляд. Тодороки перекинул на мои плечи полотенце, которым только что вытирал волосы и резко выпрямился, — Тебе бы тоже стоило в душ сходить. Ты вырубился прямо рядом со мной, ну, и я не стал будить. — Ребят, я завтрак приготовил, идите есть! Сказать, что я охуел, это не сказать ничего. Из коридора показалась другая голова, только уже с чисто-белыми волосами и с таким же невозмутимым взглядом, как у Тодороки. Хотя нет… это был ещё один Шото. Один в один. Всё, от изящной и накачанной фигуры, до мелких шрамов на руках и лице. Единственно отличие—ярко-алые и белоснежные волосы, словно Шото раскололи на две половинки. Лицо вытянулось в полном шоке и непонимании происходящего. Мысли метались по углам, не давая ухватится за себя, в попытке понять, реальность это сейчас или сон. Может, просто галлюцинации…?Пха…ошибаешься.
Я поднялся с пола, не обратив внимание даже на упавшее одеяло. И тут в голову пришла другая мысль: а что, если это его братья дурачатся? Допустим, двумордый действительно покрасил волосы в красный, а потом позвал младшего брата, чтобы разыграть меня?Мм… Интересная теория, но неверная.
Я хмыкнул и, на всякий случай, протянул руку и осторожно коснулся бледной, на фоне шрама, кожи Шото. Она была тёплая и вполне осязаемая. Значит, решили разыграть, вот заразы.Тц. Наивный…
— Тодороки, хватит придуриваться и заканчивай с этим. Мне нафиг твой брат в квартире не сдался, — уже более грозно, тыкнул пальцем в беловолосого незнакомца. — О чём ты? Никакого брата я сюда не приглашал, — теперь уже он непонимающе смотрел на меня, словно пытаясь что-то прочесть в глазах. — Но кто это тогда…? — брови сошлись в одну полоску, а глаза гневно сверкнули.Беги, Катсуки Бакугоу. Беги так быстро, как только можешь.
И последнее, что я увидел, кривой оскал на бледном лице. Такой пьянящий и одновременно жуткий…***
Я приходил в себя и вновь погружался во тьму много раз. Я уже перестал считать, сколько раз выкрикивал чьё-то имя. Всё, что видел после пробуждения — белые стены с множеством вбитых кривых гвоздей, освещённые ядовитым светом одной единственно мигающей лампочки. Руки то скованы, то свободно лежат на полу… Тело в бондаже, из-за чего кожа принимала нездоровый синий оттенок… Ошейник с длинной и противно звенящей, но чистой цепью… Серая рубашка, что плотно удерживала меня, не давая шевелиться или хоть как-то двигаться на месте… Иногда на скулах ледяная сталь намордника…Я же сказал тебе бежать…
Я перестал считать, сколько раз видел этих сумасшедших. Оба приходили, садились по обе стороны от меня и начинали свою грязную и непристойную игру, и каждый раз что-то новое.…почему ты тогда застыл столбом?
Меня явно где-то заперли и кормили чем-то смутно напоминающим кашу. Я глотал всё, что давали, ибо они долго морили голодом.Ты придурок, Катсуки.
Я пытался использовать причуду, но лишь ощущал, как закладывало уши, а по голове словно били маленьким молоточком.Я тебя не стану спасать. Теперь ты моя новая игрушка, которую я сломаю этими ледяными руками. Да, в какой-то степени я похож на Тодороки Шото, но лишь самую малость…
Я проклинал их обоих и молча ждал, когда меня наконец отпустят.Ха, не надейся.
Я хочу сбежать отсюда, куда-нибудь очень далеко.Так беги…
Но я беспомощен. Даже причудой не в силах воспользоваться.Ты сам себя на это обрёк.
Они игрались со мной и жёстко трахали. По очереди, либо вместе… Разум включался, жадно поглощал «еду» и вновь вырубался, просыпался опять, но уже для другого. Для их… нет, ЕГО игр. Я уже ничего не желал, лишь ждал, когда снова начнутся адские муки, а потом я вновь вырублюсь,и так по кругу.
Ум…бедненький)
Однажды мне всё же удалось вспомнить, невнятно и как-то вяло спросить про Изуку. И на удивление, они ответили. — Он погиб от рук злодея, чья причуда сейчас действует на мне, так и не долетев до России… — звенящим хором сказали оба и отвернулись.Их стало двое. Двое настолько похожих и одновременно разных. От этого я начал сходить сума… Нет, я уже сошёл…