Здесь даже самые крепкие орешки ломаются

… Мне кажется, что мы так высоко сейчас. Посмотри на небо – оно такое яркое. М? Дай мне свою руку… Белые холодные стены. Комната без окон. Здесь ничего нет, кроме старой, деревянной кровати и расшатанной тумбочки рядом. На этой так называемой кровати лежал потрёпанный годами матрац. А я… Я сижу у стены, обхватив колени руками. На мне белая рубаха и такие же штаны. Я сжала руки, хрустнув пальцами. Как это произошло?.. Ками-сама! Не дай мне сломаться! Прошу! Я должна выдержать! Сегодня ОН опять придёт ко мне. И станет пытать разговорами. Но я выдержу… Выдержу, потому что верю… Поглубже подобрав под себя колени, начинаю тихо напевать старую, забытую мелодию: - И наш метамфетамир они не порушат… Милый не томи, вдохни и поглубже… По ноздрям и на сердце… Средь землян нам нет места… Нет, нет, нет… *** - Давайте мне руки свяжите рубашкой! Куда вы меня тащите, прошу, куда? Зая, вернись, я схожу с ума!!! – надрывно кричал черноволосый парень, пытаясь отбиться от санитаров и выглядывая из палаты. Но они затащили его и стали связывать непокорного пациента ремнями к кушетке. Главный среди санитаров крикнул одному из них: - Дайте ему уже дозу – я смотреть на это не могу! Она опять ему мерещится – уже третий год!!! Сколько можно?! А парню уже виделась красивая девушка с длинными, развевающимися на ветру розовыми волосами и ярко-зелёными глазами. ЕГО девушка… Она была нормальной, в отличие от него… А он… употреблял наркотики. Она пыталась ему помочь и водила по врачам. Он даже смог завязать! Но потом попробовал снова и с концами… Она – отличная девушка из нормальной, богатой семьи, а он… А он – кто? Пустое место. И что она нашла в таком, как он? Впрочем, проще говоря, её отец и упёк её в психушку, узнав, с КЕМ она встречается… *** … Хоть знакомы мы походу всего с октября, я вообще так не любил никого, как тебя… Песня вдруг сама собой появилась в голове. Та самая, которую он написал для неё. В день их ссоры. Он сочинил и спел, а она подхватывала… И тут, неожиданно, даже для неё, в голове всплыла ещё одна, другая строчка: … Не плачь! Мы вдвоём, порошок с нами. Не плачь! Мы вдохнём – хорошо станет. Дай руку и чур, никогда, мне громко скажи: «Не отпущу, не предам!»… И она сдержала своё слово. Не предала, не изменила. Так же, как и он. Вот только вместе им больше не быть. Она в волнении ожидала того момента, когда её судьба окончательно будет решена. Смерть или сумасшествие – другого пути нет, и не было. Она собирала все свои силы, чтобы бороться с этим, не поддаваться, но они постепенно иссякали и вскоре у неё просто их не осталось. Она была очень кротка и послушна, тиха, в отличие от других пациентов. Но этим трудно было обмануть ЕГО, обладавшего огромным опытом за спиной и способностями психиатра. Эта покорность возбуждала в нём лишь ещё большее беспокойство и подозрительность её личности. Слишком всё гладко… Слишком тихо… «Трудный случай», - думал он, разговаривая с ней во время обхода. - Как вы себя чувствуете? – спрашивал он. - Хорошо, - отвечала она. - Мы делаем всё возможное для наших пациентов, но такая непривычная обстановка и лишение свободы действуют на некоторых больных угнетающе. Чувство одиночества и тоски. - Я привыкла к одиночеству. «Её не так-то легко вызвать на откровенность», - думал он и продолжал: - У вас, в принципе, всё в порядке, только нервы расшатаны немножко, и всё. Господин Харуно говорил мне, что вы многого натерпелись за свою жизнь. Вы так юны… И господин Харуно решил предоставить вам отдых… - Я очень ему благодарна. «Скрытая натура, - злился Орочимару. – Надо её свести с другими больными. Тогда она, может быть, ещё больше раскроет себя.» - Вы здесь засиделись. Почему бы вам не пройти в сад? У нас есть чудесный сад и настоящий парк. - Мне не разрешили гулять. - Неужели? – притворно удивился он. – Это недосмотр моего ассистента, Кабуто. Гуляйте на здоровье. И он ушёл. Но она знала, зачем он