***
«Страшно, Айрин, когда ничем не можешь помочь…» Лишь спустя много лет мисс Миллиган поняла истинный смысл этой фразы, ибо сейчас ей было по-настоящему страшно. Страшно, от того, что она ничем не может помочь Генри. Айрин сидела в гостиной доктора Джекилла, безучастно глядя на пылающие в камельке угли. Во всех комнатах стояла такая гробовая тишина, прерываемая лишь мерным ходом часов и потрескиванием углей, что даже не верилось, будто всего пару часов назад по дому безнаказанно шнырял убийца. Прежде мисс Миллиган сталкивалась с такими загадочными и леденящими кровь историями лишь на страницах книг, и никак уж не могла подумать, что когда-нибудь станет частью одной такой странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда, достойной целого романа. Рядом с ней на диване тревожно заворочалась маленькая Сара. Айрин мгновенно вновь склонилась над ней, и поглаживая по головке, стала напевать колыбельную, которую в детстве слышала от своей матери. Шотландские напевы вновь успокоительно подействовали на ребенка, крошка перевернулась на другой бок и провалилась в сладкую дрему. Часы на церкви неподалеку от площади пробили ровно полночь в ночной тишине погруженного в сон Лондона, однако сама Айрин не испытывала ни малейшей потребности последовать всеобщему примеру горожан. Она была бы рада, если б все ее сегодняшние злоключения оказались лишь дурным сном или игрой воображения. Но никак не высыхающие слезы в глазах, кровоподтеки на руках и шее, и разодранное платье свидетельствовали о том, что ситуация более чем реальна. Отойдя от спящей Сары, мисс Айрин расправила складки на подоле платья, которое любезно предоставила ей Энни заместо порванного. Она вытащила из прически шпильки и отпустила волосы с медным отливом на свободу, завязав в косу, спускающуюся по плечу, так было легче думать, когда голову ничто не стесняло. Но ее разум буквально разрывало от разных мыслей. Юная леди не думала о том, как удачно она вырвалась из когтей мистера Хайда, и что было бы с ней, не будь рядом мистера Аттерсона и Пула, вовсе нет. Она мысленно трудилась лишь над одним вопросом – как помочь Генри… - О, Генри, как же мне тебя вернуть… - шепотом саму себя вопрошала Айрин, проходя вдоль всей гостиной и внезапно остолбенев от посетившей ее жуткой мысли. – Если это возможно… Больше всего она боялась, что несчастному доктору Джекиллу уже ничем не помочь. Он обрек себя на вечные муки, в прям и страшном смысле. Что же будет с его душой? Затем ей являлись другие жуткие недавние видения. Слова Эдварда Хайда о заслуженной участи Генри острым ножом врезались в сердце. Снова и снова в памяти Айрин звучал вкрадчивый и лукавый голос Хайда. Семя смуты, посеянное им, давало свои ядовитые всходы. Она ведь и правда очень многим жертвовала ради Джекилла, да и все остальные тоже. Добросердечный нотариус Аттерсон первым встревожился за жизнь своего друга, почуяв неладное из-за странного завещания, умолчал о покровительстве Джекилла, когда Хайд совершил зверское убийство, лишь бы не ставить под удар репутацию доктора… А бедный дядюшка Хэсти? У мисс Миллиган сдавило горло. В глубине души она никак не могла отвертеться от удушающей мысли, что Генри имеет прямое отношение к скоропостижной кончине доктора Лэньона. Смерть любимого благодетеля, который ее вырастил, было тяжело простить. Как же тяжело было дядюшке уходить с таким тяжким грузом этой жуткой тайны. Все они столько делали для доктора Джекилла, спасая его жизнь, честь и рассудок… И какой же монетой он им отплатил? А все эти ужасные и презренные деяния Хайда? Вся его порочная жизнь, весь этот кошмарный эксперимент… И самым страшным, отравляющим душу было то, что Эдвард Хайд называл себя истинным воплощением Генри Джекилла. Он был уже не одной из двух натур, не тенью и не расплывчатым отражением, не смутным образом из мрака подсознания, а самостоятельной личностью. Доктор Джекилл растворился в мистере Хайде навсегда… Если бы не стремления Генри освободить свои тайные страсти, ничего бы этого не случилось. Так за кого же она, мисс Айрин Миллиган, собиралась выйти замуж? С кем хотела провести остаток своих дней? Кого же она возлюбила всей душой – маску добропорядочности, за которой скрывался Хайд? «В каждом человеке живут две