Судьба струится по венам

Тсунаёши продолжал безмолвно смотреть на руку Хибари и думать, что ответить. Ему до чёртиков не хотелось говорить своё имя, потому что метка на руке юноши может также заколоть и её обладатель всё поймет. А это знание было вовсе ни к чему, потому что совсем скоро узы всё равно исчезнут. Ведь Кёя только разочаруется в паре, которая сейчас предстала перед ним бетой. А Вонголе от этого отказа станет только больнее, хотя и до этого было ясно, что, такой слабый и бесполезный, он никому нужен не был. Неуверенно протянув руку в ответ, Тсуна всё же решился ответить и подумал, что лучше сказать подставное имя или фамилию. Ведь если исковеркать даже что-то одно, это уже может быть совсем другой человек. Сердце наматывало килогерцы, и, казалось, его стук слышал весь замок. А привычная темнота посмеивалась сзади и повторяла его имя, желая увидеть ещё больше мучений, которые он мог испытать. Вонгола уже чувствовал, как его язык заплетался, но всё ещё не придумал подставного имени. Можно было взять фамилию любого старика из их деревни, но все варианты будто затянуло в чёрную дыру, а в голове царила лишь пустота. Сжав руку юноши, Тсунаёши мимолётом взглянул в знакомые глаза и окончательно потерял все пути к спасению. — Вонгола Тсунаёши, — тихо вымолвил он и тут же прикрыл рот рукой, как только заметил открытое запястье с чёрной меткой напротив. У Тсуны совершенно не было желания наблюдать за тем, как она окрашивается, потому он тихо что-то пробормотал на прощание и ретировался из библиотеки. Хибари был немного ошарашен странным поведением мальчишки, хотя ни единый мускул не дрогнул на его лице. Конечно, после общения со своими родственниками он понимал, что у каждого могут быть свои причуды, но здесь он даже не видел логики в этой ситуации. Юноша будто что-то уловил в нём и испугался этого, решив спастись бегством. В этот момент Кёя ощутил лёгкое покалывание на левом запястье и заметил, как неведомый рисунок на нём окрашивается в яркие цвета. До этого странная метка так себя не вела, и парень совсем не знал, что это может означать. — Ты в смятении, — возле альфы появился бета с такими же тёмными волосами, который скорее утверждал состояние собеседника, чем задавался вопросом об этом. — Прекрати это, Такеши. — Пронизывающий взгляд стальных глаз согнал улыбку с его лица. — Именно поэтому эта женщина не вытерпела твоего присутствия. — Не говори так грубо, — вновь рассмеялся юноша. — Родители просто решили, что мне нужно быть более сосредоточенным на учёбе и отправили в соседний город в школу-пансион. Отец сам когда-то учился там. — Не делай вид, что ничего не замечаешь, — Хибари чувствовал невероятную злость и не понимал, почему Такеши её не испытывает, когда семья так просто избавилась от него. — Именно эта женщина настояла на этом решении и все годы противилась тому, чтобы навестить родного сына, — он прикусил губу, понимая, что эта злость сейчас вовсе ни к чему, но семя уже было посажено. — Разве тебе не было обидно, что тебя никто так и не проведал за те шесть лет? — Ты чувствуешь злость? — удивился парень. — Такое чувство, что ты злишься за меня. Это даже удивительно. Всегда думал, что ты ненавидишь меня. И это правда. Альфе вовсе не хотелось иметь дело с Такеши, у которого с самого детства было всё: от любящей семьи до тёплых объятий, в которых всегда можно найти спасение. Для пасынка это были недопустимые привилегии, и мечтать о подобном было непозволительно. А этот мальчишка только и делал, что постоянно лыбился и искал поводы для налаживания отношений. Только эта доброта вовсе не спасала, а ещё больше показывала различия между их положениями. Свет, который исходил от мальчишки, для него казался тьмой бездны, которая медленно пожирала его изнутри и непрестанно хихикала. Однако всё начало резко меняться с момента, когда у «любимого