Genesis — Grimes
Утро субботы началось с опустошения полок гардероба и завершения последних штрихов переезда. Не то чтобы у нас было много вещей, единственной задачей было упаковать одежду в два чемодана — мой и мамин, но моя мама была самая несобранная женщина в этом мире. К обеду мы должны были быть в аэропорту, но, учитывая нынешнюю катастрофическую ситуацию в доме, не совсем уверена, что мы даже к вечеру туда доберемся. Мой телефон без конца трещал, на экране высвечивалось имя Алисы и сообщения с просьбой оставить ей гитару, так как в самолёт такое не потащишь, да и вообще, в ЛА девушки с гитарой как Шон Мендес на ударных, короче, несовместимое. Алиса была единственным человеком, с которым я почти поддерживала отношения в школе, что-то вроде подруги, но не совсем. И да, я обещала раннее оставить ей свою гитару, потому что сама на ней бренчала не ахти, да и интерес пропал. Я выхватила беспокойный телефон и быстро напечатала подруге сообщение с просьбой подойти к дому, чтобы я могла передать ей заветную вещь. Спотыкаясь о коробки с кучей хлама в гостиной, я таки смогла дойти до места назначения — своей спальни, где, в отличие от всех остальных комнат, царил порядок. Только вот неизвестная коробка с большой надписью «ДЕРЬМО» одиноко расположилась в центре комнаты. — Ма-а-а-м, что это? — кричу я мамочке. Рыжая макушка женщины средних лет появляется в дверях комнаты. — - Это коробка твоего отца, собери весь его хлам и сожги. Смотреть на это не могу. — Что, прямо-таки взять и сжечь? — с иронией спрашиваю я, когда мама уже покинула комнату. Эх, папа, ну что ты за человек? Как можно было обидеть такую милую женщину? Я вздыхаю. Моя мама, Жизель Лоран, родом из Юга Франции, где высокие горы, каменные дома и традиционные красные крыши. Едва ли ей исполняется семнадцать, она сбегает из дома покорять Париж, купаться в лучах славы в Театре де-ля-Виль, участвовать в лучших танцевальных постановках, строить глазки европейским чиновникам, бегать в местную пекарню с утра за ароматными круассанами и кофе. Париж вскружил голову молодой авантюристке, но всем её планам не суждено было сбыться. Отбор в театр мечты красотка Жизель не прошла, что стало самым большим ударом в её жизни, ведь в родном городе все восхищались её мастерством. Мама была самой лучшей: играла в местных мюзиклах, даже побывала в Англии на гастролях. Она и подумать не могла о том, что её могут не взять. Накопленные средства быстро заканчивались. Париж был дорогим городом, а домой возвращаться было стыдно, тем более ни с чем и ничего не добившись, а ведь сколько обещаний об успехе было сказано. Жизель от безысходности устраивается в дешёвый кабак на подтанцовку к певице с такой же судьбой, только вторая метилась в оперный театр. После очередного выступления маму подловили у чёрного выхода плохие дяденьки для грязных делишек, и тут появляется американец Стив - мой отец, статный красавчик, да ещё и военный - и спасает маму. Они по уши влюбляются друг в друга, и легкомысленная Жизель на следующий же день улетает со Стивом в неизведанную ею раннее Америку. Но и здесь наивную девушку ждёт разочарование. Родной город моего отца оказывается фермерской деревней, а холеный Стив является безработным бывшим военным из-за своей профнепригодности. Свободолюбивой Жизель сложно ужиться в крошечном городе после динамичного Парижа, а незнание языка здорово сокращает круг общения к минимуму. Когда мама беременеет, отец говорит, что нашёл отличную работу в Австралии. Улетая, обещает пригласить её к себе через месяц в Сидней. Жизель плачет от счастья, ведь она наконец выберется из этого тоскливого места и будет сиять в большом городе, может, её даже примут в местный театр. Карточный домик рушится, когда мой отец пропадает навсегда. Моё детство было сложным, мама