Ты проиграл

— Ты проиграл, — ухмылка на лице Хосока не предвещает ничего хорошего. Чимин слишком уж засиделся за игрой в покер. Проиграл все деньги, что у него были. Автомобиля, завода по производству алкоголя, фермы и еще чего-то, что можно поставить на кон, у него не было, а отыграться было необходимо. Поэтому он, решив, что терять ему больше нечего, предложил себя. Всё просто — если проиграет, отдастся Хосоку. Это был единственный шанс вернуть проигранные деньги. Но удача сегодня явно была не на его стороне. Пак начал волноваться. Он ведь почти выиграл, но последние две выкинутые карты решили исход игры. Хосок продолжал сидеть напротив напуганного Чимина и сверлить его похотливым взглядом.  — Подойди ко мне, малыш. Парень сглотнул накопившуюся слюну и медленно встал со своего места. Между игроками были какие-то жалкие три метра, и Чимин быстро преодолел их в два широких шага, встав рядом с победителем. Чон тоже встал со своего места. Он внимательно осмотрел задрожавшего Чимина.  — Как тебя зовут? — спросил Хосок.  — Пак Чимин, — робко ответил парень.  — Я Чон Хосок. Иди за мной. Чимин переставлял ноги, на автомате двигаясь за Хосоком. Они вышли на улицу, и Чимин резко вдохнул свежий воздух, наслаждаясь прохладой, которой так не хватало в душном помещении. Но долго стоять на месте ему не дали — сильные руки схватили его за запястье и повели к машине. Как только дверь автомобиля закрылась, Чимина сразу накрыла паника — куда его везут? Что с ним будет дальше? Когда это закончится? Хосок сел за руль, завёл машину и резко сорвался с места, оставляя после себя след от шин. Чимин смотрел в окно, затонированное, и пытался разглядеть ночной пейзаж. Он так сильно погрузился в свои тревожные мысли о предстоящей ночи, что и не заметил, как автомобиль остановился, и водитель говорит ему выходить. Пак вышел на улицу и снова пошел вслед за Хосоком. Этот парень ему не внушал доверия. Его настораживали постоянные ухмылки, взгляды, которыми он буквально раздевал бедного паренька. Квартира, на удивление, оказалась светлой и уютной, что никак не совмещалось с характером ее хозяина. Они прошли мимо кухни и гостиной. Панорамные окна с видом на ночной Сеул завораживали: маленькие огоньки огромного города с такой высоты выглядели как бескрайнее звёздное небо. Полюбоваться ему не позволили — открылась дверь в спальню, и Чимин оказался в темноте. Он тут же почувствовал на своих губах чужие, грубо целующие его, а через секунду у него во рту уже хозяйничал ловкий язык. Чимин от неожиданности вскрикнул, но этот крик плавно перешел в стон. Руки Хосока блуждали по телу Пака, гладили через одежду поясницу, бёдра, сжимали ягодицы, а потом продвинулись к животу, соскам, и тут Чимин застонал еще громче, цепляясь пальчиками за рубашку партнёра на спине. Он закрыл глаза и позволил себе полностью сосредоточиться на ощущениях. Чужой, немного шершавый язык прошелся по нёбу, а потом переплёлся с языком Чимина. Чон творил что-то невообразимое. Он пробрался рукой под рубашку Пака и, проведя ею вверх по животу, царапнул сосок. Чимин задыхался, ему катастрофически не хватало воздуха. Хосок схватил Чимина за волосы и разорвал поцелуй.  — На кровать. Живо. Рука нащупала выключатель, и в спальне зажегся тусклый свет — достаточно для того, чтобы увидеть, куда идти. Чон еще раз провел языком по губам Чимина и отпустил его локоны, позволяя лечь на кровать. Хосок перекинул одну ногу через брюнета, оказываясь сверху. Он одним движением разорвал рубашку Чимина, оголяя его тело. Пуговицы оторвались и разлетелись по полу. Кубики мощного пресса так и хотелось зацеловать. Чон обвёл контуры пальцем, спускаясь всё ниже. Другая рука оказалась у Пака между ног, сжимала возбужденный орган сквозь плотную ткань джинсов, давила на яйца, отчего у Чимина рот открывался в беззвучном стоне, а пальцы цепляли покрывало, сминая ткань. Хотелось одновременно и больше прикосновений, сильнее, ближе, и уйти от них, потому что член упирался в молнию джинсов и болезненно ныл.  — Хо… Хосок, — во всё горло застонал Чим. Чон ухмыльнулся и убрал руку, вынуждая Чимина двигать бёдрами, чтобы продлить эти сладкие муки. Джей-Хоуп снял с Пака расстёгнутую рубашку и принялся снимать джинсы. Когда Чим остался в одном только нижнем белье, Хосок заметил на светло-серой ткани тёмное пятно.  — Что, так не терпится?  — Да. Хён, пожалуйста, сделай что-нибудь! — заскулил Чимин. Для Хосока это послужило сигналом к действиям. Он стащил с партнёра бельё и с восхищением посмотрел на член, что был до этого скрыт. Рука сама потянулась к нему, обхватила нежную пылающую кожу под головкой, а большой палец надавил на влажную от естественной смазки головку. Чимин закричал, забарабанил руками по матрасу. Хосок был доволен произведенным эффектом. Он убрал руку и встал с бёдер Пака. Тот смотрел на него помутнённым взглядом и заметил, что Чон снял рубашку, оставаясь в обтягивающей футболке, через которую были видны накаченные пресс и грудь, а на поясе у него висел ремень. Он был таким длинным, что доставал почти до щиколоток. Чимин был настолько возбуждён, что фантазия сама подкидывала ему различные картинки, от которых волосы вставали дыбом.  — Хочешь, чтобы я тебя отшлёпал? — спросил Хосок, проследив за тем, куда направлен взгляд Чимина. Пак тут же посмотрел в глаза Джей-Хоупу, чтобы проверить, смеётся он или говорит всерьёз. Ухмылка не сходила с лица довольного Хосока. Он так же смотрел Чимину в глаза. Они не прерывали зрительный контакт, пока Чимин не смутился и, отворачиваясь в другую сторону, не сказал:  — Хочу. Парень не поворачивал головы. Ему было немного стыдно, ведь он девственник, и никогда ничего подобного не делал. Он слышал, как звенит пряжка ремня и шуршит ткань — Хосок снимает ремень. Сложив его пополам, Чон чётко произносит:  — Перевернись и согни ноги в коленях. Чимин послушно перевернулся на живот. Член проехался по матрасу, и Пак застонал. Ему хотелось сделать так еще раз, но Хосок не дал ему, приказав:  — Хватит. Чимин с трудом остановился, встал на колени, а руки согнул в локтях, упираясь в них головой. Хосок улыбнулся, довольный Чимином, и подошел ближе. Первый удар обжёг ягодицу, оставляя на белоснежной коже красный след. Пак взвыл от боли, которая смешалась с наслаждением. Несколько ударов посыпались градом, а Чимин только мог подставлять зад, прося больше, чаще, сильнее и скуля громче, утыкаясь носом в подушки, потому что руки уже не держат. Чон не щадил партнёра, так как видел, какое наслаждение приносит ему эта боль, как он извивается, стонет.  — Еще, Хосо-о-о…к, еще-е-е. Ах… — Чимин не мог нормально двух слов связать. Он готов был уже кончить — потянул руку к члену, чтобы побыстрее получить разрядку, но его рука была остановлена.  — Нет, ты кончишь только тогда, когда я тебе позволю, — Хосок обмотал ремнём обе руки Чимина между собой, а потом прикрепил к изголовью кровати. Теперь Пак был наполовину обездвижен. Он лишился опоры, и теперь просто провалился в подушку. Чон залез на кровать позади Чимина. Он гладил нежную покрасневшую кожу, наслаждаясь звуками, которые при этом издавал его партнёр. Хосок впился ногтями в ягодицы и развёл их в стороны. Он приблизился губами к отверстию и поцеловал. Пак взвыл. Уткнулся лицом в сгиб локтя, чтобы спрятать румянец на щеках. Джей-Хоуп высунул язык и провёл им от яичек до копчика, а потом проник немного вовнутрь.  — Ммм… Ты такой вкусный, Чимини, — Хосок снова вошел языком в дырочку, теперь ещё глубже. У Чимина задрожали колени. Он пытался их свести, но они продолжали разъезжаться. Это слишком. Слишком приятно, слишком мокро. Пак готов был провалиться сквозь землю от стыда, но прекратить эту прекрасную пытку он ни за что бы не смог. Имя Хосока слетало с губ Чимина каждую секунду. Чону это нравилось. Он заменил язык на палец, который вошел сразу значительно глубже.  — Хосо-о-ок, прошу… Умоля-а-аю-у трахни меня-а-а-а, — способность говорить Чимина покинула.  — Потерпи немного. Нужно тебя подготовить получше. — пальцы взяли с тумбочки смазку и выдавили на ладонь. К пальцу добавился еще один. Они двигались в быстром темпе, постепенно освобождая место для третьего пальца. Слюна смешалась со смазкой, согревая её. Когда средний палец коснулся простаты, Чимина затрясло. Он перестал что-либо соображать. Он мог только сбивчиво шептать просьбы трахнуть его. Хосок, наконец, решил, что этого достаточно. Он надел презерватив и начал медленно входить в растянутое отверстие. Головка члена была явно крупнее пальцев, но Чимину было уже всё равно. Он подавался назад, старался быстрее насадиться на горячий член, а Хосок только мучил его, останавливался, когда Чимин начинал двигаться.  — Чёрт! Быстрее! Чего ты тянешь, болва-а-ан… — последний слог перешел на стон, потому что Хосок всё-таки вошел в него, резко, быстро, как тот и просил, наплевав на осторожность. — А-а-а-а… Да-а-а!!! Чон положил руки Паку на бёдра, двигался в быстром темпе, при каждом толчке задевал головкой простату. Он смотрел, как его член входит и выходит из отверстия, стонал, потому что этот чёртов девственник был слишком узким, нежные стенки ануса туго сжимали член внутри. Яйца Хосока стукались о яйца Чимина. Чим хотел кончить, очень хотел, но ничего не мог сделать. Связанные руки затекли, кровь перестала поступать. Хосок чувствовал, что вот-вот кончит. Пошлые звуки шлепков кожи о кожу еще сильнее обостряли ситуацию. Он взял член Чимина в руку и начал водить ею в том же темпе, что и трахал Пака. Чим уже почти терял сознание, а когда почувствовал, как его члена касается чужая ладонь, он будто пробудился ото сна. Пытался насадиться на член, потому что хотелось еще глубже, еще быстрее, и получить оргазм, трахая руку Хосока. Чимин не выдержал первым — кончил с оглушительным криком. Белые капли испачкали простыню, но им не было до этого дела. Стенки ануса Чимина сжались еще сильнее. Хосок застонал и кончил, падая на Пака сверху. Чон вышел из Чима, снял презерватив и лёг рядом. Он потянулся к рукам Чимина и развязал ремень, освобождая его. Пак притянул руки к себе и стал вращать запястьями, возвращая чувствительность. Красные следы сильно выделялись на бледной коже — придется в ближайшее время надевать что-то с длинными рукавами. Оба тяжело дышали, пытались успокоить дыхание. Хосок сначала перебирал пальцами волосы Чимина, а потом переложил руку поперек живота, легко касаясь гладкой кожи. Они так пролежали в обнимку минут десять, пока не пришли в норму, а потом Хосок сказал:  — Теперь мы в расчёте Чимини.