Последнее желание

      Когда несколько людей подряд начинают говорить об одном и том же, есть те, которые невольно начинают это делать. А есть те, кто делают совершенно противоположное от того, что говорят. К таким несомненно относится и Когами Шинья. Даже не так, в Бюро Общественной Безопасности он их скорее возглавлял.       Говорили, что парень не сможет стать детективом. Вот посмотрите несколько лет успешной карьеры плюс три года Исполнителем. Говорили, что Когами будет ненавидеть Гинозу. Три ха-ха! Стали лучшими друзьями, готовыми отдать жизнь друг за друга. Говорили, что он вечно будет ручным псом, находящимся возле своего инспектора. Вон его место и его комната пустует, да уже скорее всего заняты другим человеком, а может даже сменила себе череду людей. Когами говорили, что нельзя убивать Макишиму, нельзя! Угадай, чей труп лежит рядом с засеянным полем.       Можно много еще чего сказать того, что Шинья сделал наоборот. Но обязательно нужно добавить, что ему доставляло это немалое удовольствие. Парень даже гордился этим.       И когда Шион в шутку сказала, что в нового инспектора Аканэ можно запросто влюбиться, Когами вновь не подвел: он влюбил и влюбился в нее настолько сложно, что все остальное кажется легкой, ничего ни значащей ерундой.       Он, самый дикий и безжалостный пёс, который только был в Бюро, становится ласковым, игривым щеночком, готовым на все что угодно, лишь бы хозяйка обратила на него внимание. Его хозяйкой стала Аканэ Цунэмори, наверняка сама не подозревающая об этом. Это хрупкая, миниатюрная девушка с такими большими карими глазами, в которых горит непоколебимая решимость и вера в справедливость. Ее хочется обнять, защитить от жестокой правды этого мира, уберечь от горя разочарования, спрятать и никогда не отпускать от себя. Хочется вечно вдыхать этот цветочный аромат, который казалось бы уже стал неотъемлемой частью девушки, и любоваться этими глазами. А потом поднять маленький подбородок и, наконец, поцеловать нежные губы со всей страстью и любовью, которые Когами так упорно скрывал. Наверняка Аканэ сначала напугает такой напор, и она отшатнется. Но потом девушка сама обнимет, закроет глаза, позволит вновь поцеловать. И обязательно скажет:       — Бюро Общественной Безопасности! Никому не двигаться! — яркий свет, проникнувший в темную комнату так неожиданно, что ослепил Когами, сидевшего на стуле с сигаретой во рту.       Но даже на время лишившись зрения, Шинья все равно узнал этот мелодичный голос, обладательница которого уже поставила на колени парня и скрутила ему руки за спину, пристегнув наручниками. Если бы Когами захотел, то ни за что не допустил бы такого, но он не хотел. Бывший каратель был не на шутку удивлен, что Аканэ смогла найти его, но еще и безумно рад этому. Он тихо млел от этого цветочного запаха и нечаянных прикосновений холодных маленьких рук.       Она изменилась, заметил Когами, когда к нему вернулось зрение. Из бездонных глаз исчезла наивность и слепая вера, между бровей появилась небольшая складочка, а под глазами — синяки, волосы, за которыми больше так тщательно не ухаживали, отросли, руки, державшие доминатор, больше не дрожали, а еще запах… К нему прикрепилась какая-то до боли знакомая, но неуловимая нотка. Сейчас… Когами сильнее втянул воздух носом. Сигарет, да еще тех самых, его любимых из прошлой жизни.       — Последнее желание есть? — Аканэ усмехнулась, когда оружие в ее руках перешло в режим «Уничтожитель».       И Шинья прочитал в ее глазах, что что бы он ни загадал, девушка это выполнит. Скажет «Уйди», Аканэ выйдет на улицу, чтобы совершить смертный приговор уже там. Скажет «Отпусти», она снимет наручники и самолично откроет дверь, чтобы потом выстрелить в спину. Но не этого хотел Когами, он желал всего лишь…       — Поцелуй меня, инспектор Цунэмори. — сказал прежде, чем сформировалась мысль.       — Что?! — да, явно не об этом просят перед смертью.       — Мое желание, — смотрит прямо в эти бездонные карие глаза — поцелуй.       — Ты уверен?       Она дает ему шанс передумать. Как жаль, что он не воспользуется им. И Аканэ прекрасно понимает это, ведь, сказав раз, Когами пойдет до конца. Поэтому девушка, не дожидаясь его ответа, отставляет доминатор в сторону и подходит к пленнику.       Сейчас Когами ниже инспектора, но это его ничуть не напрягает. Единственное, что сейчас заставляет бешено стучать сердце, это близость Аканэ и то, что она собирается предпринять. Девушка медленно наклоняется к его лицу, пристально смотря в потемневшие сейчас глаза, показывая, что еще можно передумать, и Шинья не выдерживает — резко подается вперед. Их зубы негромко стукаются друг о друга, и Аканэ хочет отстраниться, но Когами не дает девушки сделать это. Руки, минуту назад еще закованные в наручники, сейчас уже крепко обнимают лицо инспектора. Она даже не вздрогнула, когда почувствовала прикосновение больших теплых ладоней, знала, что этого пса, давно превратившегося в волка, невозможно удержать цепями. Поцелуй не был нежным. Аканэ пыталась передать через него ту боль, которую прошла, и весь груз ответственности, лежавший у нее на плечах после его ухода. А Когами просто показывал, как плохо было без нее, этого солнечного лучика в его пасмурной жизни. Они делились своей болью, получая другую взамен, и были действительно счастливы.       И вот когда воздуха перестало хватать, вся боль поделилась пополам, и спина Цунэмори затекла от неудобного положения, нужно было вершить смертельный приговор, который был противен обоим. Когами поднялся и внимательно посмотрел в глаза инспектора, которые сейчас светились, на ее припухлые губы, и руку, сжимавшую доминатор, которая мелко тряслась. Да, у Шиньи получилось — он вернул ту,прежнюю Цунэмори Аканэ, вырвал из этой брони, в которую ее загнали. Теперь Когами может спокойно уйти, зная, что у нее все будет хорошо, что девушка будет и дальше идти по пути справедливости, который выбрала. А если вновь что-нибудь случиться, инспектор найдет его, и бывший каратель вновь даст сил жить, идти дальше и ей, и самому себе.       — Шинья, — Аканэ нежно провела ладошкой по его щеке, пристав на носочки при этом.       — Шинья Когами, голубчик! Вставать пора, а то опоздаешь! — чья та теплая рука теребила парня за щеку.       Он с неохотой открыл глаза, вспоминая этот сон. Так хотелось продолжения. Чтобы она сказала? Что любит его? Или что будет ждать? Этот сон преследует его так долго, но долгожданного продолжения он так и не увидел…       — Вставай, милок! — старушка, у которой Когами остановился на ночь, тепло улыбалась — А то и вправду опоздаешь.       Нет, не имеет право. Он идет вперед, к своей новой, лучшей жизни. И когда, наконец, добьется ее, Шинья верит, что и Аканэ придет за ним. Вот тогда-то и будет продолжение.