Тепло твоих рук

Писать о любви и не иметь возможности признаться в ней дорогому человеку. Посвятить любви всю свою жизнь, опылить ею каждую ноту, каждое написанное и сказанное слово. Утопить в ней свои мысли и утонуть самому. Но молчать, разрываясь надвое от собственных «да» и «нет», «за» и «против». Отступать, так и не решившись начать движение вперёд. Скрывать свои страхи и обманывать себя.

Это так в его стиле.

Капли дождя скользят по стеклу. Перегоняют друг друга, сталкиваются и, соединяясь, ускоряются. Им словно не терпится слиться воедино. Стать одним целым и стремительно скатиться вниз. Туда, где их ждут такие же отчаянные бесформенные силуэты. Они становятся чем-то большим, чем были по-отдельности, но в то же время теряют себя в общем сплетении. Безвозвратно. Слияние – только один из множества способов потеряться. Джихуну начинает казаться, что все возможные варианты развития событий рано или поздно приводят к одному результату. К утрате чего-то ценного. К потере кусочка собственного сознания. А ему не хочется терять самого себя. Но иначе не получится. — Ты выглядишь расстроенным, — раздаётся мягкий, слегка рычащий голос. — Что-то случилось? Уджи вздрагивает от лёгкого испуга, бесцеремонно вырванный из омута мыслей. Он переводит взгляд на того, кто только что зашёл на кухню, и его сердце замирает. Хансоль опирается на дверной косяк. Смотрит обеспокоенно и невольно закусывает нижнюю губу. Он ждёт ответа. Жаль, что Джихун не в состоянии его дать. Слова застревают в горле. Он приоткрывает рот, но не издаёт ни звука. В отчаянии тихо вздыхает и опускает голову. Последнее время он плохо спит, из-за чего всегда чувствует себя уставшим. Закрывая глаза, он не видит привычной темноты. Перед ним предстаёт мираж. Образ человека, который мешает ему уснуть. Яркая улыбка и прищуренные от радости глаза. Сильные руки, в чьих объятиях хочется оказаться… Почему-то он не может перестать думать о Хансоле. Как и не может признаться в этом. Он понимает, что влюблён, и наполняющие его чувства словно разрывают плоть изнутри. Во рту привкус горечи. Как от него избавиться? — Эй, — Вернон подходит ближе и опускается на рядом стоящий стул. Он осторожно касается пальцами подбородка и поднимает голову Ли. — Ты хорошо себя чувствуешь? Джихун с трудом выдерживает его взгляд. Ясный, пристальный и, кажется, взволнованный. Он ощущает на себе всю его силу, и боль в груди становится ощутимее. Невыносимо. — Да, хорошо, — он лжёт, ведь не хочет заставлять кого-то за него переживать и чувствовать себя от этого неловко. Особенно, если этот кто-то Хансоль. Улыбается натянуто, но как можно более правдоподобно. Он умеет при необходимости скрывать свои настоящие чувства. Считает себя мастером в этом деле. Как никак, таких «необходимостей» в жизни было много. Успел на них отточить свои навыки. Да вот только не учёл одного. Не знал. Не мог знать, что всякий раз, когда он прятал грусть за маской счастья, Хансоль учился находить обман в его улыбке. Поэтому сейчас он с лёгкостью распознаёт ложь. Но не спешит указывать на неё. Понимает, что не нужно спешить, иначе можно ненароком сделать хуже. — Джихун, — говорит спокойно и гладит его по плечу, — хочешь, я сделаю тебе чай? — улыбается и заглядывает в глаза, отчего по спине пробегают мурашки. — Или ты хочешь что-нибудь другое? Могу налить сок. — Нет, спасибо, — он отворачивает голову. Говорят, что боль причиняют расстояния. Но Джихун убеждён в обратном. Любить кого-то за тысячи километров от тебя сложно – это неоспоримо. Однако любить человека, которого в любое время можешь коснуться рукой – в разы тяжелее. Любить, не зная, что скрывается за его добрыми словами. Не понимая, как на самом деле он к тебе относится. Осознавая риск потерять всё из-за своей искренности. Терпеть боль, не имея никаких гарантий, что она когда-нибудь пройдёт. Они молчат. Джихун старается не смотреть на Хансоля, но