сыночка» проявилась непонятная сущность беты. Мисаки долго ходила мрачная по дому, осознавая мысль, что никогда не увидит своих внуков и их род может резко оборваться. Потому что бета не мог иметь потомства: забеременеть или зачать ребёнка было невозможным. Похоже, женщину бодрила только та мысль, что Такеши тем не менее может стать хорошим магом в будущем, потому как через некоторое время потерянная любовь вернулась к мальчишке. В тот момент Кёя ненавидел его ещё больше, так что про дружбу, которую и дальше предлагал «брат», и речи не было. А время шло, и у беты проявилась магия, которая начала сопровождаться странными выпадами. В разные моменты парень будто знал, что чувствует человек рядом, и тут же лез с расспросами об этом. Иногда казалось, что он читает мысли, но тот уверял, что это вовсе не так и информация начинается и заканчивается только чувствами, которые мы переживаем в данный момент. Это никого не успокаивало, и особенно мать, которая больше всего попадала под влияние этой странной обретённой способности. А Такеши совсем не держал язык за зубами и будто не видел, что происходит вокруг, а когда очнулся, то его уже отправляли в соседний город. — Адронитис. — Что? — не услышал Хибари, погрузившись в воспоминания. — Прости, но я не могу это контролировать, так что то, что случилось, было неизменным, — от этих слов Кёя еле заметно вздрогнул и даже ужаснулся дружелюбию парня: несмотря на произошедшее, его сердце всё ещё сильно любило родителей. — Травоядное. — Обычно ты говоришь это на других эмоциях, — улыбнулся бета и ненароком заметил интересный рисунок на запястье собеседника. — Ой, это анемон? — Разбираешься в этом? — удивился юноша и также взглянул на запястье. — Немного, — кивнул Такеши. — Такие цветы росли какое-то время возле пансиона. Правда, их почти сразу высадили, поскольку садовнику не понравилось значение, которым они обладали, — рассмеялся он в конце. — И какое же у них значение? — альфе казалось, что, узнай он это, разгадает нелепую загадку. — Прости, но я как-то этим не интересовался, — виновато ответил парень. — Уверен, лекарь должен такое знать. Он же часто работает с травами, которые нужны для выздоровления и повышения иммунитета. — Ты разве ещё не знаком с лекарем академии? — Хм? Он плохой специалист? — Не в том дело, — размыто сказал Хибари и задумался, как лучше объяснить ситуацию. — Тогда всё в порядке, — продолжил тем временем бета. — Ладно, мне пора. Реборн-сан задал выучить кучу всего до общего теста для новичков. Встретимся позже, — улыбнулся он напоследок и вышел из библиотеки. — Не всё в порядке… — прошептал Кёя в пустоту и вновь взглянул на странную метку. Анемон был обычным цветком, который мог вырасти и цвести без помощи магии. Будь он хоть в каком-то плане связан с чародейством, его значение и историю можно было бы найти в библиотеке академии, но при таком раскладе придётся полагаться на чужую помощь. Он мысленно фыркнул от этого, потому как рассчитывать на других всегда было невыносимо сложно. И пусть за время обучения ему пытались привить эту привычку, но выходило едва ли: юноша продолжал на заданиях нарываться на одиночные бои с множеством соперников, что уже пару раз сыграло с ним плохую шутку. И всё же он не планировал начать кому-то доверять настолько, чтобы тот мог прикрыть его спину и помочь в непростой боевой ситуации. Хибари скорее погиб бы в бою, чем положился бы на товарища. Задумчиво потирая метку большим пальцем, альфа также задумался и над внезапным появлением братца. Конечно, директор его заранее уведомил, что кто-то с фамилией Хибари поступает в этом году в академию, но Кёя всё равно не был готов к встрече. «Смятение». Он и сам ощущал его весь этот разговор, потому что не понимал, как теперь должен относиться к этому парню. Тогда он его раздражал и бесил только одним существованием, хотя