Между ударом и надеждой

— Тебе не кажется, что встреча с повстанцем и распитие с ним спиртных напитков не является причиной, по которой можно прогулять утреннюю тренировку? — поинтересовался ситх, сверля сына взглядом. — Он не повстанец. — Контрабандист. Разница небольшая. Ногри уже сообщили Вейдеру в подробностях о встрече и обо всем случившемся. Он не стал мешать, в конце концов, мальчишке тоже надо давать волю, а спрашивать - чуть позже. Император считал проще: мальчишку надо приучать к власти постепенно, чтобы у него появился к ней вкус, чтобы он понял, что с ее помощью может что-то изменить. Но сейчас дело зашло слишком далеко, потому что всплывал вопрос о лояльности. — Итак, вы встретились. Только не говори, что это была вербовка, — начал Вейдер. — Тогда я не уверен в ее успешности, — произнес Люк. — Ты учил меня отдавать старые долги, а этому контрабандисту я был слишком много должен. — Соло, не так ли? — спросил ситх. — Тот самый пилот, подбивший меня. — Ну, иначе ты бы подбил меня. Правда, тогда твоя жизнь была бы гораздо спокойнее, ведь ты бы даже не узнал, что у тебя есть сын. — Я говорил тебе, что ситхи не особо жалуют покой. И Кеноби во что бы то ни стало оповестил меня, его не остановила бы даже собственная смерть. Так что я предпочитаю вариант, который имею сейчас. Насчет коррелианца все понятно, но должен напомнить: тебя ни в коем случае не должны заподозрить в пособничестве Альянсу. Это измена, Люк. Не забывай, ты сам выбрал. Вейдер вздохнул. Люк выбрал службу Империи, выбрал помогать ему, став оперативником у отца. Выбрал, отлично понимая, что за этим последует, понимая, что такое приказы и долг. Мальчишка просто считал, что раз он одаренный, то должен использовать свои таланты. Он все так же сидел в кресле и смотрел на него. — Почему три года назад ты инсценировал мою смерть и даже не сказал мне? – тихо спросил сын. — Я сказал, что они, возможно, считают тебя мертвым. — Знаешь, это большая разница. — Люк старался сдерживать себя - сказывалось общение с Палпатином. — Я просто забрал то, что посчитал своим. То, что у этого своего оказался характер, я узнал позже, — усмехнулся Вейдер. — Для защиты семьи все средства хороши. — Я это учту. — Ты думаешь, твой Соло проболтается? — Альянс рано или поздно узнает о моем существовании, — произнес Люк. — А что они будут делать — это их дело. Мы все равно не можем скрывать вечно, так что я просто собираюсь быть к этому готовым. Это была правда. — А теперь по поводу работы. Мне нужно проверить один из военных объектов, а у тебя всегда было хорошо с незаметностью. Можешь выбрать. На мониторе высветилось несколько названий. Сын уверено произнес: — Тейлос. — Таркин, — усмехнулся Вейдер. Люк коротко ответил: — Ну, он меня уже ненавидит. Так пускай хоть будет реальный повод. *** Таркин задумался, глядя, как его дочь Оливия расчесывает свои длинные волосы и мило щебечет с матерью. Свою Джанет губернатор не любил, это был брак по расчету, который упрочили дети. Сын и дочь. Он очень хотел в свое время сына, наследника, но после появления дочери понял, что Оливию он любит больше. Сына было легко отправить в армию, далеко от себя, а вот с Оливией, своим сокровищем, он расставаться не хотел. Она была его любимицей, его принцессой. И сейчас надо обдумать ее будущее. Так уж сложилось, что у троих самых влиятельных людей в Империи не было детей. Про Императора говорили, что ему, скорее всего, некогда было. Правда, у его собственного будущего преемника наследников тоже не имелось. Исанне Исард, дочь бывшего директора СИБ, красивая женщина, но хотел бы он посмотреть на того человека, который решится на ней жениться. Та еще стерва и мегера. Если она все-таки найдет время завести детей, это будут еще те детки. Все-таки гены — сильная вещь. Уилкуф хорошо помнил Арманда. Четвертое место занимал Пейстаж, на него, точнее, на его сына Таркин и возлагал надежду, только Сейт не так давно дал отказ. А год назад погиб сын самого Таркина в стычке с террористами. Оливия осталась его единственным ребенком, и он уже не был уверен, что сможет просто так отдать ее одному из сыновей моффов. От боли из-за гибели сына была только одна панацея, одна защита — работа, упорная работа. Он сделает все, чтобы эта повстанческая зараза не коснулась его дочери. Он наведет порядок в этой Галактике. Но сейчас ему не хватает одной вещи: ему нужна власть, чтобы воплотить желаемое. Но главное, ему есть за что бороться. * * * После разговора с Соло Лея не могла заснуть. Слишком о многом напомнил ей коррелианец. Бейл Органа вырастил ее, о ней заботился и ее же предал. А мама… Бреха всегда была послушна мужу. Сейчас ей стало интересно, какими были ее настоящие родители. Перед глазами всплыло воспоминание, когда она узнала, что она приемная. Она бежала по коридору вся в слезах, с растрепанными волосами, наплевав, что принцессы так не делают. Она не настоящая принцесса, она приемная, она не родная своим родителям. Бреха нашла ее плачущей на кровати и стала успокаивать, говорить, что, несмотря на кровь, она навсегда только их девочка. — Кем они были? — спросила Лея про людей, давших ей жизнь. — Твоей матерью была Падме Наберрие, она была политиком, и ей аплодировал весь Сенат. — А отец? — Я не знаю, — ответила Бреха, хотя Лея почувствовала, что она подозревает в этом Бейла. — А что с ней стало? — Твой отец сказал мне, что ее убил Вейдер. Лея замерла. — Вейдер убил сенатора, и ему за это ничего не было? Бреха лишь кивнула, подумав, что сказала слишком много. — А давай мы тебе заплетем косы, как это делают на Набу. С тех пор прошло много лет, и сама Лея стала сенатором, но не забыла того разговора. Бейл не отправился с ней в Альянс, считая, что они проиграют. Дарт Вейдер принес много побед Империи и гибель ее людям и ее матери. Где-то опять промелькнуло воспоминание. «Дарт Вейдер предал и убил моего отца». Что-то он много у кого отнял родителей. Впрочем, учитывая, что Бейл рассказывал ей… Что ж, Органа обычно любит рассуждать, а она предпочитает делать. Одно жаль, что ей нескоро удастся побывать на Набу - на родине Императора вряд ли будут рады лидеру повстанцев.