чувствует на себе его взгляд. Ощущает его подобно щекотке на шее. Неловко. Неприятно. Он складывает ледяные руки на груди и сжимает их, чтобы хоть немного успокоиться. Он устал и измучен. Голова кружится и болит с самого утра, и никакие таблетки не помогают. Душевные терзания и физические недомогания нельзя назвать хорошим сочетанием. Отвратительно то, что рядом с Хансолем они становятся сильнее. Но всё-таки… Ли не хочет, чтобы он уходил. — Хотя знаешь, — тихо произносит Уджи, после чего замолкает, не зная, что придумать. Он жмурится и качает головой. Вернон понимает без слов. — Тебе нужно отдохнуть, — он пододвигается ближе и обнимает Джихуна. Прижимает его к себе и нежно гладит по мягким волосам. Ли отталкивает, опираясь рукой на его грудь, но Хансоль не позволяет выпутаться из объятий. — Тише, — целует в макушку. — Я знаю, ты недотрога. Но тебе придётся об этом ненадолго забыть. — Это ещё почему? — фырчит с притворным возмущением. А сам утыкается в чужую шею и, смущаясь, прячет лицо. — Потому что тебе самому хочется, чтобы кто-нибудь тебя обнял, — Хансоль вздыхает. Затем он улыбается и нежно зарывается пальцами в его волосы. Джихун закрывает глаза. Расслабляется благодаря приятным прикосновениям и тёплым объятиям. Давно он не ощущал такого умиротворения, как сейчас. Рядом с ним. И только сердце стучит, как бешеное. Не удаётся успокоить его назойливый бой. Он не становится тише, не ослабевает. Уджи понимает, что у него не хватит сил заглушить этот звук, отдающийся в голове эхом. Он не сможет отказаться от любви, поэтому остаётся только одно – принять её. Сдаться и позволить случаю решить дальнейшую судьбу. Но для этого необходимо сделать первый шаг. Признаться в своих чувствах. Кажется, впервые в жизни он действительно готов это сделать. Готов? А может… Сомнения снова мешают быть искренним с другими. Поэтому он молчит. — Ты последнее время выглядишь усталым, — произносит Вернон, рассеивая тишину. Его голос звучит спокойно, хотя на самом деле Чхве взволнован. Он влюблён. Отчаянно, безвозвратно. Любовь не только окрыляет, но и подносит множество новых причин для беспокойств. Например, такой причиной может стать самочувствие любимого человека. — Ты плохо спишь? — Да, — хрипло, еле слышно отвечает Джихун. — Почему? Тебя что-то беспокоит? Хансоль приподнимает его лицо за подбородок. Смотрит в глаза и заботливо поправляет прядь волос, упавшую на лоб. Он замечает алый румянец на щеках Ли, и приятный жар разливается по всему телу. Он не понимает, почему снова улыбается, когда Джихун отводит взгляд. Почему с таким предвкушением вслушивается в его дыхание. — Я плохо сплю из-за тебя, — наконец отвечает Уджи и по привычке шмыгает носом. — Понимай, как хочешь. Я больше ничего не скажу. — И не нужно, — полушёпотом произносит Хансоль, заворожённо глядя на Джихуна. Прозрачная стена между ними исчезает, и теперь он ощущает любовь, исходящую от Ли. Он понимает, что тот тоже любит его. Осознаёт, что это странное, непредсказуемое чувство взаимно. И с осознанием приходит всепоглощающее счастье. Он целует Джихуна со всей страстью, что накопилась внутри за долгое время. Обжигает дыханием его нежные губы, кусает их. Крепко прижимает к себе хрупкое тело и заглядывает в глаза, заставляя краснеть всё сильнее. Уджи не спастись от его пламенной любви. Он и не хочет. Обвивая руками шею Вернона, он углубляет поцелуй. Поддаётся и окунается с головой в огонь, зародившийся в всплеске эмоций. Происходящее напоминает ему сон. Сладостный и манящий, иллюзорный и разочаровывающий своей ложью. Но нет, это не наваждение. Это реальность, в которую трудно поверить из-за её непривычно мягкого характера. Отстранившись, Хансоль целует Уджи в висок. — Я хочу, чтобы ты поспал, — говорит мягко, не переставая улыбаться. — Сейчас у тебя получится уснуть? — Да, — Ли закрывает глаза и кладёт голову на его плечо. — Побудешь для меня вместо кровати.