плохо говорила на английском, поэтому нигде не могла найти работу. В местном городе слушали ненавистную мамой кантри-музыку, никому не нужна французская танцовщица и певичка, какой бы красавицей она не была. Слава богу, мама тогда не ушла в стриптиз или, ещё хуже, в проституцию. Жизель выбивала работу в разных фермах и пшеничных полях, смотрела за скотом, убиралась в домах зажиточных людей. Я с двух лет ходила в садик, сначала в дневной, а когда он закрывался, мама провожала меня в ночной. Круглые сутки я находилась там, а мама работала, в это же время учила английский. После того, как один из хозяев дома, где она убиралась, домогался к ней, мама окончательно решила больше не работать в сфере хозяйства в домах чёрствых американцев. Жизель, наконец, нашла нормальную работу официантки в небольшой, но популярной для туристов закусочной с хорошей зарплатой и максимальными чаевыми. Это перевернуло её жизнь, ведь там мама встретила, как она говорит, принца на белом коне, Майкла Бибера. Они влюбились друг в друга как школьники. Майкл оказался в Канзасе по работе и остался здесь ещё на два месяца, продлив командировку. Бесконечное внимание, полеты на вертолёте, цветы без причины и повода. Мама начала цвести. Я была рада за неё, но прекрасно понимала, что этот мужчина не лучше моего отца, он оставит маму после окончания командировки. Майкл всего лишь развлекается с красивой женщиной, разбавляя своё одиночество. Но я, похоже, заблуждалась, потому что спустя два месяца, в мае, Майкл сделал маме предложение и позвал к себе в город Ангелов. И, конечно же, она сказала «да». Но я не была готова переезжать в мае - необходимо было сдать экзамены и попрощаться с родным городом. Мама согласилась, и мы остались в Канзасе до конца августа, но теперь пришла пора уезжать. — Да ты прям как героиня американских фильмов о Золушке, — говорит Алиса с улыбкой, когда я иду ей навстречу с гитарой в руке. — Держи, — я протягиваю ей инструмент, — относись бережно к моей малышке. — Она у меня будет спать в отдельной кроватке, — отшучивается Лиса. — Ну, как настроение, девушка Лос-Анджелеса? — она игриво приподнимает бровь. — Паршиво как-то. — Да ну, брось, там же круглый год лето и Старбакс на каждом углу. — Буду скучать по тебе, Лиса, — шепчу я, и девушка раскрывает руки, привлекая к себе. Мы крепко обнимаемся. Лиса шепчет мне в плечо, чтобы я каждый вечер отправляла ей отчёт о том, как провела свой день. Обязательно сообщить ей, если встречу Шона Мендеса, и спросить у него, нравятся ли ему брюнетки. Я смеюсь и киваю. Когда вижу прозрачную жидкость в глазах Лисы, не подаю виду, чтобы не расплакаться самой. — Ладно, Лис, мне ещё мусор надо выбросить, — говорю я, кивая на коробку на крыльце с вещами отца. Мы прощаемся, я выношу мусор и захожу в дом. Майкл заезжает за нами вовремя. И каким-то чудесным образом мы успеваем с мамой собраться к этому времени. Я видела Майкла раньше, во время их бракосочетания с мамой, мужчина действительно привлекательный, серьёзный, с прекрасной шевелюрой, немного седыми по бокам волосами, серыми пронзительными глазами и блестящей улыбкой. Такой подтянутый и ухоженный. Не удивительно, что мама не смогла удержаться. Майкл загружает чемоданы в такси, пока мама запирает дверь на ключ, на крыльце вытаскивает спрятанную табличку «ПРОДАЕТСЯ», чем вызывает у меня недовольство. — Мам, мы же говорили об этом — с упрёком напоминаю я. Я хотела, чтобы мама отложила продажу дома хотя бы на год. На случай, если Майкл окажется придурком, у нас будет место, куда мы можем вернуться. — Дорогая Сторми, — мама хватает мои ладони, — мы сюда больше не вернемся. Я прожила самые ужасные годы своей жизни в этом месте и хочу избавиться от всех воспоминаний. Киваю в знак согласия, понимая, что если сейчас буду спорить, только испорчу ей настроение.***