сущности, одна – воплощение добра и нравственности, вторая – порождение самых темных и низменных наклонностей…», - вспомнились ей слова доктора Джекилла. Так неужели зло в душе Генри оказалось сильнее, а он просто так сдался, оставив свою невесту на милость победителя? Мисс Миллиган снова опустилась на краешек дивана рядом с прикорнувшей Сарой и закрыла лицо руками. Так неужели человек – лишь марионетка в руках зла, которое неминуемо возьмет верх? Неужели все мы вынуждены скрывать своих демонов за лицедейскими масками и сетовать на то, что все мы несвободны из-за уз долга и морали? Неужели наша истинная, так называемая свободолюбивая сущность – на самом деле греховное, кричащее, ненасытное в поисках увеселений «я», а остальное лишь красивая обертка? От всех этих раздумий Айрин окончательно запуталась. - Ах, милая мисс Миллиган, не печальтесь, вас любой наряд красит! – вдруг услышала она веселый голос Энни, выведший ее из дебрей умозаключений. – Вы даже в платье прислуги все равно остаетесь барышней… - Все равно остаюсь барышней… - растерянно повторила рефреном девушка. Горничная со сладкой улыбкой прошествовала к овальному столу и поставила туда поднос. - Я вот решила вам чай принести, со сливками и хлебцами с джемом, как вы любите, - она ворковала, заботливо наливая горячий чай в фарфоровую чашку. – Вам непременно нужно подкрепиться, вон какого страха натерпелись! Вам уже получше, мисс? - Благодарю, Энни, - мисс Айрин улыбнулась в ответ и приняла из рук служанки чашку, - со мной все хорошо. А вот бедняжку Сару я насилу успокоила, она до смерти перепугалась. Мисс Миллиган набросила съехавший плед на плечики Сары, а Энни сочувственно вздохнула. - Еще бы, мисс! Я сама чуть не окочурилась… Как представлю, что вы были одна с этим душегубом, так сердце в пятки уходит! А этот негодяй еще и удрал и ключ с собой утащил! - Все позади, не бойтесь, - Айрин по-дружески взяла Энни за руку, - я думаю, Хайд вряд ли сюда вернется, утром пошлем за слесарем, поставим новые замки. Да и делать ему здесь больше нечего… Горничная на минуту задумалась, словно колебаясь, но потом все же сказала, потупив взор. - Мисс Айрин, я вот узнать хотела… Уж и мистера Пула допытываться не стала, у него разболелось сердце после всего этого. Вы не серчайте, если я у вас спрошу… - Энни, не говорите глупостей, вы можете спрашивать о чем-угодно. - А доктор Джекилл, - осторожно начала Энни, - что с ним случилось? Айрин не нашлась, что ей ответить. Пока она думала, какое же дать объяснение, со стороны лаборатории, соединяющейся с гостиной коридором, раздались медленные шаги, и вскоре к девушкам присоединился мистер Аттерсон, находящийся все это время в кабинете доктора и изучающий его бумаги. Беспристрастное лицо нотариуса выражало крайнее изумление, граничащее с ошарашенностью, он был бледен и сжимал в одной руке толстую записную книгу Джекилла. Энни по виду нотариуса догадалась, что ему с мисс Айрин предстоит разговор не из легких. Юная леди попросила ее побыть с Сарой, а сама пригласила мистера Аттерсона обратно в лабораторию. Они вдвоем в полном молчании вошли в пустующую секционную, которая, казалось, еще хранила в себе пугающие следы присутствия Эдварда Хайда. - Уму непостижимо… - вымолвил нотариус, - никогда бы не поверил, если б это не было написано рукою Джекилла. - Всецело разделяю ваши мысли, - ответила мисс Айрин, - и от осознания того, что это правда, рассказ Генри еще непостижимее и страшнее. Они провели некоторое время в молчании, поскольку оба были по-своему потрясены и погружены в свои мысли, слова здесь были излишними. - Мисс Миллиган, - вдруг нарушил тишину Аттерсон, - я настоятельно советую вам покинуть Лондон в самое ближайшее время. Со своей стороны я обещаюсь разрешить все препоны с наследованием. В Эдинбурге у меня есть надежные знакомые в банке, там заранее сделают счет на ваше имя. В Шотландию я буду сопровождать вас лично, для верности. - То есть, вы рекомендуете мне бегство? – уточнила юная леди, слегка приподняв брови. - Это не бегство, это спасение, - строго осадил ее нотариус. – Я дал обещание покойному доктору Лэньону, что буду заботиться о вас, я не намерен подводить друга. А вы со своей стороны должны осознавать свою ответственность перед девочкой, которую