Танцовщица

В заброшенной квартире темно, одиноко и жутко. Светит под потолком тусклая лампочка. Падает прислоненная к стене балка, будто нарочно уроненная кем-то. Явственно слышны шаги, но никого не видно... Яни сидит на краю грязной ванны, весело, но осторожно болтая ногами. Затянутые паутиной склянки на полках звенят, если дотронуться ноготком. Дитя Сирени, покровительницы творчества и тайн, всегда найдёт, чем заняться. И только тревожная Лазурь заставляет чутко прислушиваться к непонятным шорохам и держать себя в готовности в любой момент спрятаться. Иногда, если совсем осмелеет, маленькая танцовщица отправляется рассматривать картины на стенах. Сюрреалистические порождения чьей-то больной и угнетённой фантазии. Но ей они даже нравятся, и Яни внимательно разглядывает мрачные полотна в тонах сепии, чинно сложив ручки за спиной. Она бы так нарисовать не сумела. А тот, странный, что приходил и делился Цветом — он, наверное, мог бы... И если он возьмёт её в Верхний Мир, таким с его помощью она тот и сделает: тёмным, таинственным, равно манящим и пугающим, похожим на тревожный, но очень красивый глубокий сон. Мечтательные размышления Сестры прерывает очередной звук чего-то упавшего, на сей раз совсем близкий, из коридора. Яни торопится тенью ускользнуть в ту комнату, где светлее всего, а значит, безопаснее. Детская логика. Детское любопытство, неизменно выглядывающее из-за плеча страха неизвестности. — Ну и Сестрёнка досталась на мою голову... Маленькая демоница, тёмный дух-искуситель... Похожая на бледного призрака хрупкая девочка, сидя на поручнях кровати, рассматривает его своими блестящими большими глазами, совсем как чудищ на картинах до этого. Брат — будто выходец из того же мира: огромный, скелетообразный, со сходящимися в живую клетку рёбрами и хищными резкими чертами. — Ангелочком прикинулась, ишь ты, злодейка... Хоть сразу в Кошмар — там тебе, видать, самое место... — бормочет Надзиратель, хитро и недоверчиво щурясь. — А какой он, Кошмар? И почему злодейка? — Яни чуть склоняет голову набок. — Все вы, Сёстры, такие... хе-хех... — "И только мне самая страшная досталась..." В ванной самопроизвольно падает и разбивается склянка. Малышка даже не вздрагивает: давно привыкла. — Но я не сделала никому ничего плохого. — с убийственной искренностью заглядывает она прямо в отливающие змеиной желтизной глаза. — Я и умею-то немного. Только танцевать... — "А ещё слышать шёпот потусторонних миров и придумывать разные странности", хочет добавить она, но вовремя останавливается. Брат, еле помещающийся в комнате, изучающе проводит когтем по пыльному зеркалу: подобных вещей в Промежутке не найдёшь, слишком уж непривычен Покой для этого мира. Мерзкий скрежет заставляет потревоженную квартиру отозваться быстрым топотом чьих-то ног и замигавшей неисправной лампочкой. "Если Покой — отражение сути Сестры, то с этой чертовкой следует быть начеку," — думает Надзиратель. Но вслух продолжает: — Танцевать, говоришь? Ну-ка, покажи, что это такое. Маленький ангел тьмы выкатывает из-под беспорядочно сваленных покрывал каменный шар и, аккуратно держась, взлетает на него, ловко перебирая ножками. Свободного пространства ей оставили немного, но и того хватит для пары самых лучших па. Мягко приободряет Сирень, Цвет-Вдохновение, и Яни чувствует, будто невидимые лёгкие крылышки расправляются за спиной. Придаёт облику маленькой Сильфиды болезненную бледность и хрупкость Лазурь, Цвет-Страдание. Сестра изгибается в чарующем танце, держится на шаре на вытянутом носке... вдруг, закончив вступление, мелкими невесомыми шажками катит его и складывает раскинутые тоненькие ручки... подол платья шёлковыми складками струится в движении, когда Яни выполняет наиболее сложную фигуру, требующую особенного баланса и изящества... Костлявый когтистый палец лёгким прикосновением сталкивает её с шара, словно пушинку. Потеряв равновесие, девочка падает в ворох пыльных покрывал. Надзиратель смеётся, приглушённо и странно, будто скрипят прутья его клетки или вновь скрежещет стекло. Когда Брат уходит, Яни поправляет съехавший с кровати и люстры балдахин, прячется в свой импровизированный домик, прислушиваясь к шорохам квартиры и шёпоту с той, неведомой, стороны. Осторожно выглядывает из-за портьеры: вдруг ещё кто-то придёт, способный её обидеть? Пусть даже и тот же самый тюремщик-Хранитель, которому она досталась против воли. Впрочем, на самом деле, не так уж ей и страшно. Ведь дитя прелестных кошмаров уже давным-давно привыкло к чудовищам.