Будьте моим мужем!

— Будьте моим мужем! — Простите? — Прощу! Всё! Профессор, будьте моим мужем. Это срочно. Вопрос жизни и смерти, если вам будет угодно! — Очень сомневаюсь, что вам по силам мне угодить! — Даже пытаться не буду, профессор, учитывая вашу, кхм, историю жизни. Это был министерский фарс, точнее бал. Разряженные ведьмы, разодетые волшебники и море шампанского, от которого пучил живот и сводило зубы. Снейп ненавидел всех и вся, а уж подскочившую совершенно безумную Грейнджер пуще всех остальных. Она, словно пиявка, впилась в него, прицепилась, как клещ, повисла на нем, будто бы он — лиана, а она — чокнутая мартышка. Правда, мартышка расфуфыренная, скорее раздетая, чем одетая, с тонной косметики на лице и обвешанная побрякушками с ног до головы. — Что вы пили, Грейнджер? — То же что и вы. Надо сказать Кингу, чтобы он перестал закупать у магглов эту бурду. В туалете не протолкнуться. Так вы будете? Она теребила его мантию, ковыряла ткань наманикюренным алым ноготком и переступала с ноги на ногу. — Вам нужно в уборную, — пытаясь отодрать от себя Грейнджер, рявкнул Снейп. — Мне нужно замуж и снять мои Маноло Бланик. — Как вам вообще могло прийти в голову, что я буду решать ваши проблемы и заниматься вашим бельём! — Вам и не придется, профессор. Просто скажите «да» и я все сделаю сама. — Ни за что! Предложите ваш этот Бланик кому-нибудь другому, а от меня отстаньте. Да что же вы в меня вцепились, Грейнджер? — Снейп не оставлял попыток отодрать от себя нахалку, шипел не хуже Нагайны и дергался, как припадочный. — Босоножки, профессор, мне их нужно срочно снять, иначе я умру. Четыре дюйма меня почти доконали. — Маловато будет у этого вашего Бланик. Грейнджер задрала подол платья и ткнула пальцем в обувь. — Каблук, профессор. Я про босоножки. А вы… Ах, я поняла ход вашей мысли. Вам, конечно, виднее, учитывая ваши, кхм, пристрастия. Снейп поперхнулся и уставился на бокал с игристым, гадая прокисло то, или еще нет. Посмотрел на прилипшую к нему Грейнджер и обнажил зубы в жуткой ухмылке. — Снимите обувь и дело с концом, а мне пора. — Нет-нет, мне замуж надо, профессор, — заныла Грейнджер и уткнулась хлюпающим носом в многострадальную мантию. Мантию Снейпу было жалко до чертиков, еще жальче было себя, потому что если наслать на эту ненормальную непростительное, его сразу же упекут в каталажку без суда и следствия. А у него зелье недоварено. — Так идите, Грейнджер, к дракклам замуж, только перестаньте заливать соплями мою одежду! — Я не могу к дракклам. Я только вам могу доверить свою, кхм, честь. — И для какого Мордреда она мне может понадобиться, позвольте спросить? — Вот именно, что ни для какого, учитывая ваши, хм, предпочтения. Снейп дважды моргнул и нахмурился. — Простите? — Сказала же, всё прощу, только будьте моим мужем! — Вон к Брустверу идите. Он с вас ваш Бланик и снимет! — У него жена ревнивая, вы разве не знали, профессор? А я жить хочу. — Мне нет дела до этих всех, — Снейп покрутил рукой в воздухе, подбирая наиболее приличествующие ситуации слова, — кулуарных интриг. Не хотите к Брустверу, идите к Сметвику. Я кажется его видел только что. Тем более вы с ним, кхм… Снейп красноречиво поиграл бровями, желая смутить наглую ведьму, но явно просчитался. Грейнджер брезгливо скривилась, передернула плечами и ответила: — Не напоминайте. Он ни о чем, кроме своей колдомедицины говорить не может. Представляете себе ужин, на котором я получила исчерпывающее разъяснение о том, как лучше делать промывку кишечника после пищевого отравления и какого цвета должны быть фекалии, когда процесс идет правильно. — Вы же это не серьезно? — Совершенно