вы взялись опекать. И я никогда не прощу себе, если с вами, Айрин, что-то случится. Я уверен, что Джекилл тоже себе не простит, если… Он многозначительно и назидательно посмотрел на Айрин. - А я не прошу себя, если не предприму хоть что-то, чтобы спасти Генри, - деликатно, чтобы не задеть действующего из благих побуждений мистера Аттерсона, но уверенно высказалась мисс Миллиган. – И потом, если уж Хайд задумал разделаться со мной, вы полагаете, что факт моего переезда в Эдинбург его остановит? Или что помешает ему отомстить мне через Элизу и Артура, или Энни, или хотя бы вас? - Я полагаю, в данный момент мистер Хайд озабочен более своим спасением, нежели вендеттой, - заметил Аттерсон, - и мне кажется, что спасти можно лишь только доброе имя Джекилла, не привлекая внимания полиции и общественности к этой истории. Только мы с вами знаем правду, пусть для всех остальных доктор Джекилл останется бесследно исчезнувшим. - Это только доказывает то, что мы не должны оставить Генри в беде, - с жаром сказала Айрин, - кроме нас ему не на кого рассчитывать. А мистер Хайд так просто не исчезнет… Он слишком долго боролся с Джекиллом, чтобы вот так меня отпустить. Она содрогнулась, когда вспомнила прощальные слова Эдварда Хайда. «До скорой встречи, мой маленький Светлячок!» - Он не отступится, не попытав счастья заполучить деньги и наказать меня. Ему некуда деваться, он все еще в розыске. И пока я остаюсь в Лондоне, у нас есть шанс спасти Генри. Хайд ведь как крыса, загнанная в угол. - Крысы имеют обыкновение бросаться, - добавил нотариус, поглаживая бакенбарды, как делал, когда был в раздумьях, - это очень рискованное предприятие, мисс Айрин. И как вы намерены спасти Джекилла? Айрин умолкла, тоже глубоко задумавшись. Ее глаза блуждали по столам в лаборатории и вдруг остановились на блюдцах с разными порошками. - Соль! – воскликнула она. – Все дело в соли! Генри не мог приготовить правильное противоядие из-за отсутствия старого образца соли. - Насколько я помню, Джекилл поручил своим слугам обойти все аптеки Лондона, но нужной соли они так и не нашли, - с сомнением сказал Аттерсон. - А если… - Айрин отчаянно не хотела сдаваться, уцепившись за эту единственную соломинку, - а если поискать вне Лондона? В Шотландии много отцовских друзей на поприще медицины. Я уверена, что они помогут нам добыть это вещество, если направить им письмо с химической формулой. - Пожалуй, стоит попытаться, - вынес свой вердикт нотариус, отдав должное упорству и упрямству юной леди. – Вы говорили, Хайд намерен искать помощи у фальшивомонетчиков? Я займусь поисками умельца, что взялся бы за такое дело. Думаю, мы можем заручиться поддержкой Энфилда, он умный и дельный молодой человек, ему можно доверять. - А я буду разбирать научные записи Генри, - подхватила Айрин, воспрянувшая духом и полная решимости, - спасибо вам, мистер Аттерсон! - Я всегда рад служить вам, мисс Айрин, - Аттерсон был тронут ее чувственностью, - но могу я попросить вас об одном обещании, как об ответной услуге? - Разумеется, сэр. - Обещайте мне, что будете предельно осмотрительны и не станете ничего предпринимать без моего ведома. Самовольность, мисс Айрин, непозволительная роскошь в нашем с вами нынешнем положении.***
По прошествии следующей недели, однако, энтузиазм и надежды мисс Миллиган иссякли подобно старой соли доктора Джекилла. Ответ из Эдинбурга был неутешительным, такого вещества в тамошних аптеках нет и никогда не было. К тому же, Айрин пыталась безуспешно изучать архивы Генри, пытаясь восстановить исходную формулу, но лишь утвердилась в своем убеждении, что отношения у нее с медицинскими науками обстоят более чем скверно. На все это время она поселилась в особняке Джекилла вместе с Сарой и большую часть дня проводила в лаборатории и кабинете доктора, прерываясь на краткий сон, скудную трапезу и прогулки с девочкой. Горничная Энни высказывала свои опасения Пулу и кухарке миссис Линдон, будто бы мисс Айрин тоже «чуточку помутилась головушкой», ибо не вылезает из-под кипы бумаг на столе хозяина, а если случается ей отвлечься от бумажной волокиты, то леди начинает расхаживать взад-вперед и бормотать про себя какую-то абракадабру. Энни была уверена, что это какие-то иноязычные ругательства. Мисс Миллиган