Сто тысяч миль

      Я так ничего ей и не сказал. Знал, что должен был, но не мог.       Она жила у меня уже четвёртую неделю, и я начал привыкать к нашим совместными вечерам. Перестал ночевать в своём кабинете и даже притаскивал работу домой, чтобы разбирать бумажки, иногда подглядывая за ней. Небесная тоже что-то изучала и исписывала формулами целые страницы, а потом, когда не получалось, нервно отбрасывала карандаш и шла отвлекать меня от работы. Я стал совсем безответственным и поэтому был только рад отвлекаться. Мы о чём-то спорили, потом прерывались на поцелуи, потом снова спорили, но уже не всерьёз. Кларк почти перестала смущаться и этим стала ещё привлекательнее — как будто это вообще было возможно. Матушка ругалась, что я просто впустую трачу своё время вместо того, чтобы обратить внимание на потенциальных матерей, а я не представлял, что захочу кого-то ещё, кроме Кларк. Я совсем тронулся от неё умом и при этом чувствовал себя до неприличия счастливым.       Поэтому я молчал. Понимал, что Кларк решит полезть к Анье. Догадывался, что она придумает какой-то хитрый план, который только приумножит наши проблемы. Боялся, что эта информация ещё сильнее накалит обстановку. И предполагал, что она разрушит намного больше, чем создаст.       Сложно было не признать хладнокровную гениальность плана Аньи. Сначала позволить Небесным помочь нам обрести больше сил. А потом избавиться от них вместе с общественной нестабильностью, которую и породило их появление. Мне и самому стоило бы додуматься до чего-то подобного, будь я чуть больше политиком и чуть меньше человеком. Красиво. Удобно. Хитро. И абсолютно аморально.       Джон по нашей с ним договорённости разыгрывал перед главой Совета матерей безнадёжность, якобы я и вовсе отказывался думать о том, чтобы хоть куда-то их отпускать. Я надеялся, что от такой информации Анья решит сбавить обороты в подготовке своего недопереворота. Мне нужно было время, чтобы обзавестись хотя бы подобием козыря против неё, и Мёрфи весьма неплохо мне в этом помогал. Именно он смог разузнать, что идею договора со «Вторым Рассветом» Анья почерпнула у Луны. Границы города были перекрыты уже давно, так что у них не могло быть иного способа общения, кроме переписки. Я приказал своим разведчикам усилить контроль за границами и обещал щедрое вознаграждение, если кто-то из них сможет перехватить нелегальную корреспонденцию.       Убедить Военный Совет впустить беженцев Водного Клана оказалось невероятно трудно. Зал заседаний погрузился в споры на долгие часы, но в итоге всё упиралось в одно. Нам нужны были люди. А среди желающих к нам примкнуть как раз насчитывалось около пары сотен обученных воинов. Командиры со скрипом согласились принять их только потому, что многих знали лично, со многими бились плечом к плечу. До этой проклятой войны наши Кланы были не разлей вода, а теперь… Конечно, риски всё ещё никуда не делись. Но я был почти уверен, что новоприбывшие не смогут сделать хуже — куда ещё хуже? Да и на провокации Аньи про сделку с дьяволом они не поведутся. Они как раз сбежали от её идейной вдохновительницы.       Эвелин была настолько счастлива, что даже не задала ни одного вопроса. Я взвалил на неё весь объём ответственности за её бывших соклановцев. Она только радостно кивала и даже не догадывалась, что мной двигали совсем не человеческие слабости, а один только холодный расчёт. Хотя, может, догадывалась, но ей было плевать. Своего воительница добилась и в ответ обещала, что наш уговор в силе. А мне большего и не требовалось. Всего лишь одна маленькая личная армия.       Чтобы ещё сильнее замедлить Анью, я воспользовался её же собственным трюком. Отправил прямиком в Совет матерей целую пачку писем с угрозами расправы от «Второго Рассвета». Паника поднялась знатная. После такого досадного происшествия у меня, разумеется, не было иного выбора, кроме как приставить к главе Совета личную круглосуточную охрану. Опасность — да она же на каждом шагу. Анья бесилась, неспособная придумать хотя бы один весомый аргумент против, пока верные мне разведчики докладывали каждый её шаг. Что ж. Оказалось, в эту игру могут играть двое.       Но, если быть до конца откровенным, я просто тянул время. Потому что оно нужно было Небесным, чтобы закончить свои изобретения. И потому что единственный рабочий план до ужаса мне не нравился.       — Так, и что было потом?       — Потом? — с самым задумчивым видом переспросила Кларк. — Что ж… Никогда не любила эту часть истории.       В тусклом свете ночника её волосы отливали золотом, волной раскинувшись по подушке. Мы до сих пор могли говорить часами напролёт, будто встретились только что и сто тысяч лет назад одновременно. Темы никогда не иссякали, как и безумная тяга друг к другу. Боги, было до ужаса странно признавать, что моим любимым занятием в постели в последнее время стали разговоры с ней. Вместо того, чтобы просто засыпать, Кларк с самым загадочным видом долго смотрела в потолок, потом поворачивалась и выдавала что-то в духе «а ты знал, что небо голубое из-за когерентного рассеяния света в атмосфере?» Почему-то у неё получалось сказать это так, что мне всегда хотелось знать больше. Иногда, напротив, знать больше хотелось ей. Она часто интересовалась особенностями нашего мира и размышляла обо всех этих категориях с таким страстным восторгом, что я почти ревновал её ко всем этим знаниям, но и не хотел переставать видеть это воодушевление в её взгляде. Времени на сон в итоге оставалось не так много, но я ничуть не жалел. Это было наше время на двоих. Дни напролёт мы принадлежали делам и заботам, а здесь весь остальной мир будто не существовал. «Зима — это, оказывается, ужасно холодно», — говорила она, придвигаясь ближе. В доме постоянно горел камин, но я даже не пытался ей об этом напомнить. Тем более когда вместо шерстяного пледа она выбирала забраться в мои объятия.       — Все винили и продолжают винить в трагедии искусственный интеллект, чья эпоха пришла на смену нейросетям, но по мне это бред, — продолжала рассуждать Кларк. — Там была кнопка экстренного завершения — она всегда есть, тем более в системах такого уровня риска. Её не могли не запрограммировать, как и список недопустимых действий. В отличие от человека, программа — это просто кусок кода, который не умеет нарушать правила. Её исполнение можно прервать. Пусть даже система была распределена на миллиарды устройств по всему миру одновременно.       — Но проблема ведь была не столько в остановке программы, сколько в нежелании людей всё это останавливать?       — Вообще да, это верно, но… — задумчиво ответила она, а потом резко вскинула голову: — Стоп. Ты что, уже всё знаешь? Зачем тогда спрашиваешь?       — Хочу узнать твоё мнение, а не сухие факты из вашего учебника, — усмехнулся я, аккуратно убирая упавшую ей на лоб прядь волос. — Там пишут неясные предположения, что всему виной анархисты, террористы, хакеры, которые внезапно решили, что пришло время судного дня. Почему-то ни одна из этих версий не показалась мне хоть сколько-нибудь реалистичной.       — Думаю, проблема в том, что доскональная отладка любых сложных систем невозможна. Тех, на которые влияют не только входные параметры, но и их собственное текущее состояние. Это намного сложнее рассчитать. Это ведёт не к дифференциальным уравнениям, которые научились решать больше пятисот лет назад, там нужны алгоритмы намного сложнее. Вот, например, на заре компьютерных вычислений наши предки пытались таким способом точно предсказывать погоду. Даже сделали для этого суперкомпьютер. И выбрали правильный подход. Но оно всё равно не работало. Почему? Потому что компьютер не мог оперировать с числами с бесконечной точностью. Он округлял дроби. Например, двенадцатый знак после запятой. Очень мелкая доля. Одна триллионная. Казалось бы, мелочь. Но эти погрешности наслаивались друг на друга и вместе влияли на итоговый прогноз, внося непоправимые искажения. Так и здесь. Дьявол — он в деталях. Одну упустили — и мир вспыхнул. Сгинул в огне цепной реакции, потому что никому не хватило мудрости остановить это. Не воевать, а поговорить. Могло ли быть иначе?       — Хочешь сказать, человечество не может существовать без войны?       Кларк бросила на меня краткий взгляд и покачала головой. Голубые глаза засияли искорками живого ума, пока она закусила губу, подбирая слова.       — Может, и так. Но я предпочитаю верить в другое. В то, чему меня научила теория игр.       — Теория игр?       — Так называется раздел математики, который изучает оптимальные стратегии и учит принятию решений. Игра — это, конечно, условное название, им просто обозначают спорную ситуацию, в которой участвует две и более стороны. Там много интересных задачек, о которых любопытно поразмышлять.       — Например?       — Например… Ну, представь себе двоих охотников в лесу, которые выследили место обитания редкого оленя. Поймают они его и смогут съесть только если будут работать сообща. Однако олень всё не появляется. Зато вокруг много зайцев, которых легко поймать каждому из охотников. Не таких больших и сытных, но лучше, чем ничего. Но если хоть один побежит ловить зайца, то они точно спугнут оленя. Охоту на него можно считать проваленной.       — Это так не работает. Всегда можно найти другого оленя, — возразил я.       — Это просто мысленный эксперимент, а не ситуация из жизни. Так что прими эти условия за данность, — усмехнулась Кларк. — Можно поймать либо зайца, либо оленя. По одному. Так вот, нет никаких гарантий, что олень всё же появится. Если конкретный охотник будет ждать, то есть риск, что другой убьёт зайца ради себя. При этом гарантий словить оленя всё ещё никаких, пусть это более выгодно обоим. Но они могут вдвоём решить ловить зайцев. Что бы делал ты?       — Я не хожу на охоту с теми, кто станет думать только о своём сытом брюхе. Так что мы бы однозначно ловили оленя без лишней самодеятельности.       — Хороший выбор, — она улыбнулась. — С надёжным напарником это лучший вариант. Но если ты не уверен, то лучше всего просто ловить зайца. Награда меньше, но и риск тоже. И нас учили выбирать именно так.       — Разумеется. Ведь вас учили выбирать не между собой и командой, а между собой и Протоколом, — мрачно заметил я в ответ. — Как ты любишь говорить, вы просто продукты своей среды.       — Ты абсолютно прав. Но тут стоит вспомнить, что друг для друга мы и есть среда. В отдельной задаче игра определяет игроков, но в долгосрочной перспективе именно игроки определяют игру. Вот во что я верю.       — В то, что можно научить всех ловить только оленя? — не понял я.       — В то, что мы — те самые игроки. Те, которые определяют игру. Те, которым под силу изменить правила.       Мы. От краткого слова внутри что-то перевернулось. Задохнувшись от блеска её глаз, я притянул её к себе. Кларк едва слышно ойкнула, когда поняла, что теперь полностью лежит на мне. Но она уже давно не пыталась отстраняться — только замерла и разглядывала, не отводя глаз, будто впервые видела, пока в комнате становилось невыносимо жарко. Или только мне так казалось, когда я смотрел на её губы.       — Значит, мы?       — Да, — тихо выдохнула в ответ она.       Я провёл пальцами вдоль её позвоночника, скользя по мягком льну туники. Кларк подалась вперёд, склонившись ко мне в тишине. Всё вокруг утонуло в цветочном аромате её волос.       — Я сбил тебя с мысли? Извини.       Её губы были в считанных дюймах от моих, когда она едва слышно прошептала:       — По-моему, ты сейчас нарушаешь правила игры.       — Вовсе нет. Я только что изменил их, — возразил я, наконец, сокращая дистанцию между нами.       Я целовал её уже десятки раз, но так и не привык. Не перестал реагировать также остро, как в самый первый раз. Особенно здесь. Особенно сейчас. Даже если это начиналось нежно и ласково. Стоило ей только чуть шире раскрыть рот, позволяя нашим языкам наконец коснуться друг друга — и у меня начинало заканчиваться самообладание. Я не врал, когда говорил ей, что она сводит меня с ума. Так и было, особенно когда приходилось не позволять себе лишнего и отрываться от её губ вместо того, чтобы…       — Ох, — вздохнула она и сползла обратно на постель. Рукой всё ещё касалась моей груди. Даже от этого прикосновения под кожей расползался жар. — Из-за тебя аж голова закружилась. А я ещё хотела про дилемму заключённого рассказать.       — Серьёзно? Ты правда до сих пор думаешь про дурацкие задачки? Это даже обидно.       Я провёл пальцами по её бедру чуть выше колена, слегка задирая ткань. Нежная кожа под моим прикосновением тут же покрылась мурашками.       Её потемневшие глаза неотрывно глядели в мои. Видимо, чтобы проверить на прочность мою выдержку, от которой мало что осталось и без того. Она дышала неровно и глубоко. Смотрела с нетерпением. Не испугалась. Не смутилась. И жажда хотя бы на миг сделать то, что нельзя, только усиливалась. Я сдался. Не мог не сдаться, когда она слегка прикусила губу: заскользил рукой выше, слегка задевая бельё. И ещё выше по животу. Если нельзя было быть с ней так, как хотелось, то можно было хотя бы трогать. Касаться.       Но, настороженный где-то на уровне рефлексов, я внезапно отстранился, прислушиваясь. Вовремя: приглушённый разговор на улице сменился стуком во входную дверь. Кларк тут же отшатнулась, подскакивая и судорожно поправляя свои спутанные волосы. Я, приняв вертикальное положение, начинал злиться, когда чётко расслышал, что внезапный ночной посетитель даже не удосужился дождаться меня снаружи. Именно сегодня. Именно сейчас. Ну, какого чёрта?        — Белл! Прости, что врываюсь, но это срочно! — услышал я обеспокоенный голос Октавии. — Ты здесь?       — Да. Что случилось? — только и успел отозваться я, как сестра уже взлетела по лестнице. Встретившись взглядом с Кларк, которая едва ли могла найти себе место от неловкости, Тави замялась. — Что? Говори, Октавия. Ну?       — Простите, что… Но… Матери меня прислали. Эхо. Ей плохо.       — В каком смысле плохо? — не понял я. — Уже срок?       — Нет. Ещё рано! Я не знаю деталей, но там Нико и несколько его целителей. Я почти ничего не поняла, но говорят, что-то с ребёнком! Матери решили, что ты должен знать.       До меня не сразу дошёл смысл сказанного — ясность мышления до сих пор не вернулась до конца. Целители? Ребёнок? Плохо? Господи.       — Дай мне пару минут переодеться. Я сейчас спущусь, — ответил я сестре.       Она только нервно кивнула и поторопилась отсюда сбежать. Поняла, что не вовремя, но такие новости не могли ждать. Я спиной чувствовал напряжённый взгляд Небесной. Все варианты грядущего разговора в моём воображении мне не нравились. Мы всё время усердно избегали этой темы. Я — потому что боялся её снова потерять, она — наверное, потому что так ей было проще. Оба делали вид, что этого не существует. Как оказалось, зря.       Поспешно найдя тёплую одежду, я обернулся к Кларк, не представляя, что буду говорить. Но она тоже закуталась в тёплое и с самым решительным видом схватила свой планшет. Кратко сказала:       — Я иду с тобой.       — Ты спятила? — опешил я. — Это… Зачем? Зачем всё так усложнять?       — Усложнять? Там на кону две жизни. Я могу спасти их. Остальное не важно.       — Ты не обязана это делать. В том числе ради меня.       — Я знаю, — уверенно заявила она.       — Хорошо. Если ты готова, — сдался я. — Тогда идём.       