эти чувства и сейчас его преследуют. Однако былого отвращения уже не было. «Так ему и надо», — думал первое время альфа, когда улыбчивый мальчишка покинул дом чуть ли не со слезами на глазах. А потом сам же и корил себя за такие мысли, где он желал другому лишь всепоглощающего зла, которое всё-таки отняло у беты всё. Он чувствовал себя убийцей, но ни капельки не жалел Такеши, как и сейчас. Просто всё стало незначительным. Эта вражда, где он был вечным злодеем, не имела смысла с самого начала, и теперь он это понимал. К тому же, здесь — в академии — факторы, определяющие тебя как лидера, были совсем другими. И даже если этот год братец и будет приставать со своими нелепыми разговорами, то потом они могут и не увидеться вовсе, забывшись в пылу сражений. Уж Кёя точно. Поразмыслив ещё немного на тему того, стоит ли вообще к кому-то обращаться за помощью, альфа решил дождаться выходных, когда может выйти в город и сам выведать интересующую информацию. Хорошо, что первокурсникам не дают права выхода за пределы академии, чтобы неуёмные подростки смогли сосредоточиться на учёбе. В ином случае, он уверен, Такеши увязался бы за ним. Ведь тот вряд ли оставит свои попытки наладить отношения и зародить ту самую дружбу, о которой вечно твердит. А это только помешает делу и совершенно не принесёт никакой пользы и в будущем. Лучше продолжать держаться на расстоянии. Упорядочив свои мысли, Хибари вернулся к столу, где готовился к тесту, который устроят и третьекурсникам. Он не сомневался, что директор устроит это, несмотря на то, что не было даже оговорки о подобном. В прошлом году было так же: все счастливо разъехались по домам, забыв об учёбе, а осенью их ждала проверка знаний, к которой никто не готовился. Хитрый Реборн любил ставить студентов в неловкое и удручающее положение. Единственный плюс был в том, что мужчина сразу начал доверять Кёе серьёзные миссии, когда одногруппники ещё только практиковались вызывать пламя и использовать его в бою. Заметив недалеко от своего стола немаленькую стопку книг, юноша вспомнил, что тот парнишка с большими глазами тоже, вроде, хотел позаниматься, но в итоге так и ушёл. Странное и неподвластное любопытство охватило Кёю, и он всё же подошёл к стопке и бегло прочитал названия книг, которые оказались из одной категории «Мифических тварей и изгоев». Это только ещё больше заинтересовало юношу: Вонгола не носил формы, а значит, только поступал и вряд ли знал даже простую теорию волшебства, но почему-то выбрал именно эту общую тему, которую и изучают-то только во втором семестре. Так Хибари понял, что его отвлекают всё больше факторов, которые приходят именно в библиотеку, где должна быть наилучшая атмосфера для обучения. Поэтому с тяжким выдохом он взял несколько книг с собой и вышел за двери, направляясь в свою комнату. Благо, что его маленькая комната была рассчитана только на него одного, хотя это право ему пришлось выбивать, аргументируя доводы с помощью тонфа. По пути он заметил Курокаву, что шла ему навстречу в некотором смятении, нетерпеливо поджимая губы, будто хотела что-то сказать. Эта картина неуверенности только ещё больше разозлила альфу, и он прошёл рядом с ней с выдохом: «Жалкое травоядное». Хана оказалась в одном классе с Хибари после распределения студентов, а после и в одной команде, что помогала в горячих точках. Все преподаватели нахваливали девушку и её способность быстро обучаться новым боевым техникам, но юноша не видел поводов для похвалы. Тот огонь, который он увидел всего на пару секунд перед приездом в академию, больше не появлялся, как и образ Ханы, которая готова бороться до последнего, наплевав на собственные раны. Осталась лишь та часть, что послушно выполняет все приказы. И это выводило больше всего: пресмыкающихся травоядных Кёя ненавидел всем сердцем. Жалкая Хана была ему не интересна.