волей-неволей была близка к тому, что начать изъясняться так, как юной барышне не пристало. Химические формулы и уравнения было для нее страшнее немецкой грамматики. Она не раз вспоминала с запоздалым сожалением, как увиливала от занятий доктора Лэньона и ныла в детстве от того, что он мучит ее химией и анатомией. Тогда Айрин была абсолютно уверена, что эти знания ей никогда не пригодятся… О, если б она знала, что от анализа протекания химических реакций будет зависеть жизнь любимого человека… Как часто в настоящем мы пренебрегаем тем, без чего не сможем обойтись в будущем. И наоборот, к несчастью. Айрин внимательно штудировала записи Генри, где он подробно представал ход своих опытов. И вскоре над рабочим столом доктора забрезжил свет досадной догадки – мисс Миллиган начинала сомневаться, что решающую роль в колоде химических реагентов играла та самая соль, способная приводить вещества к нестабильности и расщеплению. По описаниям Генри, на начальном этапе приготовленный препарат вообще не оказал никакого действия, а на последних стадиях, свидетелем которых стала она сама, даже увеличенные в несколько раз дозы тинктуры не действовали вовсе. Стало быть, дело не в соли? Должно быть что-то еще… Но как тогда восстановить формулу Джекилла, чтобы спасти Генри… - Все напрасно! – Айрин стянула очки и разочарованно отодвинула книгу, обхватив руками голову. – Я никогда не разберусь во всем этом… Куда я сунулась? С чего вообще решила, будто это мне по силам? Судьбу не переспоришь… Вредные домысли об участи Джекилла, подсказанные зловещим мистером Хайдом, вновь замаячили на горизонте. Быть может, это действительно предрешено и нерушимо, и ничего уже нельзя исправить. Даже сам несчастный Генри считал себя обреченным… - Генри, почему… - вырвалось у мисс Миллиган, она встала из-за рабочего стола и устало прошла к креслу у камина, где состоялся тот злополучный разговор с доктором, измученная, она буквально упала в кресло. – Почему ты так поступил со всеми нами… Ты же своими руками обратил все в руины. Я считала тебя гением, чуть ли не святым… А ты оказался всего лишь пешкой в руках Хайда. Она прикрыла глаза и вообразила доктора Джекилла таким, каким она сохранила его в своей памяти. Добрый, умный, учтивый… Неужели все это лишь иллюзорный образ, сотканный ею самой, а гений оказался злодеем… - Я теперь уже сомневаюсь, какая же у тебя душа, Генри… Откуда же взялась в тебе эта пакость, что вырвалась на свободу… Безусловно, Джекилл был сам повинен в том, что случилось. Но разве это что-то меняет? Когда мы любим, мы не ждем ничего взамен и даже прощаем то, что простить тяжело. Мисс Айрин любила Генри, но совершенно выбилась из сил. - Господи, я не могу одна…. – с ресниц слетели слезинки, - чтобы изготовить лекарство, нужен доктор… И нужна эта пресловутая соль! Это будет поистине чудо, если каким-то непостижимым образом у меня появится и то, и другое… И в этот самый момент…. Я знаю, обычно во всех низкосортных, беллетристических романчиках «в этот самый момент», то есть, когда дела идут из рук вон плохо, случается нечто непредвиденное и необыкновенное, что преображает ситуацию. Простите мне эту избитую фразу, но в этот самый момент ситуация, в которой оказалась мисс Айрин, действительно преобразилась. Заранее прошу прощения за каламбур. Так вот, в этот самый момент, когда Айрин уже почти отчаялась, в кабинет постучал дворецкий Пул. - Прошу прощения, что беспокою, мисс, - почтительно склонив голову, произнес он, - но внизу ожидает господин, он хочет видеть доктора Джекилла, говорит, его коллега. Что мне передать ему? Айрин внутренне поморщилась, поскольку была абсолютно не настроена принимать гостей и наносить визиты, тем более, каждый день приходил мистер Аттерсон с инспекцией, чтобы убедиться, что мисс Миллиган никуда не отлучается. Но правила приличия и врожденная совестливость обязывали. - Скажите ему, Пул, будьте добры, что я спущусь через несколько минут. Я сама с ним побеседую. Юная леди подошла к зеркалу, которое повесили вместо разбитого, и критически окинула взором свой внешний вид, с которым предстояло предстать перед неизвестным джентльменом. Поправив прическу и одернув платье, она проследовала в гостиную. И каково же было ее удивление, когда она обнаружила