(Не) рыцарь

У Гилберта имя горькое, никак не сказочное, отдаёт ноткой реальности и сладкими яблоками, растущими рядом с домом. Энн оно не подходит по всем пунктам, начиная от чертового «Ты не рыцарь» и заканчивая дурацкой ухмылкой, растянутой до предела. Вот-вот и кожа на губах лопнет. Стереть бы, надавить ластиком до неприятных катышков и дыр на бумаге. Жаль, что она рисовать не умеет. Но Энн не против писать сахарные рассказы, пропитанные малиновым ликером и вином из одуванчиков, о прекрасной принцессе в башне, где рыцарем выступает никак не Гилберт. Куда ему быть героем? В самую пору снова разбивать костяшки пальцев о лица «приятелей» с лицемерно-слащавой улыбкой и кидать очередные непонятные взгляды, как он умеет, адресованные только ей одной, словно в этом наполненном классе есть только она и он. Пускай тушит пожары и из кожи вон лезет, чтобы доказать, какой он хороший, но костёр по имени «Энн Ширли-Катберт» ему никак не потушить, пускай даже не надеется, устанет воду таскать и читать инструкцию о правиле поведения. У неё жирное тире и двойная «н», а что есть у него? Огромное самомнение и желание перечить всем, кому можно и нельзя, вне зависимости от рамок допустимого. Бездумно молод и немного опасен, от таких нужно держаться как можно дальше, бежать, не разбирая дороги и… чёрт, Энн всегда действует по заученным правилам, но они все с жалобным криком выветриваются, а что-то иное подгоняет невнятно прошептать очередную глупость невпопад под оглушительное биение сердца. Смертельно больна, не иначе. В её рассказе Гилберт Блайт чудовище, клокочуще смеющееся в лицо героям, дракон, сошедший со страниц детских сказок, противный монстр, злобно плюющийся ядом, да хоть злая ведьма, проклинающая принцессу. Но рыцарь? Где вы таких рыцарей видели? Энн знает в этом толк, и уж поверьте ей, такими рыцарями только детей пугать, а не отправлять на спасение принцесс. А у самой воображение, льющиеся через край, и аллергия на яблоки с недавних пор. Так же, как и на непонятную геометрию, суровую зиму и, конечно, на того, у кого имя такое непоэтичное. Г и л б е р т. Примерзкое, не правда ли? Ни одного стиха не найдёшь [поэтому Энн пишет их целыми сотнями, пачкая руки чернилами и нервно сминая листы от напряжения. На зло, чтобы не выделялся, а не потому что вдохновляется его искривлёнными губами и насмешливым взглядом. Как Вы такое могли подумать?] Блайта жалко. Совсем немножко и в тайне. Такое даже Диане не расскажешь, клятва на мизинчиках не распространяется на чувства к темноволосым хулиганам. Да его и хулиганом назвать трудно, такие в лесу от драконов не спасают. Просто Гилберт Блайт. Просто мальчик, любящий касаться её огненных локонов и не сгорать, словно хрупкая спичка под действием катастрофы. А Энн ведь самая настоящая катастрофа, чёртов пожар, вот только Гилберт, видимо, неопалимый или просто чертовски влюблённый. Какая разница? Всё равно одинаковое безрассудство. [И Вам просто кажется, что она трепещет от его легких прикосновений. Очередные глупости, Вам бы книжек серьёзных почитать, а не воображать любовную драму с закрученным сюжетом]. Энн Ширли-Катберт любит писать сопливые рассказы о принцессе в башне, а рыцарь там уж точно не Блайт. Как в голову такое могло прийти? Вот только под доспехами улыбка такая самодовольная, до замирания сердца знакомая, пахнет от него чёртовыми яблоками [наверняка кислыми] и имя такое не сказочное — Гилберт. Нет, не рыцарь он, такого в сказке не встретишь, Гилберт Блайт только в реальности, в одном неповторимом экземпляре, ну и пусть, что с летальным исходом для её сердца, об этом ведь можно целый роман написать. Энн так и сделает.