это делает. Она знала, что он снова вернётся, чтобы свести её с ума, как и всех остальных. На следующий день он не пришёл. В соседней комнате санитары начинали бить молотами по железным листам. Но девушка спала, как младенец. «Поразительно, - удивлялся Орочимару, - словно не слышит.» - Довольно! – крикнул он санитарам, и шум умолк. Он даже не подозревал, что этот грохот разбудил Сакуру, но не заставил её открыть глаза. Потом она уснула и вечером проснулась опять. Чувствовала себя лучше и вдруг заметила чей-то глаз, внимательно наблюдавший за ней. Тут она решила поиздеваться и позлить доктора – стала напевать весёлую песенку. Это было слишком даже для Орочимару. Первый раз в жизни он почувствовал, что не в силах одолеть чужой волей. За дверью раздалось шипение. Глаз исчез. Если она не выдержит завтрашнего свидания, она погибнет. Она должна выстоять. Каждый день, день за днём, неделя за неделей, он приходил и мучал её расспросами. Потом это ему надоело, и он решил действовать по-другому. Он решил во чтобы то ни стало вывести её из себя… - Простите, что вошёл без разрешения. Видите ли, мои врачебные обязательства дают некоторые права… Он взял насмешливый тон, потому как решил вывести её из себя: - Почему вы не говорите: «Войдите, пожалуйста. Извините, я задумалась..»? Или что-нибудь в этом роде? - Я слышала стук, но не отвечала, так как хочу остаться одна! – она сделала ударение на последнем слове. А тот, словно бы не обратив внимания на это, лишь продолжил: - Правдиво, впрочем, как всегда! – он криво усмехнулся. – Почему же вы не спрашиваете про своего жениха? Он, между прочим, тоже здесь, только в другом отделении, для действительно больных… Она испуганно вскинула глаза. - Не бойтесь, скоро вы к нему присоединитесь – станете такой же. Я и не такие крепкие орешки обламывал, - он решил убрать нарочито холодную вежливость и говорить правду. - Значит, я покрепче, - заметила она. Он решил перевести разговор в другое русло: - Хм… Если б вы были действительно правдивой, вы бы сразу меня выгнали отсюда, потому что ненавидите меня, - он зрил прямо в корень, - а сами нацепили на себя любезность гостеприимной хозяйки. Почему же не выгоняете? - Это… только вежливость, привитая воспитанием, - сухо ответила она, не смотря на него. - А если не вежливость, выгнали бы? – он рассмеялся и решил вернуться к прежней, забытой теме. – А ваш женишок, между прочим, вас звал. Она вздрогнула, но постаралась не подать виду. «Клюёт», - весело подумал он. - Вы лгали своему отцу, когда говорили, что ни с кем не встречаетесь, а сами… встречались с этим оборванцем! – Он заметил, как у неё сжались кулаки. Он метко бил в цель. Сакура была подавлена. - Вот и подумайте, моя грешница, сколько вы согрешили. И чего вы добились своей правдой? Я скажу вам: вы добились этого пожизненного заключения и, ладно бы только своего, так нет! Вы ещё парня потянули за собой! «На первый раз довольно. Заряд дан хороший», - подумал он и вышел. Он был прав – она его за собой на кой чёрт потянула? Зачем? И себя, и его в могилу загнала! Она сидела, закрыв лицо руками. На другой день, когда он вошёл, она, задыхаясь, крикнула: - Уходите отсюда! Вы не человек, вы – животное! Вы – демон! Эта сцена доставила ему непроходимое, ни с чем несравнимое удовольствие. - Вы делаете успехи в своей правдивости, - ухмыльнулся он, не двигаясь. – Становитесь честнее. - Уходите! «Отлично, такими темпами она скоро драться будет», - довольно подумал Орочимару и вышел, весело посвистывая песенку. Оставаясь одна, она с ужасом осознавала, что долго не протянет. Однажды, во время таких «свиданий», он, уходя, сказал: - Запомни Харуно, даже самые сильные ломаются… В том числе и ты… Постепенно он разрушал её психику, ломал её. *** … - Родная… - Родной… - Я верю… - Я здесь… - Я рядом… - Всё хорошо… - Мы всегда будем вместе… - Я люблю тебя… - Слышишь?.. В один из поздних вечеров из палаты № 46 донёсся сквозь ночь безумный смех...