Шлюхина дочь

— Вы прекрасны, сильны духом и умны, госпожа Когьёку. Лучшей женщины невозможно сыскать в целом свете. Будьте моей женой! — пылко воскликнул Маркус Аврелий. Он стоял перед изумленной Когьёку на коленях и буравил ее жадным взглядом. «Вот и нанесли дипломатический визит в Рем», — подумала она. Маркус Аврелий был приставлен к синдрийским гостям, как гид — он показывал им достопримечательности столицы, развлекал. Когьёку казалось, что они просто невинно по-дружески болтают, она никак не ожидала получить от него предложение руки и сердца. — Признание в любви от такого благородного мужа, честь для меня, — осторожно подбирая слова, медленно заговорила она. — Но, боюсь, мне придется отказать. Я нужна Синдрии… — Вы любите Синдбада, — это был не вопрос, а утверждение. «Это так заметно?» Маркус насупился. — Он не достоин ваших чистых чувств! Он развратник и пьяница! Он совсем вас не ценит. Когьёку изобразила самую сладкую из арсенала улыбок, выученных еще во времена жизни в борделе. — Мне послышалось, что вы оскорбили моего короля. Но, конечно же, это всего лишь ветер шумел в ветвях деревьев за окном. Звуки иногда нас обманывают, не так ли? Она добавила в голос стальных ноток, и Маркус нервно сглотнул. — Я такого не говорил, — промямлил он. — О, Ко, вот ты где! — по коридору к парочке шагал лучезарно улыбающийся Синдбад. — И господин Маркус с тобой. — Я уже собирался уходить, — пробурчал тот, поспешно вставая с колен. Синдбад очень натурально изобразил растерянность. — Похоже, я вам помешал. Мне так жаль. — Ничего страшного. — Маркус выдавил улыбку и поспешил прочь. — Мне действительно жаль, — заметил Синдбад, но в голосе его раскаяния не слышалось. — Я сорвал пылкое объяснение в любви? — Ты спас его шкуру, — едко ухмыльнулась Когьёку. — Он назвал тебя похотливым козлом, и я как раз прикидывала, как бы половчее всадить в него шпильку. — Надо же, — протянул Синдбад, — а я уже начал волноваться, что спугнул твоего поклонника. — Ревнуешь? — игриво спросила Когьёку. — Конечно! Я не переживу, если тебя украдут, — ответил он не менее игриво и пошел дальше по коридору, Когьёку поспешила следом. Это была одна из их старых шуток: «Ревнуешь? О да». На самом деле Синдбад не ревновал, но Когьёку хотелось бы верить, что он хоть чуть-чуть злится, когда с ней заигрывают мужчины. Она служила ему пять лет, за это время он не тронул ее и пальцем. Она знала о всех его женщинах, он никогда не считал нужным поддерживать образ добродетельного монарха: принцессы, куртизанки, танцовщицы — множество женщин прошло через объятия сильных рук, о которых грезила по ночам Когьёку. Сначала она злилась, мечтала перебить их всех, но затем привыкла. Когьёку поняла кое-что важное. Женщины приходят и уходят, а она остается. Потому что она не только женщина. Она девятый генерал Синдрии. Она станется с Синдбадом навсегда. — Не поведаешь мне, о чем ты мечтаешь, — прокрался в мысли Когьёку вкрадчивый баритон. Когьёку вздрогнула: Синдбад обернулся к ней через плечо, хитро улыбаясь. Она поняла, что стояла как идиотка с отрешенным лицом. — Ты просто очаровательна, когда вот так задумываешься, — заметил Синдбад, и к щекам Когьёку прилила краска. Ей было уже за двадцать, а он все еще заставлял ее краснеть, как невинную девчонку! — Идем! — позвал ее Синдбад и шагнул в залитый светом дверной проем. Счастливо улыбающаяся Когьёку устремилась за ним. Следом за его сиянием. Всегда.