Hysteria

Что может изменить услышанный по телефону голос? Лесса помнит тот день, когда раздался тот самый звонок, перевернувший её уклад с ног на голову. Звонок от мистера Бибера. Переживавшая тяжелейший разрыв с Майклом, девушка ушла в себя и перестала посещать занятия. Кого-то измена толкает на пути самосовершенствования и самопознания, кто-то напивается в хлам, кто-то начинает мстить, кто-то пускается в интрижки… Лесса просто не выходила из комнаты. Замкнулась в себе и этих четырёх стенах. Умерла морально. Для неё, очень серьёзно относившейся к тому, что Майкл был первым, это был неожиданный и сокрушительный удар. В самую спину. Прямо изнутри собственного сердца. Лесса никогда не думала, что он способен предать. Да ещё и с кем? С самой главной сплетницей всего института, этой Маришей, которая внешне даже в подмётки ей не годилась! Зато у Мариши богатые родители и приличный социальный статус. И радостный Майкл побежал делать ей предложение. Только вот он не учёл, что такие, как он, близко не нужны её семье. Мариша, завидовавшая Лессе, добилась своего — пара распалась. Покрутив немного с Майклом и не получив одобрения со стороны родителей, девушка потом бросила его сама. И Майкл побежал извиняться. Назад к той, об чью любовь совсем недавно так старательно вытер ноги. Но Алессандра оказалась неумолима. Предатель однажды — предатель навсегда. Её вернул к жизни тот самый звонок. Мистер Бибер-младший, обеспокоенный долгим отсутствием своей студентки, позвонил, чтобы узнать, почему она не появляется в университете. — Уивер, почему вы не приходите на мои занятия? — спросил он, и Лесса поняла, что безвозвратно пропала. Ему даже не нужно было представляться, чтобы она узнала, кто это. Этот тягучий голос с легкой хрипотцой, придающий тембру особый шарм, показался ей слишком чувственным для того, чтобы задавать такие несущественные вопросы. Почему она никогда раньше не замечала этого? Мистер Бибер терпеливо молчал, ожидая ответа, и только лёгкий присвист в дыхании выдавал затяжную простуду. — Я приду, — это всё, что она сказала тогда в ответ. Он больше ничего и не спрашивал, а Лесса, собрав волю в кулак, на следующий день появилась в университете. Злые языки шептались за спиной, сочувствующие радовались тому, что она смогла прийти в себя, а сама девушка перестала обращать внимание на кого бы то ни было в целом. Почему раньше она никогда не замечала, насколько красив лектор Бибер? Почему раньше не слышала всей красоты его голоса? Почему теперь ей начали казаться такими интересными и понятными его лекции, хотя раньше физика была ей совершенно не интересна? Мистер Бибер… Она утонула в его опьяняющих глазах, едва только встретившись взглядом. И с тех пор все мысли — лишь о нём одном. Лесса полностью поменяла себя. Если раньше она склонялась к более спокойным оттенкам в одежде, то сейчас стала носить всё яркое, «кричащее». Если раньше предпочитала спортивный стиль, то сейчас поменяла выбор в пользу классики. Она даже осветлила волосы на два тона, чтобы выглядеть ещё лучше. И все заметили эти перемены. Все, но только не тот, ради кого это делалось. Мистер Бибер, казалось, просто ненавидит свою студентку. Если с остальными он общается одинаково, то с ней — снисходительно, если кому-то непонятен материал — всегда подойдёт и объяснит, оставит после занятий и разберёт трудную тему. Но только не с ней. Она так старается, а он даже не смотрит в её сторону… Прилежно учится и засиживается допоздна, но всё равно проваливает экзамен. Просит помочь с новой темой, прикидываясь, будто не поняла, а он говорит, чтобы она спросила у кого-нибудь из тех, кому