Мелодия

      Говорят, что невозможно заранее знать, как впервые использовать силу дьявольского фрукта, но в момент, когда она понадобится, пользователь сразу догадается, что должен делать. Мелди показалось, что она должна задействовать свою кровь и испачкать ею лоб, плечи и кожу на животе Эйса, что она сделала неуверенно. Кровь – это самая важная жидкость человеческого тела, используемая во многих ритуалах по всему миру, и делясь ею, Мелди давала клятву, об условиях которой она не знала. И это настораживало – она не имела понятия о том, чего не должна нарушать. Однако обещание, так или иначе, было связано с Эйсом, что облегчало душу и не ставило под сомнение ее решение – она сдержит данное слово, каким бы оно не было.       — Я все для вас сделаю, – произнесла она, укладывая голову парня себе на колени (так тоже шептало предчувствие). — Только, пожалуйста, вернитесь…       Мелди казалось, что ее грудная клетка сломается от необъяснимой тяжести, сдавившей ее; она явно чувствовала, как ее оставляли силы, и боролась с тупой болью в груди, сравнимой с ожогом на коже. Что-то, похожее на призрачную дымку, будто вытекая из нее, легко и спокойно впитывалось в тело Эйса. Словно отматывая время назад, восстанавливались поврежденные органы, запекшаяся рана в груди парня начала кровоточить, а спустя время умиротворение на его лице сменилось гримасой боли… Перед глазами Мелди все поплыло, застилая их пеленой, и во рту она ощутила стальной привкус – потекла кровь из носа. Безжизненное тело Эйса внезапно дернулось в попытке сделать вздох, но живая боль оказалась так сильна, что сорвала стон с его губ.       — Все хорошо, – прошептала девушка, стиснув предплечья парня ладонями, — Эйс-сан, все будет хорошо! Потерпите…       Рана продолжала затягиваться, а парень тяжело дыша, шипел, не в силах даже пошевелится. С последующими минутами, боль увеличивалась в размере, точно наполняемый гелием воздушный шарик; она возрастала, причиняя дикие мучения, от которых темнело в глазах. Эйс не мог сдерживать слез и стона, его тело болело, словно охваченное огнем, но на этот раз, это пламя, пожирающее его, не было его силой. Он потерял способности своего фрукта, и теперь, наживую, ощущал одновременную регенерацию всего организма. Он даже кричать не мог, настолько был слаб, и, наверное, так было лучше.       Ту боль можно сравнить с адом, каким описывают его в книгах. Струйки крови, сочащиеся по рельефным бокам из свежих рваных ран, сводивших с ума, и белый свет, плывущий перед глазами. Бессилие и слабость; дичайшая смесь разномастной боли, выталкивающая из сознания. Эйс царапал пальцами пол, раздирая их в кровь, но сердце билось, легкие наполнялись воздухом, и, черт возьми, он был жив...       Жизнь человека – время, отведенное ему на этом свете; это время измеряется в годах: кому-то больше, кому-то меньше. Но с той секунды, когда один человек, используя силу дьявола, решает воскресить того, чье время на этом свете завершилось, его оставшиеся годы жизни – сколько бы их ни было – делятся напополам.       Эйсу больших усилий и неописуемой боли во всем изнуренном теле, стоило просто сесть на месте. Он тяжело и шумно дышал, с непониманием глядя на содранную кожу на своей груди: «Дыра затянулась? Как, я жив?..». Парень не мог поверить, что от фатальной раны осталась лишь ссадина! Эйс перевел взгляд на девочку, лежащую на полу недалеко от него, и вспомнил, что как только она упала, призрачная пелена, соединяющая их, исчезла. Или не было никакой пелены?..       Мелди открыла глаза, почувствовав прикосновение, и быстро, насколько позволяла усталость, села на пятках.       — Вы..! – Она вдруг ощутила дрожь во всем теле и, не в силах сдержать эмоций, бросилась на шею Эйсу. — Я так рада!       Девушка крепко обняла парня и, не веря в свой успех, заревела. Портгас растерялся, но ничего не стал говорить – усталость одолевала его и нереальная боль обжигала все тело. Он помнил, что был ранен, что умирал и понимал, что точно был мертв; ему казалось, что он со стороны видел собственные похороны, место своего захоронения, усыпанное цветами и заставленное оружием... А может, это был сон?       — Что с отцом, – прохрипел Эйс, в попытке обнять в ответ, но переместил руку на пояснице Мелди. — Скажиии…       — Он… – Она боялась ранить чувства Портгаса, но не хотела обманывать его. — Белоус погиб, защищая своих накама…       — Ясно… – Брюнет уткнулся в плечо девушки. — А Луффи, что с Луффи?       — Он сбежал из Маринфорда. – Делакруа погладила парня по голове. — Об этом писали в газетах... Думаю, он жив.       — Хорошо, – выдохнул Эйс. — Мой братик… Жив. Я рад.       