Я понятия не имел, что и кому Кларк хотела этим доказать. Мне? Себе? Помня её реакцию на сам факт существования Эхо в прошлый раз, я и в этот не ждал ничего хорошего. Но заставлять её остаться было бы ещё хуже. Тогда она бы непременно надумала себе сотню гадких причин, почему я так сильно не хотел их встречи.       Эхо выглядела бледной и замученной, сидела с отстранённым выражением лица, пока вокруг неё суетились целительницы. Отёки были видны невооружённым взглядом. Я не сильно разбирался во всём этом, но слышал, что это всегда было серьёзным поводом для беспокойства. Руками она обхватила свой внушительный живот, будто пытаясь укрыть его от всего мира, напуганная и истощенная. Но когда я подошёл поближе, то даже попыталась искренне улыбнуться.       — Привет. Рада, что ты зашёл узнать, как дела. — Я не успел ответить. Её взгляд выцепил в толпе Кларк, которая говорила с Нико в дальнем конце комнаты. И улыбка тут же померкла. — Что она здесь делает?       — Пришла помочь. Как ты себя чувствуешь?       — Намного хуже с тех пор, как ты притащил сюда её. Ни на секунду не можете расстаться?       От слёз в её глазах на душе тяжким грузом повисла вина — она всё это не заслужила.       — Я не хочу придумывать отговорки или оправдываться. Я козёл. Я виноват. Поэтому просто прости меня за всё. Если можешь. Мы с ней…       — Я уже давно поняла, что между нами всё кончено. Не дура. Но это не значит, что… — она отвела взгляд, стирая слезу со щеки и переводя дыхание. — Знаешь, плевать. Я решила, что для счастья мне хватит этого ребёнка. Моего ребёнка. Я всегда хотела стать матерью. Но сейчас… Выходит, что и эта мечта под угрозой.       — Всё будет хорошо, — ответил я тоске в её глазах. Даже если это было ложью, от правды ей не полегчало бы. Эхо и так всё понимала сама.       — Ты ей доверяешь? Доверяешь ребёнка?       — А ты сомневаешься? — устало спросил я, понимая, насколько всё это странно. Сложно. И безумно тяжело.       — Да. Но я доверяю тебе. Если ты уверен, что она сможет помочь, я вытерплю всё. Только спасите его. Он должен жить, — она снова едва сдерживала слёзы, поглаживая живот. А потом сжалась. Сцепила зубы ни то от обиды, ни то от боли.       — Тебе хуже? — я уже готов был звать целителей, но Эхо только отрицательно мотнула головой и ждала ответа на свой вопрос. — Кларк помогла уже десяткам людей в городе. И Мэди поправилась благодаря её советам. Она не станет вредить тебе.       — Ладно, — бросила в ответ она. — Тогда я готова.       Кларк вскоре подошла в компании Нико и ещё пары целителей. В руках несла пластиковый контейнер — таких было полно в их корабле — и заодно что-то напряжённо высматривала в планшете. Стеклянные колбы с жидкостями, которые подсоединялись к прозрачным трубкам, между собой целители называли капельницей. Они сыпали заумными терминами, вели беседы про какую-то преэклампсию, и если с физикой и химией я был знаком достаточно хорошо, чтобы поддержать разговор, то сейчас все слова звучали как иностранный язык. Небесная избегала смотреть на Эхо, а Эхо в ответ только на неё и смотрела. Тоже явно ни слова не понимала, но давала понять, что тщательно следит за ходом беседы. Полностью бесполезный, я уселся на кресле в углу, чтобы никому не мешать. Со мной рядом устроилась Октавия, с которой мы изредка перебрасывались напряжёнными фразами. Она видела, что я не духе, и абсолютно верно решила не лезть.       Когда с лица Эхо сошла нездоровая бледность после нескольких инъекций и капельницы, я всё же немного расслабился. Она больше не сжимала зубы, борясь с болью. Похоже, что лечение помогло. Это угадывалось и по спокойному лицу Нико. Когда Небесная стала складывать свои ампулы, шприцы и бинты внутрь контейнера, я понял, что опасность миновала.       — Ты можешь идти отдыхать, — сказал Нико, взглянув на неё. — Мы дальше справимся сами.       — Если это повторится, вы знаете, что делать. Я оставлю вам препараты. — Она поднялась на ноги, передавая медикаменты одной из помощниц Нико.       Эхо долго смотрела на неё и едва слышно выдохнула:       — Не знаю, почему ты мне помогала, но спасибо тебе, Небесная.       — Береги себя, — пожелала в ответ Кларк.       А потом, не выдержав всей странности ситуации, кратко кивнула и отошла в сторону, накидывая на плечи тёплый плащ. Поторопилась покинуть комнату как можно скорее.       — Я рад, что тебе лучше, — тихо произнёс я.       — Я тоже. И что дальше? — с горечью в голосе спросила Эхо. — Пойдёшь с ней?       Матери и целители здесь были намного полезнее меня, но я всё равно уверил:       — Останусь, если ты хочешь. Только скажи.       — А ты хочешь? Хочешь остаться? Не ради долга или ответственности. Ради меня. — Я взглянул на неё, не зная, что ответить, а она и так поняла всё без слов. Не хотела жалости и при этом поняла, что иного я дать ей не мог. — Тогда уходи. Сейчас. Уйди! Когда смотрю — только хуже становится. Мне это не надо. Я справлюсь сама.       — Эхо…       — Прочь! — воскликнула она и тут же отвернулась, не желая даже смотреть.       На нас оглянулись целители, и я молча кивнул. Ушёл, чувствуя спиной её взгляд.       Кларк ждала на улице, теребя в руках планшет и что-то напряжённо высматривая в снеге у себя под ногами. Как всегда, строила одной ей понятные логические цепочки. Я даже немного боялся её умозаключений, но и лезть в душу тоже не рисковал. Потому мы шли к дому по пустым улицам спящего города в звенящей тишине. Только снег скрипел под ногами. Когда я оставил вещи внизу и поднялся наверх, в спальню, она уже сидела на краю постели, сложив руки на колени. Смотрела в стену с самым отрешённым видом. В тот день в Полисе, когда я вытащил её из лап «Второго Рассвета», её взгляд был похожим. Но я до сих пор не понимал, что он значит.       Я присел перед ней. Взглянул снизу вверх, всматриваясь в лицо. Взял за руку. Она не протестовала. Не шевелилась.       — Я безумно тебе благодарен за то, что ты сделала. Ты невероятная. Но ты же сейчас думаешь про всё это. И я вижу, что тебе больно. Зачем ты пошла?       — Я хотела понять, что почувствую. Ведь если я захочу остаться, мне нужно будет как-то к этому привыкнуть. Это никуда не денется. Я пытаюсь. И… — она осеклась.       — Не получается? — со вздохом я поймал её печальный взгляд.       — Я даже не знаю, как сейчас называются наши отношения, что между нами и…       — И?       — И… Мне очевидно, со мной всё не так, как с ней, верно? И я… У вас с ней ведь было серьёзно.       — Вот именно. Было, — уверенно ответил я. — Я не могу ничего изменить в прошлом. Но ничего большего тут нет. О них будет заботиться Совет матерей, и они уж точно ни в чём не будут нуждаться. А я не собираюсь никуда уходить.       Неужели она пошла со мной ещё и затем, чтобы убедиться, что в этом я не соврал? Чтобы открыто продемонстрировать всем, включая Эхо, что мы вместе? Или стала думать, что я мог бы засомневаться в своём решении быть с ней после сегодняшнего? Кларк не спешила ничего говорить, оставляя меня мучаться догадками, и они сводили меня с ума.       — Послушай, — наконец, выдохнул я, вглядываясь в её глаза. — Я от своих слов не отказываюсь. То, что я предлагал на корабле, всё ещё в силе. Всё на твоих условиях. Значит, только с тобой. Так я тебе обещал, таково моё слово. Если ты смогла забыть про свой Протокол, почему я не могу сделать то же самое с нашими традициями для тебя? Как я и говорил, это не законы. А если кто-то попробует обидеть тебя или убедить в обратном — присылай ко мне на личную беседу. Я лично объясню, как вредно для здоровья иметь излишне длинный нос.       Она тихо вздохнула в ответ, расслабляя напряжённую линию плеч. Даже почти ссутулилась, обхватила себя руками. Я поднялся и сел на постели рядом с ней. Приобнял, прижимая к себе. Надеялся, что поняла. Надеялся, что поверила. Кларк сидела неподвижно, будто боялась пошевелиться или даже вздохнуть.       