он недавно объяснял материал. Лесса отчаивается, но не сдаётся. А ведь ей всего лишь хочется, чтобы он всего разок взглянул на неё, посмотрел в её глаза… и больше ничего. Сколько раз она срывалась на самоудовлетворение, наблюдая за тем, как он держит в руках мел или электронную указку! Сколько раз становилась мокрой от одного только голоса или случайно пойманного взгляда! Сколько раз сходила с ума, случайно прикоснувшись к нему или его одежде! Терпеть это было невыносимо, ещё невыносимей оказалось жить с мыслью, что все её грёзы так и останутся мечтами. Все знают, что лектор Бибер женат, у него есть дети, и он ни разу не изменял своей жене. Все знают, что его отец — такой же добропорядочный человек, и навряд ли когда-нибудь мистер Бибер-младший снизойдёт до того, чтобы обратить внимание на одну их своих студенток. Знают также, что почти все девушки университета хотят его и мечтают переспать со своим преподавателем. Но никто не знает, что все перемены, связанные с внешностью и поведением Лессы, связаны именно с ним, а не с болезненным разрывом после измены Майкла. Алессандра быстро стучит каблуками по кафельному полу, направляясь к нужной аудитории, стараясь сохранить равновесие и не поскользнуться. Она опаздывает, как же некстати! Мистер Бибер наверняка будет сердиться, но она же не виновата, что на неё свалили всю работу группы! Она и так проторчала всё свое время, отведённое на подготовку к предстоящему экзамену, в компании старосты, так ещё и автобус, едущий в университет, заглох на половине пути, и ей пришлось пешком добираться до нужного места, потому что выяснилось, что с собой у неё только студенческий проездной, а все деньги остались в общежитии. Староста жила отдельно, на квартире. Она забрала Лессу из общежития ещё утром, и второпях девушка оставила свой кошелёк где-то в своей комнате. Она отказалась от предложения подвезти её, а теперь вот такая неожиданность… Стоя у двери аудитории, Лесса клянётся себе, что она обязательно сдаст на этот раз. Что бы ни случилось, что бы ни сказал лектор, она просто обязана получить этот зачёт. Даже если придётся врать и пользоваться шпаргалками. Даже если он застукает её за списыванием. Это слишком низко для такой, как Лесса, но сейчас она пойдёт на что угодно. Одёргивает юбку, поправляет волосы и уверенно тянет на себя дверь. О нет. Он стоит прямо на этом пороге, будто специально дожидался её прихода. Смотрит так, будто перед ним не студентка, которую он видит каждый день, а кто-то другой. Надоедливый. Мелкий. Слишком недостойный его внимания. И вся её уверенность мгновенно улетучивается под пристальным взглядом этих убивающе-красивых глаз. Боже… как же он близко… — Мистер Бибер, можно? Вместо уверенного приветствия — жалкое выдавливание слов из себя. Почему в его присутствии она начинает теряться? Отчего подкашиваются ноги и начинают дрожать пальцы? Почему он путает все её полюса одним лишь своим присутствием? Лектор складывает руки на груди и смотрит на неё. Нет, не так. Он СМОТРИТ. Пристально, не моргая. Осматривает каждый дюйм её тела. Будто оценивает. Сравнивает. Прикидывает что-то в мыслях. Алессандра мнётся, ёрзает в своих туфельках, уже не чувствуя ту уверенность, которая сопровождала её сюда. Она больше не знает, что будет дальше. Все намерения укатились куда-то за линию горизонта в тот момент, когда она столкнулась с его взглядом. Просто потому что больше никто на планете никогда не смотрел на неё именно ТАК. С явной неохотой лектор соглашается принять у неё нет этот экзамен, и Лесса, радуясь, проходит за ним. Ей не по душе выдвинутые условия, но желание получить зачёт