Перелёт занимает четыре часа. Сторми никогда не летала на самолете, но ей это безумно понравилось. Может, потому что Майкл приобрёл билеты в комфортабельный бизнес-класс. В шесть часов вечера они прилетают в аэропорт Лакс, который поражает девушку своей площадью, размером с Канзас. Семья выходит на улицу и ловит такси. Уже в машине Майкл объясняет, как счастлив, что теперь его любимая женщина и её дочь будут жить с ним и ни в чём не нуждаться. — Кстати, Сторми, у меня есть два сына, хорошие малые, один из них даже твоего возраста, — с возбуждением говорит мужчина, — уверен, вы подружитесь. — Да, надеюсь, — девушка улыбается. Сторми с интересом изучает улицы города сквозь стёкла машины. Пальмы, толпы людей разных возрастов, девчонки в бикини, машины с открытым верхом, большие торговые центры на каждом углу, всё такое зелёное и яркое, будто пропустили через фильтр Инстаграм, и голубое небо над головой. В Канзасе часто было пасмурно, поэтому чистое небо Лос-Анджелеса восхищало девушку. Дом Майкла Бибера находился на охраняемой территории. Это был жилой городок, тянущийся из особняков разной величины, въезд в который осуществлялся через пост охраны. Особняк Биберов был чуть ли не последний и, в отличие от других роскошных домов, этот был построен в стиле хай-тек: белый, угловатый, максимум открытого пространства в виде огромных окон. Задний двор был широким и зелёным, хоть в футбол играй, бассейн с обогревом располагался прямо в центре. Заметив реакцию приехавших, Майкл засмеялся. — Вы ещё не видели, что творится внутри, — он подмигивает. Когда Сторми с матерью заходят в дом, они ахают. Такой дом, наверно, видели только в журналах. На первом этаже располагалась кухня, которая, наверно, занимала весь этаж, но, оказалось, что на этом же этаже находится комната для гостей и гостиная. На втором этаже была спальня родителей. — Твоя комната на третьем этаже, — сообщает Майкл девушке. И пока он показывает Жизель второй этаж, девушка поднимается на третий. В отличие от других этажей, где много дверей, здесь она видит перед собой только две. И она толкает дверь той комнаты, которая находится дальше по коридору, ведь логично, что дальней никто, скорее всего не пользуется, и она достанется ей. Спальня оказывается в блестящем порядке, но явно в ней уже кто-то живет. Комната светлая, просторная, над кроватью висит огромный флаг Канады. Мебели в комнате немного: всего лишь кровать, письменный стол, стеклянный шкаф с кубками и медалями. На стене висят рамки с фотографиями игроков американского футбола. Все детали вроде штор или мебели оформлены в сером цвете. И окно. Огромное, широкое окно на всю стену, открывающее вид на прекрасное голубое небо. — Джастину бы это не понравилось. Сторми, дернувшись от испуга, роняет сумку и поворачивается к мужскому голосу. В дверях стоит молодой парень примерно её возраста, у него светло-каштановые волосы и по наивному детское лицо. — Извини, я тебя напугал? Я не хотел…честно, — запинается парень. — Эм…я Джейс, кстати. Парень за секунду оказывается напротив Сторми, нервно протягивая ей руку. Он волнуется. Очень. — Я Сторми, — девушка улыбается и пожимает трясущуюся руку парня. — Как шторм? — Мама говорит, что во время схваток и до моего рождения был сильный шторм, — объясняет Сторми. — Как круто, не то что у меня… Джейс, какая скукотища, — он закатывает глаза и своим комментарием вызывает у девушки смех. — Ты, кстати, что-то говорил до этого. Я тебя не расслышала, извини. — А, — Джейс потирает шею, подбирая слова, — это комната Джастина. Он не любит, когда сюда кто-то заходит. — Кто это? — Придурок с большим самомнением, который снимает у нас комнату, — отвечает Джейс, но, уловив озадаченный взгляд Сторми, прыскает со смеху. — Шучу я, это мой брат. Идём, покажу