Наконец, она внезапно заговорила:       — Рэйвен была единственной из всех, у кого оставалась красная кровь. И она единственная была беременна. Её кровь не так давно изменила цвет, стала как у всех. Её тест на беременность теперь тоже отрицательный. И, возможно, эти выводы преждевременны, но ваши проблемы с рождаемостью тоже напрямую связаны с вирусом. С большой долей вероятности. Огромной. И мы… Я не уверена, но думаю, что мы теперь бесполезны для подобного рода задач. С нашими идеальными генами, которые и создали чёрную кровь. Такая вот ирония. Скорее всего, мы бесплодны. Чёрт, это даже смешно.       — К чему ты это? — не понял я. — Ты что… переживаешь из-за этого?       — Не то, чтобы очень. Нет. Не переживаю. Мне-то нормально. Но… у вас это важнейшая часть общества. Священный долг. Самое желанное. Повод для гордости. Я сама видела, как сейчас половина всех ваших целителей была прямо там, в панике, в ужасе, даже если бы кто-то умирал, кажется, они бы волновались меньше. Они ловили каждое моё слово, буква в букву переписывали всё из планшета, и… наверное, в этом я всегда буду здесь чужой. Вряд ли захочу чего-то подобного для себя. А даже если передумаю, то, возможно, всё равно никогда не смогу. Из-за чёрной крови. Как долго это будет тебя устраивать? Если не слишком, то тогда какой во всём этом смысл? И что будет потом?       Я даже дыхание задержал, чтобы не выдать своего изумлённого замешательства. Провёл по макушке, коснулся её подбородка, заставляя посмотреть на меня. Встретился с растерянным взглядом и покачал головой. Это она что, решила, что я хотел быть с ней, чтобы, как «Второй Рассвет», заполучить от неё детей? Или что собирался бросить из-за её нежелания или невозможности их иметь? Или что просто хотел развлечься краткой интрижкой с экзотичной чужачкой, чтобы потом позабыть её и снова вернуться к Эхо?       Боги, как только можно было до такого додуматься? Я сперва изумился, но потом понял, что, наверное, довольно просто и легко, если взглянуть со стороны, как я понёсся среди ночи к своей бывшей. Твою же налево… И какого только чёрта всё было так сложно?       — Хочешь честно? Мне до всего этого нет никакого дела, пока тебя всё устраивает. Мне нужна ты. И всё. Без каких-то дополнительных условий. Не для краткой интрижки. Не для корыстных целей. Не для чего-то ещё. Просто чтобы ты была рядом так долго, как хочешь. Потому что я совсем не хочу, чтобы вот это между нами заканчивалось. Точно не сегодня и не завтра. И, возможно, никогда.       Что-то изменилось в её лице, оно посветлело, а глаза на миг сверкнули отражением пламени камина.       — Правда?       — Да. Чистая.       Окончательно изумляя меня, Кларк вдруг вполголоса попросила:       — Тогда… Может, мы продолжим с того, на чём остановились?       Чтобы избавиться от любой возможной двусмысленности, потянулась к моим губам. Коснуться их не успела. Я опрокинул её на постель и навис сверху, не понимая, как всё ещё не стянул с неё это хлопковое подобие платья. Как после таких заявлений всё ещё не послал к чёрту все свои благородные устремления. Ей не стоило говорить такие вещи. Не стоило позволять мне приближаться губами к её уху и шептать отрывистое:       — А на чём мы остановились? На этом?       Но вместо того, чтобы остановить меня, Кларк глубоко задышала. Выдохнула рвано и едва слышно, вздрогнув от поцелуя за ушком. Зарылась пальцами в мои волосы, прижимаясь ближе. Неужели так хотела забыть всё, что было прежде? Или заставить забыть меня? Ещё раз убедиться, что я не лгал?       — Кажется, да, — прошептала Небесная хрипло. — Похоже на то.       Что она только со мной творила? Не получалось оторваться от её губ. Не получалось перестать хотеть большего. Я снова забрался под её одежду, уже не так осторожно, почти требовательно, больше не сдерживал себя. Вёл пальцами по бархатной коже бедра, по плоскому животу и выше, накрыл ладонью упругую грудь. Едва не простонал ей в губы, чувствуя, как в ответ на простое касание сосок тут же затвердел. Стоило его просто нежно погладить — и Кларк зажмурилась с прерывистым вздохом. Слегка выгнулась, запрокинув голову, будто специально сводила меня с ума изящным изгибом шеи. Её пульс под моими губами становился всё быстрее. Мой собственный, кажется, тоже.       — Кажется, вот тут нам помешали. Теперь довольна?       Вместо ответа она притянула меня к себе для жадного поцелуя, пробираясь пальцами под мою рубашку. Хотелось уже, наконец, стащить всю эту бесполезную одежду, ведь моим рукам на её бархатной коже и так был дан карт-бланш, но я боялся её смутить. Довольствовался тем, что она уже позволила, но даже наощупь изучать все изгибы было невероятно. Мысли о том, что мне не стоит спешить, испарялись от факта, что сейчас она моя. Что ей в самом деле нравилось всё, что я делал. Нравилось не меньше, чем мне. Хотеть её было невыносимо, но чувствовать ответное желание — это и вовсе оказалось пыткой. В ответ на каждое касание её кожа покрывалась мурашками, а хриплое дыхание сбивалось в тихие стоны. Все эти месяцы, что я мечтал о ней, стоили даже одного мгновения. Даже секунды.       — Ты позволишь кое-что большее, чем это? Я только прикоснусь. Не больше. Обещаю, — шепнул я, скользя губами по нежной коже за ушком.       — Это как… — она не закончила вопрос взволнованным шёпотом.       — Больно не будет. Только приятно. Как если бы ты делала это сама. Хорошо?       Её тихое «да» превратилось в приглушённый стон. Другой рукой я забрался под ткань её белья, отчего она сдавленно ахнула и даже как-то напряглась, всё ещё тяжело дыша. Не знала, как реагировать. Пусть её тело уже давно всё решило за неё. Под пальцами было горячо и влажно. Нужно было только найти чувствительную точку. И в момент, как её глаза заволокла мутная пелена желания, она казалась мне самым прекрасным в мире созданием. Неземной во всех смыслах. Несколько аккуратных и нежных движений — и вот Кларк сама жадно поймала мои губы, зажмуриваясь от наслаждения. А потом слегка выгнулась навстречу, когда я понял, что она хотела немного быстрее.       — Нравится? — спросил я, уткнувшись ей в висок, когда она в очередной раз вздрогнула с гортанным стоном.       — Н-наверное, — почти всхлипнула она в ответ. — Да… Я… О…       Восторг её очаровательной неопытности был даже милым. И как бы меня не изводило желанием, я не хотел ничем испортить ей этот миг — миг осознания, на что способно её тело и насколько приятно это может быть. Не хотел никак сделать больно, потому даже не смел прикоснуться к ней внутри. Пусть хотел до безумия. Просто наслаждался её тихими сладкими вздохами. Тем, как она рефлекторно приподнимала бёдра. Тем, как соблазнительно изгибалась, упиваясь новыми ощущениями. И когда по её телу прокатилась волна крупной дрожи, я украл с её губ этот последний стон удовольствия.       Расслабленная и потрясённая, Кларк смотрела в пространство широко распахнутыми глазами. Я уже начинал предполагать самое худшее, пока она не прошептала:       — Это… намного приятнее, чем я думала. Даже не ожидала.       — Я рад, что тебе понравилось, — я выдохнул ей в макушку, стараясь не думать о том, что в отличие от неё, я сегодня точно не усну. Не с таким бешено колотящимся сердцем и очевидным неудобством в штанах. Чтобы ничего лишнего не лезло в голову, я поправил её тунику, которая из-за меня же и задралась неприлично высоко.       — Я тоже, — она повернулась, укладывая голову мне на плечо. — И я всё забываю сказать. Ты мне тоже нравишься.       А когда я взглянул на её лицо — глаза уже были закрыты. Будто бы спала. Точно притворялась. Но я готов был простить ей эту маленькую хитрость, потому что за собственную идиотскую улыбку мне стало стыдно даже перед самим собой.       