Часть 1
12 октября 2011 г. в 19:25
Америка уселся за свой чёрный стол. На нём лежало нераспечатанное письмо. Его принесли совсем недавно. Альфред провёл рукой по шероховатой бумаге конверта. На бумагу было наклеено аж 5 марок, и все с подсолнухами. Эти цветы заставили сердце Джонса учащенно забиться. А написанный уверенными, твёрдыми буквами адрес так вообще вынудил Америку подпрыгнуть. "Россия!" — чуть не заорал он.
Не так давно Америка отправил России такой же прямоугольник письма с просьбой пойти на свидание сегодня вечером и весь день ждал ответа. И нервничал так, что выпил на 10 бутылок колы и сьел на 15 гамбургеров больше. А потом остаток дня психовал, что разжиреет и не понравится России.
Прежде, чем открыть конверт, Джонс озабоченно пощупал свой живот — а вдруг один из самых страшных его кошмаров ожил и Альфред действительно ожирел?! Но нет, всё было нормально, по крайней мере, на первый взгляд. А второй взгляд оставим для России...
Конверт порвался с тихим треском. На стол выпало письмо, сложенное вдвое, и слегка приоткрылось, словно бы говоря: "Прочитай меня". Что Америка и сделал. Он жадно схватил письмо, открыл его, едва не порвав, и углубился в чтение. Верней, тут и углубляться некуда было. На бумаге почерком России было нацарапана всего пара слов:
"Не сегодня, извини. Но я всё равно люблю тебя".
Альфред взвыл. Как будто он не понимает этих выходок России! Ищет время, чтобы уединиться со своим Пруссией, а его... Свинья неблагодарная! Он что, забыл, как Альфред дарил ему на Новый год подарки? А на день Святого Валентина? А на Восьмое марта?! Ах он зараза! Его игнорирует! Но ничего, он, великий и могучий Америка, знает правду! Правду от него не скроешь!
Америка откинулся назад, а потом вперёд, и ударился со всего размаху головой об стол. Но боли не испытал, было какое-то странное... удовольствие? Тело ещё хотело Россию, но голова... Зачем голове какой-то там Брагинский, если есть этот чудесный стол! Альфред откинулся снова... И снова впечатался...
Голова вошла в стол. Джонс открыл рот. Но вместо крика из него вырвался тихий стон... В нём звучало такое неприкрытое удовольствие...
И ещё удар...
И ещё...
Ах, какое наслаждение...
Альфред вытянулся на стуле, с окровавленным лицом и сломанным носом.
— Стол...
Губы сами открылись и произнесли эти слова.
— Ты такой... страстный.
Кровь закапала на полировку. Капли собирались в крошечную мерцающую в свете настольной лампы лужицу. За дверью раздавался топот ног. "Услышали грохот", — подумал Альфред. Алые капли задрожали, когда Джонс обрушился всем своим телом на стол. Губы вытянулись и нежно коснулись деревянной поверхности, которая, казалось, потеплела...
Дверь открылась, но Америка этого не видел. Он уже спал...