серьезно. А вы что, следите за моей жизнью? — Больно надо. О вас с этим, с позволения сказать, эскулапом, только ленивый не говорил. А что там с Маклаггеном? И прекратите мять мою мантию! — Ой, простите, я поглажу завтра, ладно? У вас утюг есть? — У меня есть палочка! — О! — Грейнджер потупила взор и вцепилась в руку Снейпа еще сильнее. — Волшебная палочка! И утюг есть, в наследство от матушки остался. Чугунный, тяжелый. Так что там с Маклаггеном? — У него маленький. — Простите? — Почему вы постоянно извиняетесь? А, ну да, культура речи и все такое. Ну маленький. Совсем. — А поточнее? — Пара дюймов. — Никогда бы не подумал. Снейп нашел глазами обсуждаемое лицо, и сочувствующе вздохнул. — Вы же не… — Я не что? — Нуу, не имели на него виды? — В каком смысле, Грейнджер? Она переступила с ноги на ногу, зашипела, застонала, хныкнула и еще теснее прижалась к боку Снейпа. — Вам лучше знать, профессор, учитывая ваши, кхм, фантазии. И положила голову ему на плечо. — Что вы, по-вашему, сейчас делаете, раздери вас горгулья? — Голову устала держать, надо было куда-то её прислонить. А тут вы. Плечо. Сильное. Мужское. — Какое мужское? Я вам тут не стойка для головы. Вон идите склоняйте к… — Снейп окинул взором присутствующих: — К Уизли. Гермиона закусила губу, виновато посмотрела на Снейпа из-под ресниц и медленно, тяжело вздохнула. При этом её грудь (скорее открытая, чем закрытая лифом) поднялась, едва не выскакивая из платья, и так же неспешно вернулась в родные пенаты. — Он меня хочет… — Да вас все хотят! — вырвалось у Снейпа и он принялся надсадно кашлять, пытаясь спрятать пунцовое лицо от Грейнджер. — И вы? — Я? — придя в себя и утирая слезу, вопросил Снейп: — Нет! Я — не они. Он все-таки отцепил от своей мантии её пальцы, и сделал гигантский шаг в сторону. — Вот потому и прошу — будьте им! С вами мне ничего ровным счетом не грозит! Гермиона, заваливаясь то на правую, то на левую ногу, ковыльнула к Снейпу и повисла на его руке вновь. — Кем и почему не грозит? — Мужем и потому что вы за других болеете. Или играете. Я не знаю, как у вас, у, кхм, у таких, как вы, это называется. — Вы бредите, Грейнджер! Чем вам Уизли-то не угодил? Я полагаю с его достоинством все в полном порядке, в разговорном жанре он никогда не был силен, пока еще свободен, так что вперед, вот он ваш шанс! — Да не хочу я. Мне эти мужья, дети, родственники вот уже где! — красноречивым движением Грейнджер продемонстрировала своё отношение к вышеозвученному семейству. — Одна Молли с Артуром чего стоят. Ну будьте вы человеком, а? Что вам стоит? — Да как вы смеете! Вы думаете мне это все нужно? Мужья, дети, родственники? Да вы… — Да я даже с родителями вас знакомить не буду, можете считать, что я сирота. И я не стану вас просить выполнять супружеские обязанности. Я же все понимаю. Отклонения и все такое… — Да что, мантикора вас поимей, вы имеете в виду? Снейп готов был наплевать на каталажку, в которую его упекут, и все-таки проклясть паршивку. — Нуууу, вы же гей, а я… Снейп выпучил глаза, открыл рот и громко щелкнул верхней челюстью о нижнюю. А потом будто сдулся. Плечи опустились, глаза закрылись, голова качнулась из стороны в сторону. — Знаете, я вас ненавижу, Грейнджер. Как в вашей голове могла родиться такая логическая цепочка? С чего вы решили, что я интересуюсь личностями собственного пола? — Нуууу, вы так на Маклаггена смотрели, да и потом в школе все говорили что вы с Малфоем… — С Драко? — Бр, нет, со старшим того этого… А потом вы же сами сказали мужья, вот я… Да вы не стесняйтесь, у любви нет пола. — Какого пола? — Ни мужского, ни женского, наверное. Да кому какое дело до