Мне хотелось верить, что всё будет так всегда. Но уже на следующий же день мои агенты принесли тревожные новости. Анья перестала скрывать от них свои походы на тайные собрания. Это могло значить только одно: она готова к атаке. Она настолько уверена в своих силах, что больше не видит смысла прятаться. И даже если мне нужно было наступить себе на горло несколько десятков раз, чтобы выполнить своё обещание про безопасность Небесных, я ни секунды не сомневался. Тем более когда у меня на руках всё же оказалась пара её писем для Луны.       — Глава Совета готова вас принять, — приветливо улыбнулась мне помощница Аньи и почтительно склонила голову.       В отличие от моего кабинета, здесь было непривычно уютно. Иллюзию безопасности создавал ансамбль мягкой мебели, ненавязчивого освещения и цветущих растений буквально везде: на подоконниках, в углах, в кашпо, свисающих с потолка. Я сразу вспоминал дом матушки и даже злиться хотелось немного меньше от тёплых воспоминаний. Но при взгляде на женщину, восседающую на софе с пачкой бумаг, я вновь протрезвел. Она — совсем не моя матушка, а расчётливая змеюка.       — Командир, — её губы изогнулись в улыбке — такой фальшивой, что от настоящей было не отличить. — Чем обязана подобной чести?       — Просто чудесный день. Проходил мимо и ощутил непреодолимое желание зайти сказать «спасибо».       — Вот как? — изумилась Анья. Я расслабленно прислонился к стене, разглядывая свисающий клубок цветущих лиан.       — Конечно. Странно, что вас это удивляет. Прежде не замечал за вами ложной скромности.       — И за что же конкретно мне благодарен Военный Совет? — она уточнила уже осторожно.       — Военный Совет — точно ни за что, — я усмехнулся. — А вот я… Я прямо в настоящем долгу.       — Беллами? — вопросительно подняла брови Анья, начиная раздражаться. Я только пожал плечами, мол, чего? Она сурово поджала губы: — Знаешь, я пыталась быть вежливой, но если ты продолжишь валять дурака, то тон беседы придётся сменить.       — Давно уже пора, — кивнул я. — Но я слишком хорошо воспитан, чтобы грубить с порога. Пусть даже я в деталях знаю всё, что ты задумала.       — Не прошло и года, — язвительно фыркнула глава Совета. — А ты сообразительный.       — А ты — не очень. Не догадалась даже, кто прислал тебе угрозы от имени Его Величества.       Она злорадно заулыбалась.       — Очаровательно. И что именно ты этим добился?       — Немного помотал тебе нервы. Да и было приятно занять тебя чем-то ещё.       — А чем в это время занимался ты? Полагаю, чем угодно, кроме своих прямых обязанностей. Ведь мне приходится делать твою работу за тебя, командир, — Анья почти процедила последнее предложение сквозь зубы.       — При всём уважении, утверждать такое слишком самонадеянно даже для тебя, — покачал головой я. — Ведь всё, что ты на самом деле делала, это плела свои дурацкие интриги и создавала мне проблемы. Больше ничерта полезного. Ты пыталась играть со мной в игры с самого начала. В первый раз пришла ко мне, потому что командир Густус мешал твоим махинациям. Ты подыскивала на его место кого-то помоложе, неопытного туповатого моралиста, и именно таким я тебе и показался, когда отказался его предавать. Когда я попросил помощь с побегом Кларк, ты только укрепилась в этом мнении. В самом деле, кто ещё станет рисковать всем из-за какой-то чужачки? Только влюблённый идиот. Так ты решила. Так все решили. Кларк обещала вернуться, и ты собиралась с её помощью превратить меня в свою марионетку при командире. Но всё пошло не по плану. Да, во всём этом оказалось много случайностей. Некоторые были тебе на руку, как смерть Густуса, некоторые — мешали, как «Второй Рассвет», захвативший Небесных в плен. Могу только восхититься твоим умением корректировать свои планы налету. Когда я сам привёл Кларк в город и чётко вознамерился спасти её людей, ты даже меня поддержала. Распускала слухи, что я мечтаю о должности главы Совета. А то представление на выборах вообще до неприличия упростило тебе задачу. Всё случилось само собой. Но если бы нет… У тебя же явно был план. Иначе ты бы не бросала Кларк туманные намёки. Не пыталась бы оттолкнуть её от меня, чтобы я понервничал. — Её лицо оставалось непроницаемым, но мне и не требовался ответ. Вопрос был риторическим. — И вот, мы здесь. Я с Кларк, я глава Совета, а ты сплела целый заговор, чтобы продать её и всех Небесных «Второму Рассвету». Ты считаешь, что из-за своих чувств к ней я начну делать ошибки. Что я готов на всё, только бы это предотвратить. Что я решусь воспользоваться своей властью вопреки воле народа и тем самым дискредитирую Военный Совет настолько, что его авторитет будет полностью уничтожен. Ты ведь давно об этом мечтала. Ни с кем не советоваться. Не договариваться. Править единолично, убрав из почётных залов Совет тупых вояк. Я ничего не упустил?       — Весьма неплохой анализ для… как ты там сказал? Туповатого моралиста? Впрочем, всё это так очевидно. Странно, что до тебя дошло только сейчас. Для вас, мужчин, обычное дело разрушить мир, только бы обрести славу и затащить недоступную женщину в постель.       — Может быть. Ну, или нет, — я не удержался от улыбки. — Ты забыла о главном. Я же туповатый моралист, верно? Всё это время меня вело вовсе не честолюбие. Я делал то, что делал, просто потому, что так было правильно. И это — именно та причина, по которой у тебя ничего не получится.       Анья отложила бумаги в сторону и наградила меня долгим изучающим взглядом. Не верила словам, но от моей нарочито расслабленной интонации и позы ожидаемо напряглась. Туповатые моралисты в её понимании не умели играть в политические игры и блефовать. А, значит, здесь что-то было не так.       — Ты же понимаешь, что у меня уже всё получилось? Это не остановить.       — Согласен. И теперь это исключительно твоя проблема.       — Что за бред ты несёшь?       — Мои люди принесли мне кое-что из твоей нелегальной корреспонденции. И что-то мне подсказывает, что мало кто будет в восторге, когда я расскажу про твой сговор с Водным Кланом.       — Какого чёрта ты себе позволяешь? — она вскочила на ноги. — Кому пытаешься угрожать, мальчишка?!       — Не советую на меня орать, — прищурился я. — Это не только некрасиво, но ещё и чертовски опасно с тех пор, как у меня появились доказательства того, что гостиницу сжёг совсем не «Второй Рассвет». Это сделала ты. Была бы ты не так занята своими интригами, додумалась бы, что планшеты Небесных записывают разговоры. Спасибо технологиям, теперь я знаю каждую грязную деталь твоего предательства.       — Наглый блеф!       — Не веришь? Хочешь послушать? Без проблем, — я достал устройство, включил файлы Мёрфи, и нескольких секунд записи хватило, чтобы Анья стала бледнее мела.       — Джон. Скотина, — сквозь зубы прошипела она.       — Благодаря этим записям я расколол пару твоих доверенных лиц. Они у нас. Во всём признались. И теперь это не слово Небесных против твоего. Теперь это слово моего Совета. Моё. Каковы твои ставки? — с мягкой улыбкой осведомился я.       — И что от этого толку?! Небесных это всё равно не спасёт!       — Не спасёт. Но тебя эта тайна уничтожит. И репутации Совета матерей тоже конец с тех пор, как ты его глава. Всё это будет очень удобным поводом объявить в городе то, что раньше называли военным положением. И передать всю полноту власти военной администрации. То есть нам. Видишь, как интересно получается. Ты хотела избавиться от меня. А вышло так, что вручила мне способ избавиться от себя самой. С тех пор, как в моих верных подчинённых добавилось ещё двести воинов Эвелин, провернуть это будет легче лёгкого. Вот за что я хотел сказать спасибо в начале нашей беседы. За такую беспрецедентную возможность. Это невероятный подарок. Благодарю от всей души.       