сильнее. Пусть придумывает что угодно, она готова на всё, лишь бы получить заветный балл. Самовлюблённый эгоист. Лесса мысленно ругает лектора последними словами. Потому что не может иначе. Потому что начинает сходить с ума от одного только его присутствия рядом с ней. И если не отвлекать мысли, можно потерять над собой контроль. А этого нельзя допускать. Ни в коем случае. Она для него всего лишь одна из многих. Она из тех, кого он ненавидит. Просто безо всякой причины. Занёс её в свой негласный чёрный список по причинам, известным лишь ему одному. Сабрине не хочется знать, почему. Ей хочется просто изгнать его из своих мыслей, как изгоняют из бесноватого человека засевших глубоко демонов. А он — весь такой неприступный и непоколебимый — и есть её персональный падший ангел. Ангел, которого она так неистово хочет. Лектор листает свои конспекты, а Лесса думает о том, что после экзамена придётся возвращаться в общежитие одной, благо идти здесь недалеко. О том, что видела недавно в магазине красивые туфли. О том, что нужно было бы надеть сегодня юбку покороче. Думает о чём угодно, лишь бы не пропустить в голову мысли о его руках. Об этих ломких пальцах, что переворачивают сейчас страницу за страницей. О том, что двух его пальцев вполне хватило бы для того, чтобы она кончила. У неё ведь так давно никого не было… И откликаясь на эти грешные мысли, организм начинает оживать, закипать, требовать, и Лесса с ужасом осознаёт, что между ног становится непростительно жарко и мокро. Она не имеет права хотеть его. Ругает себя за то, что второпях не позаботилась о себе, и теперь от мокрых трусиков на юбке наверняка останется заметное пятнышко. Нужно было захватить с собой ежедневные прокладки, и сейчас не пришлось бы испытывать подобный дискомфорт. Лесса сжимает свою пластиковую папку, а мистер Бибер вдруг поднимает голову и снова смотрит на неё. Только уже не так, как раньше. — Я должен убедиться в том, что ты не станешь пользоваться шпаргалками, Уивер, — едва ли не шепчет мужчина, и ей приходится напрягать слух, чтобы услышать это. — У меня ничего нет, — Лесса растерянно протягивает лектору папку и добровольно отдаёт телефон. — Вот, возьмите всё. — Не беспокойся, — хмыкает лектор, и, даже не глядя, забирает эти предметы и, чуть подавшись вперёд, кладёт их позади неё. Он так близко, что начинает темнеть в глазах. Лесса смотрит на его тянущиеся к ней ладони, и снова возвращаются отогнанные пару минут назад мысли. Эти пальцы… Разве может быть что-нибудь желаннее? Затаивает дыхание, когда он кладёт их на её талию. Лектор смотрит в её глаза, и — о боже! — начинает облизывать свои губы. Медленно. Будто хищник, предвосхищающий скорую победу над потенциальной жертвой. И в этот самый момент, когда нужно отвлечься и постараться не думать ни о чём подобном, будто бы специально в голове срабатывает щелчок. Будто повернули рубильник в подсознании. Будто отключили возможность адекватного мышления. Лесса тянется к нему и кладёт свои ладони на плечи. Лектор сдвигает брови в немом вопросе. — Так ведь удобнее, — шепчет она, чувствуя, как в крови начинает вырабатываться чёртов адреналин. Ей просто необходимо сейчас получить свою порцию допинга. — Да, — соглашается вдруг лектор и проводит руками подмышками. — Что это? — вдруг грозно вопрошает он, нащупывая своими пальцами твёрдые выпуклости под женской блузкой. — Это от лифчика, — шепчет Лесса в полуобморочном состоянии. Он. Сейчас. Трогает. Её. Тело. — Хотите, покажу? Откуда в ней столько смелости? Откуда проснувшаяся дерзость? И Алессандра удивляется, когда лектор вдруг кивает головой. — Хочу. Он и правда