того, кто кого, кхм, любит. — Я сейчас вас убивать буду, Грейнджер! — Ой, профессор, давайте позже. Перси бежит, он у Уизли сватовством занимается. Семейным. Вон и агентство открыл. Склеивает одинокие сердца. Пееерси… В колпаке цвета фуксии и такой же мантии, к ним подлетел Персиваль Уизли и схватил Грейнджер за плечи, принимаясь трясти её, словно грушевое дерево. — Гермиона, ты куда исчезла? У нас же ритуал сватовства в самом, что ни на есть, разгаре. — Стой, Перси, я не могу. Я уже. — Чего уже? — Замужем. Да, милый? Снейп набрал в грудь побольше воздуха и вперился взором в Грейнджер. Она прикрыла глаза, ожидая уничижительной, обличающей речи и тихонько заскулила. — Чудесная моя, — подлив в голос томных низких нот, начал Снейп, — я совершенно упустил из виду, что оставить тебя нельзя ни на минуту. По своей традиционной факультетской привычке ты не могла не найти приключения на свою, кхм, весьма аппетитную… — он медленно положил ладонь на ягодицу Гермионы и чуть сжал, а потом посмотрел на Персиваля. — Мистер Уизли, о каком ритуале вы говорите и каким боком это касается моей жены? Перси поднимал челюсть с пола слишком долго, потом еще дольше моргал и кашлял, пока наконец не выдавил: — Вы же гей! — Ну спасибо! — Снейп обращался исключительно к Грейнджер: — Жена! — Это стратегический ход, чтобы вас, — Перси прищурился, ища подвох и ухмыльнулся, внимательно следя за замешкавшейся Грейнджер, — любимый профессор, у меня не отбили. Снейп руку с ягодицы не убрал и сейчас вовсю поглаживал её, то одно полушарие сжимая, то другое. — Умно, любовь моя, впрочем, как всегда. Персиваль, вы можете быть свободны. Полагаю, мне с моей женой срочно нужно уединиться, чтобы обсудить, кхм, есть ли у кого-нибудь, кроме неё, шанс меня захомутать. — Но как вы можете портить жизнь девочке? — Уизли схватил Снейпа за грудки и приподнялся на цыпочки, практически впечатываясь ртом в лицо профессора. Вспышка камеры стала неожиданностью для всех, лица перекосило, глаза выпучились, мужские рты соединились. — Колдофото явно удалось, если учесть с какой скоростью улепетывает корреспондент. Это «Пророк» или «Бред-инфо»? Снейп оттолкнул Уизли и резко отер губы, уже окончательно смиряясь с тем, что его очень скоро запрут в камере. Пожизненно. — Мистер Уизли, я настоятельно советую вам убраться с моей дороги, потому что к своему любимому Круциатусу я добавлю переломы всех ваших конечностей, включая черепную коробку. Перси исчез в толпе. Грейнджер ковыряла носком босоножки пол и кусала губы. — Это было, кхм, очень мужественно, профессор. Но, боюсь, нам надо убираться отсюда как можно быстрее. Как мы планируем выбираться? На крыльце толпы журналистов, а на здании антиаппарационка. Сейчас здесь будут все магические издания, которые только есть в Британии. — Гермиона ойкнула и замолчала, начиная неистово дергать ягодичными мышцами, в попытке скинуть крупную ладонь Снейпа. Тот ядовито ухмылялся, с каждым разом все крепче сжимая и разжимая пальцы. — Не дергайтесь, Грейнджер, иначе я в полной мере продемонстрирую вам свои сексуальные предпочтения не сходя с этого места. — Нет! — заголосила она и вытаращила глаза, становясь похожей на недоуменную пришибленную сипуху. — Да! Он закрыл ей рот своими губами. Сперва просто прижался, потом прижался сильнее. Она пыталась говорить, неистово вращала языком, пока Снейп не втянул в рот её язык, бесцеремонно посасывая и причмокивая. Грейнджер прикусила его нижнюю губу, он оторвался от девушки и резко развернул её к себе, стискивая обеими ладонями её ягодицы. Сжал, огладил, скользнул по бедрам и обхватил талию пальцами, намереваясь продолжить движение