там Филиппа Преображенского, русского студента выпускного курса из Москвы, готовящегося стать доктором. (Теперь прочувствовали всю соль каламбура?) - Добрый день, мисс Миллиган, - приветствовал ее Филипп, тоже несколько удивившись присутствию Айрин в этом доме. – Какая приятная неожиданность… - Взаимно, мистер Преобрадженски, - кивнула девушка и протянула ему руку для поцелуя, - как отрадно, что вы еще в Лондоне. Я считала, вы вернулись в Россию. - В скором времени так и будет, я посещал здешние медицинские курсы вольнослушателем и выписал несколько книг на английском, которых в наших университетах не достать. Мне удалось разыскать труды немецких лекарей по хирургии. Кстати говоря, могу я просить вас о помощи с переводом, если вдруг возникнет необходимость? - С радостью помогу вам, - улыбнулась Айрин. - О, несказанно благодарен, мисс Миллиган. Могу я поговорить с доктором Джекиллом, если он не занят? - Сожалею, но не сможете, сэр, - грустно отозвалась она, немного подумав. – Доктор, он… Пока не дома. Я не могу сказать, когда он появится. Расстройство так явно обозначилось на лице молодого человека, что Айрин стало его жаль. - Прискорбно, раз так… Я-то надеялся, что застану его. Доктор Джекилл любезно предоставил мне немного своей соли для моих опытов, но… С губ Айрин сорвался вздох, что заставило Филиппа замолчать и с изумлением воззриться на юную леди. Она была готова броситься русскому господину на шею и от души обнять его, так охватила ее нечаянная радость. - У вас есть старая соль! О, дорогой мистер Преобрадженски, прошу вас, помогите мне в одном деле. От этого зависит жизнь человека, кроме вас, мне не к кому обратиться. - Я сделаю все, что в моих силах, мисс Айрин, - с готовностью сказал он, видя искреннюю мольбу в ее глазах. Распорядившись накрыть в столовой, она угостила Преображенского чаем и вишневым пирогом, а затем принесла записную тетрадь доктора Джекилла, открыв на странице с формулой. Филипп с минуту внимательно изучал ее, затем быстро набросал карандашом на отдельной бумаге уравнение с расчетами и любезно согласился приготовить для Айрин тинктуру с вышеупомянутой солью. - Но могу я спросить, что это за препарат? – полюбопытничал Преображенский. - Простите, Филипп, но я не отвечу вам, считайте, что это врачебная тайна. Могу лишь от себя сказать, что это лекарство очень нужно доктору Джекиллу, и я уверена, что вы успеете с ним встретиться и, оказав ему такую услугу, заслужите бесконечную его признательность и мою тоже. Филипп оказался славным малым и не стал упорствовать в своем дознании. Мисс Миллиган была вновь преисполнена радости и надежды, словно камень с души спал. Их разговор с Преображенским прервал вошедший в столовую Пул с конвертом в руках. - Мисс Айрин, я нашел это под нашей парадной дверью, адресовано вам лично в руки. Обратного адреса нет. Айрин взяла таинственное письмо, и поблагодарив дворецкого, вскрыла ножом конверт. Из него сразу вывалилась вьющаяся прядь темных волос, по-видимому, срезанная. Это уже выглядело странным... И первые же строки, которые она прочла, заставили ее воспрянувшее сердце сжаться. «Мой маленький Светлячок! Вынужден признать, что я недооценил тебя. Ты просто сам Кромвель в юбке! Но это даже ничего, твоя строптивость лишь разожгла огонь и подстегнула меня, это сродни азарту охотника, преследующего добычу, без погони нет никакого интереса. Мне крайне досадно, что наша беседа осталась неоконченной, а я ой как не люблю оставлять свои дела незавершенными. И помню, что ты не любишь наносить визиты без веских причин. Так вот, милейшая причина по имени Люси просто умирает от невозможности с тобой встретиться. Приходи сегодня в час ночи на левый берег Темзы, к Вестминстерскому мосту. Не забудь захватить чековую книжку, уверен, этот проныра Аттерсон уже уладил все дела с наследством Джекилла. Ах, да, если вдруг с тобой за компанию кто-то увяжется или вдруг тебе хватит наглости проигнорировать мою скромную просьбу… Последним звуком, который издаст сладкоголосая Люсиль, будет бульканье ее собственной крови в горлышке. А местные рыбаки выловят следующим же утром ее кишки в сети. Надеюсь на твое благоразумие и с нетерпением жду предстоящего свидания. Я ужасно соскучился по своей храброй озорной девочке.»