хочет. Очень хочет. И он прекрасно осведомлён о строении женского нижнего белья. Просто ему нужно увидеть его на ней. Просто ему нужно увидеть её тело. Лесса медленно, будто испытывая его терпение, расстёгивает пуговку за пуговкой. Лектор следит за каждым движением её тонких пальчиков, изнывая от желания порвать эту долбаную блузку, закрывающую весь обзор. Он вздыхает, когда взгляду открывается женственная, скрытая чашечками бюстгальтера девичья грудь. Задерживает взгляд на родинке в ложбинке, и снова облизывает губы, вызывая бешеное сердцебиение у Лессы, да такое, что начинает щемить в грудной клетке. Ей перестаёт хватать кислорода. Она демонстративно поворачивается боком, показывая косточки бюстгальтера, ощущая себя будто на витрине. Сам лектор Бибер смотрит на неё, раздевшуюся по его приказанию, и Лессе кажется, что ещё немного — и она точно упадёт в обморок. Прямо при нём. Прямо в его руки. Потому что нет больше сил терпеть возникшее головокружение. Потому что нет сил противостоять собственным желаниям, засасывающим на самое дно собственной души. — Хорошо, — в глазах мужчины пляшет огонёк, и он почти не скрывает своих намерений потрогать эту нежную кожу где-нибудь ещё. Под этой блузкой. Под этой юбкой. — Дальше будете смотреть? — Лесса говорит с вызовом. Дерзко, вздёрнув хорошенький носик. Пытается выглядеть строптивой, хотя на деле почти сдалась. Слишком слаба перед этими глазами, что сейчас так близко напротив её лица. Она не умеет врать. Ещё не научилась показывать зубки превратностям судьбы. Слишком мало опыта в подобном общении, слишком мало избитая жизнью. — Конечно. Ему нравится этот вызов. Нравится, как дрожит эта нежная кожа под его пальцами. Нравится трогать, нравится прикасаться к ней. Нравится стоять рядом. Ещё никогда прежде она не была столь близко… Красивая грудь притягивает взгляд, и лектору с трудом удаётся сконцентрироваться на чём-то другом. Например на том, что творится у него между ног. Лесса задерживает дыхание чуть опирается задом на парту, чтобы не упасть. Потому что больше не держат ноги. Потому что его руки сейчас прямо на её бёдрах. Обратный отсчёт начался. Пальцы плавно достигают подола юбки, аккуратно прикрывающей колени. Какого хрена, Уивер, ты ведь никогда не числилась в скромницах, к чему весь этот маскарад? Почему сейчас твои ноги подкашиваются, а ладошки так вспотели? Почему от тебя так сильно пахнет… тобой? Лектор Бибер присаживается, смотрит на свою студентку снизу вверх и снова облизывает губы. Так томно, что Лессе кажется, будто он только что прошёлся языком прямо по внутренней стороне бедра. И она вздрагивает от этого движения, будто оно напрямую связано исключительно с ней, вызывая новую усмешку на губах мужчины. Ты слишком слабая, чтобы удержать при себе свои чувства, Алессандра. Ты дрожишь как осиновый лист при порывах осеннего ветра. Ты слишком нежна для того, что может произойти с тобой через несколько минут. Решайся. — М-мистер… лектор… — шепчет, выдыхает Алессандра, глядя на него сверху вниз. Он слишком близко, Лесса, опасность! Накричи на него, заставь убрать от тебя руки, оттолкни, действуй! — Я всего лишь хочу проверить, — напоминает лектор, поднимая юбку выше. Чёрт. Грёбаный чёрт. Почему сегодня эта юбка такая нескончаемо длинная? Но ему нравится, нравится вести ладонью по её ноге, поворачивая руку так, чтобы она скользила по внутренней стороне бедра. Лесса замирает, когда лектор с удивлением смотрит на её трусики. Задерживает дыхание, когда он снова поднимает голову. И умирает, когда мужчина прикасается пальцем к её клитору. — Сегодня слишком жаркий день, не так ли, Уивер? — в