вверх. Гермиона пискнула. — Гей? — выразительно выгнув бровь, вопросил Снейп. — Определенно, — облизывая губы и соблазнительно дыша грудными мышцами, сказала Грейнджер. — Держись, мы аппарируем. Хлоп! Кровать прогнулась под весом двоих, жалобно скрипнула и затихла. — Но там же купол! — взвилась Грейнджер, и была заткнута поцелуем до тех пор, пока не расслабилась и не схватилась за ремень профессорских брюк. — Как снимается этот ужас, который лишь по недоразумению называют платьем? — Купол, который наколдовывали всем министерством! Потяните за веревочку, профессор, и оно само упадет к моим ногам. Ну, или к вашим. — Купол — это моя разработка, Грейнджер, и хватит пустой болтовни. — Он распустил шнуровку и хмыкнул: — И это моя жена, которая в любой момент может оказаться голой перед всем магическим сообществом, стоит лишь дернуть за веревочку? — В роль вошли? Это же все не по-настоящему, вы же понимаете. Черт! Профессор, вы в курсе, что есть брюки на молнии? Снейп отбросил кусок ткани, и упал ртом на правую грудь. — Вы были весьма настойчивы в своём желании соединиться со мной в, кхм, священном союзе! А что касается брюк… — Снейп набросился на левый сосок и всосал его так сильно, что Грейнджер оторвалась от его паха и вцепилась в волосы мага, — ...ожидание удовольствия уже само по себе наслаждение, Грейнджер. — Снейп закончил проникновенный спич и вернул ладони Грейнджер на гульфик брюк. — Черт бы вас побрал с этими вашими пуговицами! Ой. Ой-ой-ой. Ого! Он довольно хмыкнул, но тут же перестал дышать, почувствовав стальную хватку ведьмы на собственных яйцах. Отбросил её руки в стороны и одним точным движением оказался внутри. — Вы такая удобная, Грейнджер, как кресло! — сладострастно постанывая и переходя на ритмичные фрикции, бормотал Снейп. — Ох, профессор, я просто впервые в постели с геем. Это, знаете ли, возбуждает. Ну и потом у меня давно никого не было, так что… Ах, сильнее, пожалуйста. — Грейнджер, вы можете заткнуться, пока я вас трахаю? — Ух, вряд ли. Это вообще, ай, ой, записывать надо в анналы. — Не говорите мне ничего, дааааа, про анналы. Так? — Правее, уииии, левее, еще левее… — Слушайте, определитесь, что вы как, бляяяяяядь… Сделайте так еще раз, Грейнджер, о… — А если так? — Откуда там ваша рука? Не убирайте, Грейнджер, там и оставьте её. Да, ноготочком понежнее, еще нежнее, ох, именно так. Я уже скоро, вы как? — Я, профессор, еще нет. Вот если бы вы закинули мои ноги на свои плечи, хотя…ой, ой-ой, да-да-да, еще… — Куда? — Ноги на плечи. — Ваши на мои? — Ну само собой, мои на ваши. — Вы в могилу меня сведете. Дайте отдышаться. — Дышите, я пока ноги на плечи закину. Готовы? — Я только раз вдохнул! — Достаточно. Хрюканье, охи, писк и визги, шлепки, бульканье, брань смешивались с жалобным скрипом кровати ровно до тех пор, пока она (кровать, естественно) в последний раз жалобно не скрипнула и не провалилась под ними. С громкими «аааааа» любовники кончили и тяжело дыша застыли в нелепой позе. Ноги торчали вверху, головы лежали под странным углом, но им было плевать. Первым выбрался Снейп и развалился на полу, следом приползла Гермиона и рухнула сверху. — Ты сломал кровать. — Это ты сломала мою кровать. Снейп призвал сигарету, прикурил её и с наслаждением выдохнул дым в потолок. — Дай затянусь. — Куришь? — Балуюсь. У тебя встает. — Ты елозишь по мне голая и влажная. Это достаточный аргумент? — Ммм, пожалуй да. Так ты не гей? — Гей! А сейчас заткнись и прокатись-ка на моем члене снова, а я спокойно докурю. — Чертовы гомосексуалы, весь мир заполонили, — закатывая в экстазе глаза, прошептала Грейнджер и закусила от удовольствия губу.