***

Реборн лениво пересматривал документы поступающих и всё чаще желал прокрутить стрелки часов в ожидании ужина. Устало потирая виски, он только спустя некоторое время заметил звучание пианино. Эта мелодия исходила от сувенирной ракушки, которая лежала, подобно трофею, на столе. Мужчина тепло улыбнулся, так как воспоминания об этой вещице ещё были живы. Помнится, тогда он помог русалочьему гроту избавиться от надоедливого духа тьмы, после чего они вознаградили его своим даром. Когда он погладил предмет сверху, мелодия постепенно стихла, после чего директор уже мог слышать голос давнего друга. — Привет, Реборн. На это мужчина ухмыльнулся и сразу перешёл к делу: — Кого ты мне подсунул, Тимотео? — О, ты о Тсунаёши-куне? — более радостно продолжил бета. — Он уже добрался до академии? Как хорошо. — Этот мальчишка, конечно, умеет управлять пламенем, но уж слишком проблемный. Решил на старости лет мне все нервы извести? — Хо-хо, — усмехнулся он. — Я пока не могу сказать тебе, дорогой друг, но это очень важная фигура. Я наблюдал за ним издалека уже больше десяти лет, каждый раз убеждаясь в своих догадках. Возможно, сейчас ты и не поверишь в мою теорию, так что пусть пройдёт некоторое время: ты сам придёшь поговорить об этом. — Ты же знаешь, — продолжил в своей манере директор, — время не на твоей стороне. — Не загоняй меня в могилу раньше времени… — Ну как же я могу, Ваше Величество, — усмехнулся Реборн. — … пока не узнаю истинную причину смерти Вонголы, не имею права погибнуть. — Опять ты об этом, — тяжко выдохнул он. — Перестань винить себя. Подобное всё равно когда-нибудь должно было случиться. Это неизбежно, пока в мире сосуществуют такие разные расы. Директор услышал тяжелые шаги за дверью и поспешил закончить разговор: у них ещё будет время это обсудить. Хотя мужчину уже порядком достало то, что Тимотео брал всю вину на себя и продолжал заниматься самобичеваниям. Старый дурак. Старый дурак, которому уже давно пора отпустить прошлое и обратить внимание на настоящее и будущее, которое предстаёт очень туманно, учитывая, что северные границы так и не были отвоёваны. Сделав глубокий выдох, он приказал: «Войдите», — и в кабинете появился молодой мужчина, которому сложно было дать и двадцать пять лет, однако его злобный взгляд и шрам на лице, наоборот, старили обладателя. — Занзас, — начал Реборн, — в новом семестре за первокурсников отвечаешь ты, Фонг и Лампо. Тебе ещё не доводилось работать с первым курсом, поэтому прошу быть аккуратнее. Они многого не знают, в том числе и правила самой академии. Объясни всё доступно и понятно своей группе, — он указал на листок, который лежал на краю стола. — Это предположительный список учащихся, куратором которых ты будешь являться. На этом всё. Можешь быть свободен. Мужчина молчаливо исчез за дверью, отчего директор вновь подумал, что не только ученики могут доставлять проблемы. Частенько его доставали и коллеги с самыми разными глупостями, начиная от личных отношений и заканчивая кабинетом, подорванным другим преподавателем. А в этом году Реборн был уверен, что забот будет пуще обычного. Для этого нужно только вспомнить, что уже двое учеников не прошли письменный тест, который является обязательным для всех. Хибари Такеши и Вонгола Тсунаёши показали непомерно низкие результаты, и он только надеялся, что с годами число неучей не будет увеличиваться. А пока нужно преподать урок мальчишкам и наконец отдохнуть от этих бумажек.