Эйс сидел на футоне, а рану на его спине уверенными мазками покрывал Акира. На губах врачевателя играла самодовольная улыбка, что раздражало Мелди, которая устроилась на пятках неподалеку от парней.       — Я чувствую себя неловко, – произносит, наконец, Эйс, обращаясь к доктору, но смотрит на капитана.       Мелди чувствует в себе напряжение.       — Это еще почему, – громогласно задает вопрос Акира, — тебя смущает, что я мажу твои раны? Ха-ха.       Мелди насупилась, покраснев.       Эйс усмехнулся, произнес:       — Нет, дело не в этом. – Он опустил взгляд. — Вы так много для меня сделали, а я даже не представляю, чем заслужил такое отношение, и как теперь отблагодарю вас…       На лице Мелди появилась растерянность.       — Эйс. – Акира возник в поле зрения парня, усевшись на пол рядом с ним. — Именно мне ты ничего не должен. – На его небритом лице сияла улыбка, а янтарные глаза отражали душевный покой. — Но я буду признателен, если ты выпьешь со мной.       — Это легко. – Портгас ответил рукопожатием на протянутую к нему ладонь. — Спасибо, Акира.       — О чем вы думаете сейчас? – Мелди снова оказалась рядом, когда Эйс проснулся; она сидела на пятках, выпрямив спину, и держала книгу в руках.       Портгас откинул одеяло и сел на месте; он посмотрел в сторону Делакруа, но как будто сквозь нее… О чем он думает? Последний месяц его жизни был насыщенней, чем вся его жизнь, и, к сожалению, его фрагменты живыми картинами вставали перед глазами, заполняя все существо Эйса звуками стрельбы, криками, запахами крови и пороха, а так же болевыми ощущениями, которые так ярко воспроизводила тактильная память. Он не мог думать ни о чем другом, кроме того последнего дня, когда команда Белоуса была разгромлена.       — Скажи, Мелди… – Он сглотнул. — Ты ведь знаешь, кто я?..       Она кивнула.       — И, что думаешь? – Парень смотрел в глаза девушке.       — Вы беспокоитесь по поводу того, как я отношусь к вам, зная, что вы – сын Короля Пиратов? – Мелди видела в мимике Эйса напряжение, а во взгляде – боль. — А, простите, что это меняет?..       Девушка изумилась, увидев на лице парня удивление.       — Я хотел услышать твой ответ, – произнес Эйс. — Я благодарен тебе за то, что ты сделала жертву отца и моих друзей ненапрасной: Белоус хотел, чтобы я жил, и это было главным для него, но мое безрассудство помешало его цели осуществиться. Я все испортил. Все, ради чего я жил – потеряно, и именно я в этом виноват. Ты знала, кто я, была в курсе всех этих событий и моей истории в целом, и все равно пошла на преступление против правительства и вернула меня…       Мелди растерялась, ее сердце сжалось, и она запаниковала…       — Ты подвергаешь свою команду опасности из-за меня, – добавил Эйс с горькой усмешкой. — Не думаю, что ты не понимаешь, что делаешь.       — Я сдержала ваше обещание - увидеться со мной опять, – улыбнулась девушка, смутившись.       — Зачем ты вернула меня? Это мое наказание – жить с мыслью, что по моей вине погибли мои друзья?       — С моей стороны не было умысла причинить вам боль. – Глаза Мелди блеснули обидой. — И мне не важно, кто вы для всего мира. Моя команда, пусть и малочисленна, но не слаба, и вам не стоит заниматься самобичеванием, если вы рады, что жертва Белоуса не была напрасной.       Эйс сдвинул брови: а девчонка не так проста, как кажется…       — Ответь на мой вопрос. – Парень вдруг помрачнел, а на лбу вздулась венка.       Мелди раздражала настойчивость Эйса, но говорить ему о своих истинных мотивах, она не хотела. Девушка побоялась, что, узнай Портгас о ее любви к нему, произойдет что-то из того, чем ее когда-то пугал старый капитан Саймон.       — Я уже все сказала.       — Нет, – отчеканил парень. — Я ведь нужен именно тебе. Зачем?       — С чего вы взяли? – Девушка заметно занервничала.       — Ты сказала, – решительно добавил парень.       — Не говорила я ничего такого! – Мелди была возмущена до глубины души. — Дурацкий Портгас-сан!!!       — Эй! – Эйс хлопнул себя по колену. — Ты что?       — Ничего! – Она вскочила на ноги и треснула парня книгой по голове. — Не смейте подозревать меня в чем-то таком! Дурак!       — Если я не нужен тебе, тогда я с легкостью покину этот корабль, – бросил Эйс; по его лицу было видно, что он сердится. — Прямо сейчас… Дура!       — Вы можете быть здесь, сколько пожелаете! – Девушка выглядела напуганной. — Если хотите, то присоединяйтесь к моей команде, если – нет, то будьте гостем.       «Только не уходи, Эйс…»       — Не-т, – произнес парень, и девушка замерла. — Мне лучше уйти и не подвергать опасности тех, кто помог мне. Я признателен тебе и твоей команде за все, что было сделано для меня, но не останусь тут…       Мелди насупилась, усилием сдерживая слезы.       — Почему, Эйс-сан? – Она сделала глубокий вдох. — Я не хочу, чтобы…       Оба замерли, в ожидании уставившись друг на друга.       — Вы вольны делать все, что хотите, Эйс-сан. Я поддержу любое ваше решение…       Эйджи вытащила из шкафа белую рубашку, ту самую, которую носил еще покойный Саймон, и которая, залежавшись неношеной, потемнела со временем и изрядно измялась.       — О чем ты хотел поговорить со мной, Эйс? – Блондинка смотрела на парня единственным глазом, второй скрывала черная повязка, но даже из-под нее немного выглядывал белый рубец, полученный во время пыток в городской тюрьме. Эйджи тогда не хотела принимать кандидатуру нового правителя, который присвоил себе власть обманным путем. Она не хотела, чтобы ее физические возможности служили на пользу бессовестному человеку. В наказание за неповиновение, девушке выкололи глаз, лишив тем самым зрения, а когда поняли, что этого недостаточно хорошенько поиздевались над ней, изуродовав половину лица. Но даже не беря во внимание это, Эйджи была очень красивой женщиной: пухлые губы, персикового цвета кожа, светлые волосы собраны на затылке заколками, а пышные формы – грудь и бедра – подчеркивает облегающее платье белого цвета с глубоким декольте и двумя разрезами впереди на бедрах.       Эйс принял рубашку из рук девушки и, развернув ее, встряхнул.       — Расскажи мне о Мелди. – Он торопливо надел рубашку, спеша скрыть повязку из бинтов, стянувшую его тело. Лишившись своей гордости – эмблемы Пиратов Белоуса, а так же всего, что было с этим связано, Портгас испытывал глубокое чувство вины, что не хотел больше без надобности демонстрировать себя, и с негодованием ждал, когда же появятся шрамы, похожие на белые звезды, которые будут напоминать о войне ее последствиях…       — Мелди? – удивилась Эйджи. — Почему бы тебе не спросить о ней ее?       — Есть такие вещи, которые о себе другим не очень хочется рассказывать, чтобы не быть не понятым.       — Вот как, – блондинка проследила за полетом пальцев брюнета – он застегнул рубашку куда позволяли пуговицы. — Эй, а тебе идет! Хи-хи. Я слышала, что Саймон был крепкого телосложения, но пониже ростом, чем ты, Эйс.       Портгас с интересом оглядел широкие рукава рубашки и подметил, что у той был короткий, стоячий воротник.       — М, а кто такой этот Саймон?       — Как? – Эйджи удивилась. — Неужели, Мелди не говорила тебе о нем?       Эйс отрицательно покачал головой.       — Странно, – протянула Эйджи. — Саймон был предыдущим капитаном этого корабля, учителем Мелди и ее приемным отцом.       — У Мелди нет семьи?       — Есть. – Голубой взор блондинки вдруг засиял. — Мы!       Эйс с пониманием кивнул, улыбнувшись.       — Мелди говорила мне, что у нее есть старшая сестра, – произнесла Эйджи, — и настоящие родители, но она их не помнит, и признает своими родителями Саймона и Кагуру. Саймон не нарочно украл Мелди еще малюткой… Он и его женщина ждали появления малыша, полагали, что будет мальчик, и Саймон хотел приемника, но на корабль напали, а во время сражения кто-то ранил Кагуру, и та лишилась ребенка. Она не могла больше иметь детей. Мелди говорила, что у нее на животе был шрам, но я никогда не видела ее без одежды и не знаю: правда это или нет. А еще Мелди любит…       Блондинка осеклась; разболтавшись, она чуть было не брякнула то, о чем не должна была говорить и даже заикаться.       — Что любит? – Портгас с интересом ждал продолжения истории. — Мне интересно, я тебя слушаю, Эйджи.       — Любит пить чай, и даже в барах заказывает чай, – договорила блондинка. — Саймон очень строго воспитывал Мелди. Он запрещал ей многое, и даже теперь, когда его давно уже нет, она все еще берет во внимание его слова. И это мешает ей стать счастливой…       Эйс насупился, вникая в смысл услышанного.       — Ты все еще хочешь уйти, – спросила Эйджи. — Да?       Парень кивнул.       — А думаешь когда-нибудь вернутся назад?       Эйс насупился, в его взгляде отразилось недоверие.       — Говори прямо, Эйджи, что тебе известно?       — Не могу, – снисходительно улыбнулась блондинка, — это не моя тайна…       Портгас фыркнул:       — Она не будет счастливой. – Эйс отвел взгляд. — Если будет молчать…       Блондинка задумалась, надув и без того пухлые губки.       Мелди не умеет вести себя правильно рядом с ним. И уверена, что он уже никогда не даст ей такой возможности.       — Уходите? – Она не смотрит на него, не может.       — Да. – Его нутро сжимается при мысли, что он рискует оставить за собой что-то очень важное, но животный страх, что все, кто вернул его к жизни вновь и усилиями поставил на ноги, будут убиты, притупляет все.       — Пожалуйста… – Она делает паузу, боясь разреветься. — Берегите себя…