тебе твою комнату, чемодан я уже занёс. Юмор Джейса располагал к себе и был принят девушкой положительно. Сторми оказалась не права в своих рассуждениях, так как всё-таки комната, расположенная ближе к лестнице, принадлежала ей. Это была зеркальная копия комнаты Джастина, только стены пустовали, и в дальнем углу находился женский комод с круглым зеркалом. Детали, как шторы и мебель, были в нежно-розовом цвете. И как же она обрадовалась, увидев такое же окно во всю стену. — Комната с самого начала планировалась как моя. Но я не большой любитель открытых пространств, поэтому я переехал на второй этаж, в комнату, что напротив родительской спальни, — говорит Джейс, наблюдая за тем, как девушка разглядывает помещение с восхищением. — До недавних пор комнатой иногда пользовался Джастин, но ты не волнуйся, перед вашим приездом отец сделал здесь капитальный ремонт. — Как ты мог отказаться от такого окна с видом на небо? — с притворным упрёком говорит Сторми, на что парень улыбается, у него появляются едва заметные ямочки на щеках. — Кстати, это не просто окно, там балкон снаружи. — Что? Ты серьезно? — девушка не верит своему счастью. Ручка двери оказывается прикрытой шторами. Она тянет её вниз и открывает стеклянную дверь. Длинный прозрачный балкон, просто немыслимо. — Иди сюда! Ты должен это увидеть! — с восторгом в голосе зовет парня Сторми. — О нет, я туда ни за что не пойду, — качает головой Джейс. Когда возбуждённая девушка заходит обратно, парень удивляет её своим заявлением. — Только вот балкон у вас с Джастином почти общий, разделяет только стеклянная доска посередине. Из папы архитектор так себе, — пожимает плечами Джейс, — один балкон на две комнаты с тоненьким низким стеклом посередине. — То есть, он в любое время может залезть ко мне в комнату? — возмутившись, спрашивает девушка. — Может с легкостью перелезть через доску, с его-то длинными ногами, но не будет. Джастину вообще, кажется, всё равно на то, что происходит вокруг, если это не касается его самого. — Ну, мне тоже всё равно, я человек дружелюбный, — говорит Сторми. — Ты, кстати, из Канзаса, да? — спрашивает Джейс — Ну да. — Выглядишь так, будто всю жизнь прожила на Гавайях. Девушка улыбается. — Почему? — Ну…у тебя такой золотистый цвет волос, — бормочет парень, приглаживая свои волосы, — и кожа такая бронзовая…ну ты знаешь…как у гавайских девочек…но я это не в плохом смысле. Гавайские девочки горячие, — запинаясь, тараторит парень и, осознав, что ляпнул ненужного, начинает оправдываться. — В смысле, я ни в коем случае не считаю тебя горячей, ну…то есть…ты симпатичная и классная, — а потом Джейс сдается. — Чёрт, вот это я налажал. Забываю, что ты моя сестра, и я не должен считать тебя горячей. — Спокойно, Джейс, — хохоча, говорит девушка. — Ты меня вообще впервые видишь, поэтому это нормально, что я для тебя пока чужая. — Ты мне нравишься, Сторми, мне кажется, ты будешь крутой сестрой. А я пойду, не буду мешать тебе распаковываться. Парень вышел из комнаты, заставив девушку задуматься. Хм, она действительно будто будет жить чужой жизнью. Сторми начинает разбирать чемодан, однако, не видит в комнате шкафа для одежды. За одной из дверей девушка находит гардеробную комнату с зеркалом в полный рост. Вся одежда Сторми, в конечном итоге, занимает только четверть гардероба. Это сколько нужно вещей, чтобы заполнить все это? Другая дверь открывает девушке ванную комнату с душевой кабинкой и всеми туалетными принадлежностями. — Здорово, что не придется никуда выходить, — на радостях говорит девушка самой себе. После душа Сторми заваливается в воздушную кровать, которая оказывается невероятно удобной, особенно после всех событий сегодняшнего дня. Интересно, как там мама? Девушка не успевает даже задуматься об этом, так как тут же засыпает.