Боль не уходит

Аэрис намеренно себя так вела, будто не замечая косых взглядов. Как ещё привлечь внимание Тифы, как, если не провоцируя ревность: Тифа растворялась в Клауде, все в мечтаниях, а Аэрис прикусывала губы и прикрывала предплечье ладонью. Еще несколько месяцев назад она и знать не знала, что ее судьба будет такой… импульсивной. Аэрис не строила иллюзий, ей было прекрасно известно, что Тифа даже не попытается ее понять. Поэтому она не заводила разговор, обращая внимание лишь на Клауда, потому что только так можно получить хоть какое-то внимание Тифы. Тифа раздражалась, ворчала и, нахмурившись, смотрела на Аэрис, пыталась соперничать с ней, но Аэрис ловила это как подарок, и ее совершенно не задевало поведение Тифы. Имя на руке было единственным, что она имела из этих отношений. И вряд ли Тифа не знала об этом. Знала, наверное, и, раз молчала, значит было понятно, что она об этом думала. Вряд ли она захочет понять это. Аэрис даже была не уверена, есть ли у Тифы ее имя на руке. Когда Клауд пригласил ее на свидание в Золотое блюдце, Аэрис чуть не расплакалась. От того, что ей очень хотелось, чтобы рядом с ней была сейчас Тифа. Боль никуда не уходит. Аэрис лишь погружается в себя, пытаясь найти силы в своем предназначении. А она может что-то изменить, она может помочь. И поэтому она не сопротивляется, когда Сефирот настигает ее. Материя выскальзывает из рук, замок размыкается, и кровь брызгает на имя на руке, которое теперь никто и не скрывает. «Тифа Локхарт».