Раздражённо выдохнув, Анья заметалась, то отходя к книжным полкам, то снова возвращаясь ко мне. Она напряжённо сжала кулаки. Не могла понять, чем бить такой козырь, потому с плохо скрываемой яростью процедила:       — Хотел бы сделать, как говоришь — сделал бы сразу. Не предупреждал бы. Зачем ты пришёл? Чего хочешь?!       — Ох, ну вот. Наконец-то разговор перешёл в нужное русло.       — Что тебе надо, Блейк?!       — Ничего сверхсложного, — жёстко бросил я. — Чтобы ты включила мозги и поняла, что единственная тупица в этой комнате — это ты. Как можно было поверить, что фанатики угомонятся от твоей идиотской сделки? Дура. Да, они заберут Небесных, а потом всё равно сравняют город с землёй. Знакомая тактика, а? А теперь сядь и подумай, как именно ты будешь это втолковывать толпам своих наивных последователей. Чётко. Ясно. И доходчиво!       — То есть я должна сказать, что их вера в мир — бред?! И какую альтернативу мне им предложить?!       — А это уже не моя проблема! Хватило мозгов заварить эту кашу — теперь расхлёбывай. И помни, что если с Небесными хоть что-то случится — тебе конец. Попробуешь что-то выкинуть или попытаешься как-то мне мешать — тебе конец. Не сможешь совладать со своей паствой — все узнают, что «Второй Рассвет» в том пожаре был ненастоящий. И что же будет? Точно. Тебе конец.       Её всегда прежде бесстрастное лицо перекосило от гнева, и для меня не было зрелища приятнее. Змеюка точно не ждала ничего подобного и теперь в панике извивалась, пытаясь укусить правдой побольнее.       — Так просто они не угомонятся. И лучше не станет даже если ты в итоге раскроешь всем мой секрет! Все знают, что ты заодно с Небесными. Видели тебя с ней. Они всё понимают, и убедить их было легче лёгкого. Все они не доверяют вообще никому в вашем Военном Совете, потому что там целая куча твоих прихвостней! Настолько не доверяют, что ты узнал обо всём последним! Я могу им объяснить, но сработает ли это? Ты уже подумал об этом? Что ты будешь делать с этим, командир?       — А это уже совсем не твоё дело. Твоё дело — просто делать, что говорят. Вроде не сложно.       — Да пошёл ты! — рявкнула Анья в панике от безвыходности своего положения.       — Отлично. Рад, что мы поняли друг друга, — довольно улыбнулся я.       — Не могу ответить тем же, — злобно бросила она мне вслед. Моя улыбка стала только шире.       Но торжество длилось недолго. Сладкое послевкусие от унижения Аньи стремительно испарилось под натиском разума. Я выиграл битву, но всё ещё не выиграл войну. Эту огромную игру с ненулевой суммой. Такую, что любая теория игр из умных книжек была бы в ужасе.       Несколько долгих секунд я смотрел на деревянную дверь комнат, где сейчас жил горец. Старался не злиться, но не получалось. Чёртов крысёныш всё же получит своё, даже не ударив для этого палец о палец. Другого выхода проклятая Анья мне не оставила.       Горец по-хозяйски расположился за столиком у окна, склонившись над шахматной доской.       — Ого. Какие люди, — удивлённо протянул он и так самодовольно посмотрел, что мне тут же захотелось ему врезать.       — Есть разговор, — я сел напротив, мельком оценивая расстановку фигур в партии, чтобы не думать, как же сильно он меня бесит.       — Ну, наконец-то. А то я думал, что до конца своих дней буду играть в эти долбанные шахматы сам с собой. Партию, землянин?       — Можем продолжить твою.       — Тогда тебе шах. Уверен? — он передвинул белого ферзя на несколько клеток и сложил руки на груди.       — Да. Шах — это просто ход. И, как и любой ход, он может быть как хорош, так и плох, — ответил я. И передвинул чёрного ферзя, поднимая взгляд на горца. — Перекрёстный шах.       — Неплохо. Но у тебя нет пешек. У меня — есть. Сейчас мы разменяем ферзей, и стоит нам закончить размен — пешка станет королевой, — не без бахвальства парировал он. — У меня очередь хода. Жаль, но в этом эндшпиле у тебя нет шансов.       — Согласен. В этой партии победа за тобой, Аарон.       — О, — он удивлённо вскинул брови. — Уже не Хиляк. И не горец. Интересно.       — В ближайшие пару дней ты будешь свободен. Готов вернуться домой?       — Что? — ещё сильнее удивился горец. — Ты меня отпустишь?       — У нас есть договор обмена с участием Небесных. Уже забыл?       — Я никогда всерьёз не верил в эту сделку.       — Зря. Она состоится.       — В чём подвох?       — Ни в чём.       — Почему ты пришёл? У тебя нет шестёрок, через которых можно передать мне приказ паковать вещи?       — Я пришёл поговорить. Не как землянин с горцем. Не как враг с врагом. Я пришёл просить тебя об одолжении.       — Вот теперь я действительно заинтригован, — Аарон сложил руки на груди, неотрывно глядя на меня.       — Надеюсь, учитывая контекст ситуации, ты оценишь, что это просьба, а не шантаж. Поймёшь, сколько выдержки мне понадобилось, чтобы засунуть свою гордость подальше и сказать «прошу» именно тебе. И прежде, чем предать, ты вспомнишь, что я сохранил тебе жизнь и позволил вернуться домой. Мне нет дела до того, что ты задумал и каковы твои мотивы. Или каковы твои планы на эту сделку. Но мне есть дело до Небесных. Я прошу тебя позаботиться о них. Хочу, чтобы ты дал мне слово, что вы не причините им вреда.       — Я его, может, и дам, но откуда тебе знать, что я не вру?       — Ниоткуда. Я не слишком надеюсь на твою совесть и не слишком верю в порядочность. Но всё же хочу верить, что ты оценишь мою искренность и, конечно, тот факт, что живые и невредимые Небесные — это вечный гарант мира между нашими народами. Судя по тому, что ты согласился на эту сделку, я не единственный, кому надоела эта вражда.       — Ты за неё переживаешь? За Кларк? Она уговорила тебя на это, а ты думаешь, что это ловушка? — горец заусмехался, даже не подозревая, насколько далёк от истины. — Всё это на самом деле очень мило. Просто охренеть как романтично! Я почти плачу…       — Заткнись. Сейчас же. Ещё одно слово в таком тоне — и я, может, останусь без твоих грёбанных антибиотиков, но если ты будешь гнить в канаве, то этот факт тебе явно будет не особо в радость.       — Успокойся. Ничего не будет твоей Кларк. Никто её не тронет. Считай, у тебя есть моё слово.       — Надеюсь, ты не забираешь слова обратно также легко, как их раздаёшь.       — Может, да. А, может, и нет.       — А, может, пошёл ты? — не выдержал я. — Нам с тобой относительно Небесных делить нечего.       — Действительно, нечего, — согласился горец. — Именно поэтому я и дал слово. Я тоже перед ней в долгу. Она пыталась меня спасти и совсем не виновата, что ты всё испортил. И я точно не желаю ей зла.       — Лучше бы тебе говорить правду.       — Почему нет, если ты станешь моим должником? В конце партии, похоже, пешка становится ферзём.       — Не обольщайся. До эндшпиля нам ещё далеко.       — Может быть. Но шах-то уже объявлен, землянин.       Я покачал головой, ничего не ответив, встал и даже не удостоил горца прощальным взглядом. Потому что эта беседа давно себя исчерпала. Потому что она исчерпала все мои силы. Меня бесил горец. Бесило понимание, что каких-то полгода назад я бы даже не думал о том, чтобы о чём-то его просить. Бесило полное отсутствие контроля над ситуацией. Бесило то, что я всё ещё не знал, как объяснить всё Кларк. Будь я и в самом деле так одержим ей, как думала Анья, то никогда бы не позволил ей уйти. Не вёл бы её сам в этот проклятый бункер. Или вёл бы?       Судя по свету в окошке, Кларк вернулась пораньше. Заходя в дом, я как раз хотел узнать почему, но вдруг услышал из кухни отрывистое «Ай!», за которым последовал грохот. Я даже не опознал звук — тут же представил всё самое худшее. «Второй Рассвет», подручных Аньи, чьих-нибудь ещё наёмных убийц. В несколько поспешных шагов оказался там — и ощутил себя полным идиотом. Небесная была здесь совсем одна. И главной опасностью был противень с непонятным нечто, на который она глядела со смесью тоски и ужаса. Повернувшись ко мне, спросила удивлённо:       — Беллами? Что-то случилось?       — Это я у тебя хотел спросить, — я красноречиво обвёл комнату взглядом. Зацепил небольшой бардак на столе и тумбах, разложенную посуду и продукты. Она… готовила? Или по крайней мере пыталась?       — О. Ну… Можно я не буду ничего объяснять?       — У меня есть пара предположений о том, что ты делала. Но ни одного о том, зачем именно.       — Я отчего-то решила, что приготовление любого блюда точно не может быть сложнее синтеза чистой ортофосфорной кислоты, с которым я справляюсь идеально, но… Чёрт. Я надеялась разобраться с этим до твоего возвращения.       — Ты как минимум не сожгла дом. Для самого первого раза неплохо.       — Вот чего ты издеваешься? — страдальчески спросила она.       — Ты точно не ранена? Может, целителя? — усмехнулся я.       — О боги! Просто подожди меня в гостиной. Пожалуйста.       Усмехнувшись её неловкости, я спорить не стал. Сделал, как она просила, чтобы не смущать ещё больше. Ждал, потому что мне тоже нужно было немного времени, чтобы всё обдумать и привести мысли в порядок. Меня будто бы выворачивало наизнанку от мысли, что сейчас я должен был сказать ей собираться в логово врага. И ещё сильнее выворачивало от мысли, что иначе поступить просто нельзя. Анья не врала: те, кого она вдохновила, просто так не успокоятся. Многие — да, но не все. Единственный способ угомонить здесь всех окончательно — убрать из города главный раздражитель, пока они переваривают идею о том, что «Второму Рассвету» будет недостаточно возврата пленников. И доказать, что нам от Небесных пользы больше, чем вреда. Значит, привезти бесценные лекарства из Горы. Довериться горным крысам, будь они прокляты.       — Кажется, я вернула всё, как было, — Кларк села рядом, вздыхая. — Прости за этот бардак.       — Кто вообще тебя надоумил на эти эксперименты?       — Я… Что ж, Октавия заглядывала в лабораторию. Хотела узнать, как у меня дела, — взглядом она уткнулась в свои сцепленные на коленях руки. — И мы немного поспорили.       — О чём?       — Мы говорили о своём расписании, и… Она сказала, что у неё всегда есть время дома на горячий ужин. И она в этом лучшая. И она готова поспорить, что я не способна повторить даже малую часть её умений. Я обиделась. С тех пор, как кулинария это тоже своего рода химическая реакция, а я всё-таки не люблю что-то не уметь, я решила попробовать и выяснить для себя, насколько она неправа. Пыталась что-то испечь, но…       — Боги, я завтра же оторву ей голову. Хотя нет, даже на завтра не буду откладывать. Договорим — и пойду оторву.       — За что? Она же не виновата, что я не умею… — Кларк озадаченно взглянула на меня.       — Октавия никогда в жизни не готовила ничего сложнее яичницы. И то раз в жизни, — я едва сдерживался, чтобы не приложить к лицу ладонь. — Я точно её убью. Вот зараза.       — Что? Я не понимаю… — начала она, а потом запнулась. Её глаза расширились от догадки: — Это что, было не про еду?       — Наверное, по её мнению, это должно быть смешно, — покачал головой я. Заодно вспомнил сотню разных способов убить человека. Интересно, какой из них стоило опробовать на сестрице? Или на правах главы Совета лучше было просто запереть её в темницу на ближайшую вечность? — Надеюсь, тебе было хотя бы весело в процессе. Было же?       — Я думала, чувствовать себя ещё большей дурой уже невозможно. Оказывается, возможно, — она горестно покачала головой, закрывая лицо руками. — Как же стыдно. Кошмар.       — Всё нормально. Забудь. Расслабься. И не слушай больше Тави.       Кларк уронила руки на колени, вздыхая.       — Ты не злишься из-за… Ну… то, что я тут решила хозяйничать…       — Ты такая глупая несмотря на всю свою гениальность, — покачал головой я. — Столько раз слышать, что мне важно только то, чтобы тебе было комфортно, и до сих пор не понять — это талант.       — Тогда почему ты так смотришь?       — Как?       — Как будто что-то случилось.       Её тревожные тихие слова отдались во мне внезапной болью. Потому что правда случилось. Я знал, что попасть в бункер было давней мечтой их всех, пусть пока Небесные ничего об этом не спрашивали, работая над обещанными технологиями. Наверняка, они будут рады. Наверняка, наконец, поговорят с этим своим «Ковчегом». И что он им скажет? Каков будет их следующий шаг?       Я долго смотрел на неё в молчании. Затем сгрёб в охапку и прижал к себе так, будто бы это могло что-то исправить. Наслаждался её сладким запахом, потом глядел в глаза и не хотел ничего большего, чем растянуть этот миг на вечность. Я больше всего на свете не хотел ничего говорить. Не хотел рушить наш уютный мир на двоих. Не хотел отпускать её туда, в бункер. Боялся. И ненавидел себя за то, что больше ничего не мог сделать.       — Ты меня пугаешь, — тихо сказала она, слегка отстраняясь и глядя обеспокоенно, нервно.       — Помнишь про договор обмена с горцами? Вы ведь так хотели к ним попасть, — наконец решившись, начал я. Кларк кратко кивнула. — Время пришло. Готовьтесь. Выходим через три дня на рассвете…       Я и не надеялся, что Небесная просто примет сказанное как данность. Готовился отвечать на вопросы, рассказывать всё с самого начала: как получил послание, как узнал о поджоге и плане Аньи, как собирал на неё компромат и вынудил играть по своим правилам. Я ненавидел себя каждый раз, как в её глазах что-то с отчаяньем затухало: от слов, что Джон снова всех предал, и от того, что Анья предала тоже. И я. Я тоже предал. Пусть не так сильно. И чувствовал себя виноватым, что не смог всё это предотвратить.       — Почему? — Кларк спросила едва слышно, отрицательно помотала головой, словно отказывалась верить. Повторила: — Почему? Почему ты сразу мне не рассказал? Неужели я не заслуживала знать?       — Я хотел, но… что бы это изменило? Ты бы только лишнего переживала. Может, успела бы натворить дел. Ты бы ведь полезла к Анье, да? Рассказала всё своим. Они бы подняли панику.       — То есть ты и правда давно знал, — теперь её досада была почти осязаемой. — Знал. И молчал. Чёрт! И ничего не мешало! Не могу поверить!       — Я хотел как лучше. Прости.       — Как лучше? Лучше для кого?       — Помнишь, как сама сделала то же самое, что и я? Умолчала. Значит, понимаешь меня лучше, чем хочешь признать.       — Но это были Уэллс и Джон, которым я тогда не слишком доверяла! В отличие от тебя. Я доверяла. Тебе доверяла! И, видимо, зря, — зло возразила Кларк. — Что я ещё не знаю? Опять? А? От какой ещё информации ты меня бережёшь? Что скрываешь? Боги! Сколько ещё?       — Ничего, — бесцветно произнёс я, понимая её гнев. — Больше ничего. Послушай, я…       — Нет, это ты послушай, — оборвала она, и в её светлых глазах, казалось, заплясяли молнии. — Судьба моих людей касается меня напрямую! Как и и безопасность! Не могу поверить, что правда должна говорить это вслух! Это же очевидно!       — Они были в безопасности. Всё было под контролем.       — Ну, конечно, было, — со злой иронией согласилась Кларк. — Но если бы их всех вдруг убили или схватили, то ты бы, разумеется, обеспокоился проинформировать меня, да? Спасибо. Большое спасибо!       — Кларк, это всё…       — Что? Ну, что? Я сделала, как ты просил. Я не лезла в твои дела. Или, хочешь сказать, хоть раз пыталась? Да чёрта с два. Я занималась только своими! Я слушалась тебя. Верила. Уважала твои просьбы. Вот дура! Такая дура… думала, что мы команда, а на самом деле… — она закрыла лицо руками, а потом, будто обессилев, снова опустила их. — Мне нужно всё обдумать. Хочу побыть одна. Спокойной ночи.       Кларк ушла наверх уже давно, а я всё ещё с горечью смотрел ей вслед. Знал, что так будет, но не знал, как мог всё это смягчить. Не хотел обидеть, но обидел. Хотел спасти, но отправлял в логово горцев. Идиот. Даже не посмел явиться к ней и посмотреть в глаза. Впервые за всё время, что она жила у меня, спал отдельно. А утром лучше не стало. Наш мир на двоих действительно исчез. И осознавать это было намного больнее, чем мне хотелось признать.       Производства технологичных средств разведки и обороны пришлось плавно приостанавливать. И если от новостей про бункер Небесные воодушевились, ведь я исполнил их заветное желание, то Эрлан и его штат изобретателей явно были не в восторге. Они во многом разобрались, но непознанного оставалось ещё намного больше. Людям Эвелин я приказал оцепить город и помогать Индре охранять его покой с особой тщательностью. Дорога в бункер не должна была быть очень долгой, но оставлять город без присмотра я не собирался даже на мгновение. Нападения пока не ожидалось, но внутренний враг мог оказаться намного опаснее внешнего.       Поскольку солидная часть пути должна была проходить по равнине, Рэйвен предложила электромобили вместо лошадей, гончих или пешей прогулки. По её расчётам запаса хода аккумуляторов точно должно было хватить на дорогу до непроходимой для автомобиля горной тропки и обратно до города. Небесные все были за — долгие походы по пустошам всё ещё были им не по вкусу. Да и сам я тоже был не против сэкономить пару дней пути. Так что ранним утром из города выдвинулась целая колонна бесшумных порождений технократического будущего. По укатанным телегами дорогам мы неслись со скоростью урагана, по ухабистым полям — чуть медленнее, но всё же техника не подводила. Горец только поражённо моргал, потеряв дар речи от того, что у дикарей вроде нас появилось нечто подобное. Потом быстро пришёл в себя, но всё равно подчас удивлялся резким поворотам и виражам. На все попытки Кларк и других Небесных завести разговор он особо не реагировал, даже когда идти пришлось пешком и свистящий в ушах ветер не мешал говорить. Зато крысёныш вёл нас по хорошей тропе, безопасной, короткой и не заваленной глубоким снегом. Мне было не привыкать к леденящему холоду зимних ветров, но Небесные ёжились даже в куче слоёв тёплой одежды. Чудесных термостойких костюмов осталось всего три. Всем, кроме Кларк, Джона и Монти, которому отдали комбинезон погибшего Уэллса, приходилось закутываться всё плотнее.       На пятый день пути мы уткнулись в глухую скальную стену, в которой чётко просматривались металлические створки двери. Сквозь узкие, прорубленные в камне прорези наружу высунулись дежурные. Аарон попросил нас подождать в отдалении и пошёл объяснять ситуацию своим. Ведь мы пришли с миром, и стрелять было совершенно не обязательно. Я рассчитывал, что поприветствовать нас пришлют хотя бы жалкое подобие делегации. Но нам просто открыли массивные двери и позволили войти в небольшую комнатку в скале. Здесь можно было погреться и отдохнуть, из удобств были только настилы на каменных выступах и краны, в которые подавалась тёплая вода. Под потолком висело несколько камер видеонаблюдения, а дальнейший спуск вниз прятался за ещё одними огромными и крепкими дверьми.       — Только Небесные могут войти, — с ухмылкой пояснил Аарон.       — Ты давал мне слово, — напомнил я.       — Амнезией я пока не страдаю, — сухо бросил он и взглянул на Небесных: — Ну, вы готовы?       — Готовы, — отозвались из толпы.       — Тогда нам пора. — Горец дал знак своим, махнув в камеру, и вторые толстенные двери разошлись в стороны по сигналу откуда-то изнутри.       — Будь осторожна, — сказал я тихо, невесомо касаясь ладони Кларк. — Я буду ждать тебя.       Все последние дни она была сама не своя, отстранённая и задумчивая, а сейчас так и вовсе напоминала натянутую струну. Тайна Джона оказалась тяжёлой, а ещё тяжелее оказалось молчать о ней. Особенно когда Мёрфи вёл себя как ни в чём ни бывало. У него всё было просто отлично, шло строго по плану, пока мы с Кларк почти не разговаривали. Пока она до сих пор не могла простить мне моё молчание. Я шёл сюда с затаённой надеждой, что всё это перестанет иметь значение после долгожданного разговора со станцией. Только это не позволяло мне схватить Кларк и увести её отсюда прочь, в безопасность.       Небесная в молчании смотрела, как Рэйвен, Харпер, Монти и все остальные потихоньку шагали к двери. Наконец, тихо выдохнула в ответ:       — Я скоро вернусь.       А потом исчезла внутри, превратив следующие несколько часов в самые долгие в моей жизни. Сопровождающие нас разведчики скучали, развалившись по периметру комнаты, некоторые с моего разрешения отправились на охоту за грядущим ужином. Я же будто примёрз к камню — ждал, когда же эта проклятая дверь снова откроется.       — Надо было нам самим туда ворваться, — зло бросил Райдер, бестолково пиная мелкие камешки на полу. — А так сиди тут, жди и тухни.       — Так бы тух твой труп, хочешь?       — Ублюдки даже не попытались наладить с нами контакт.       — Потому что мы больше ста лет подряд убивали каждого из них, кого смогли поймать. Ты ждал приглашения на чай? То, что мы ещё дышим, уже можно назвать удачей.       — Ещё не вечер, — мрачно ответил он.       Когда спустя сотни минут мучительного ожидания двери с грохотом начали отворяться, я невольно замер. Первыми появились горцы. Некоторые несли объёмные контейнеры, некоторые шли позади них с оружием. Следующим в проёме показался Аарон, а за ним — Джон, Монти, Рэйвен и, наконец, Кларк. Больше никто не вышел.       — Обещанные вам лекарства в обмен на ваши припасы, — кивнул в сторону контейнеров горец. — Антибиотики и прочие приятные вещи, которые никак не получить без хорошей лаборатории.       — Спасибо. Приятно иметь с вами дело.       — Взаимно, — ядовито усмехнулся Аарон и привалился к каменной стене. Небесные застыли рядом с ним, будто статуи.       — Беллами… Мы можем поговорить? Наедине. Пожалуйста, — Кларк шагнула ко мне, и что-то в её взгляде мне не понравилось. Настолько, что руки непроизвольно сжались в кулаки.       — Разумеется. Пойдём.       На улице выл ветер, холод колол щёки. Я положил руки ей на плечи, всматриваясь в глаза. Что она хотела сказать? Клянусь, если крысёныш не сдержал своё слово, я сделаю всё, чтобы чёртова Гора отправилась вслед за «Вторым Рассветом». Рано или поздно. Скорее всего, рано. Но даже если поздно, то тоже будет ничего.       — Кларк. Что случилось? Не молчи.       — Ничего не случилось. Всё прошло хорошо.       — Они что-то вам сделали?       — Нет. Ничего, — помотала головой она. Мне только казалось, или её губы в самом деле дрожали?       — Тогда что? Почему вы так долго? Где ваши остальные? Что там случилось?       — Они позволили нам поговорить с «Ковчегом». Рэйвен и Джаспер долго калибровали и настраивали антенну, не могли поймать диапазон частот. Но они смогли. Они же лучшие.       — Вы передали сообщение на станцию? — уточнил я, не понимая её бесстрастного тона.       Кларк же мечтала об этом все те месяцы, что провела здесь. Что пошло не так?       — Да. Передали. И станция передала нам ответ. Они сказали нам остаться в бункере. Приказ Канцлера.       — Что? Зачем?       Она зажмурилась, отвернулась, а потом снова подняла голову и молчала. Будто сил не осталось даже на одно слово. Я понял, что ответ мне не понравится, но всё равно его ждал.       — Они починили второй корабль, — наконец, сказала она так тихо, что её слова почти утонули в свисте ледяного ветра. — Советники хотят спасти нас. Забрать обратно на «Ковчег». Мы должны улететь обратно. И, как ты понимаешь, это совсем не предложение. Это — тоже приказ.