голосе слышится насмешка. Нескрываемая. Чистая. Лектор нажимает пальцем, массируя кожу, и Лесса дёргается, прикусывая губу. Слишком остро. Слишком тонко. Он не должен делать этого. Просто не имеет права. Так почему же тогда она позволяет ему продолжать? — Нынче девушки идут на все ухищрения и проносят шпаргалки где угодно, Уивер. — Я не… пользуюсь… — Лессу шатает, и девушка крепче хватается за плечо мужчины, который уже заводит палец за ткань её белья, чтобы… Стоп. Так нельзя. Это уже выходит за все имеющиеся рамки. — Я лучше приду осенью, — торопливо шепчет Лесса, пытаясь подняться с парты и встать на ноги. — Нет, Уивер, ты сдашь сейчас, — лектор сажает девушку обратно и облизывает свои пальцы. — Я всего лишь посмотрю, — шепчет он, раздвигая половые губы, и Лесса издаёт вырвавшийся из груди стон. Тихий, случайный, но этого вполне достаточно для того, чтобы мистер Бибер понял: девочка готова. Нажимает большим пальцем на уретру, и Лесса стонет жалобнее, хватается за его волосы и сводит вместе ноги. — Ч-что вы… делаете? — Мне кажется, это слишком очевидно, чтобы отвечать, Уивер, — мягко произносит лектор и плавно проводит по клитору уже своим языком. Своим мокрым умелым языком. Лесса стонет, не получается не стонать, когда срывает крышу от получаемых ощущений. Он всего лишь поцеловал, а ей кажется, что она уже готова кончить. Она хочет кончить прямо сейчас. Мужчина плавно, не отрывая взгляда от лица Лессы, вводит свои влажные ломкие пальцы прямо внутрь неё. И происходит атомный взрыв. Лесса ахает, выгибается в спине, запрокидывает голову и сильнее цепляется за его волосы. Это уже слишком. Это уже чересчур. Она не должна, не имеет права так вести себя, но… Ей хочется. Пальчики неспешно двигаются внутри неё, Лесса выгибается обратно, разжимает руки, вздыхает… и неожиданно встречается с лицом лектора, который уже успел встать в полный рост. Карамельная девочка. Сладкая-сладкая малышка. Лесса выстанывает прямо в его губы, хватается за край парты, но мужчина свободной рукой берёт её ладонь и кладёт на свою грудь. Ему хочется, чтобы она трогала только его. — У тебя действительно ничего нет, Уивер, — хмыкает мужчина, — но я ещё не везде проверил. Проводит рукой по одежде Лессы, продолжая движения внутри неё, просовывает пальцы под чашечку бюстгальтера, стягивает его, оголяя левую грудь, и трет затвердевший сосок. Он просто сводит с ума. Всё дальше и дальше. Куда-то за грань её понимания. — Пожалуйста, — всхлипывает Лесса, скуля от накатывающего желания, сминает рубашку на мужской груди и тянется к его губам. Ей так срочно хочется поцеловать его… Эти очерченные губы, что приоткрыты сейчас в немом восхищении. Эти чёртовы губы, которые только что целовали там, между её раздвинутых ног. Лектор продолжает тереть её грудь, сминая своей ладонью, и понимает, что вот-вот кончит, не вынимая члена из штанов. Ему хочется сделать это в неё. — Уивер, — хрипит мужчина прямо напротив губ Лессы и вытаскивает свои пальцы из неё. Хватит. Достаточно с этой карамельной малышки, которая и без того балансирует сейчас на тончайшей грани. Просто потому что, если он не остановится, то останется без сладкого. Лектор Бибер не может этого допустить. Лектор Бибер очень любит карамель. Лесса разочарованно стонет, жалобно заглядывая в его подёрнутые поволокой удушающего желания глаза. Ей слишком мало того, что она получила. Ей нужно чуточку больше. Ровно столько, чтобы не сойти с ума, но столько, чтобы улететь отсюда. Туда, где находятся её мечты. Мечты о лекторе Бибере. Кто сказал, что физика — скучный предмет, а препод — идиот? — Ты ведь понимаешь, что сейчас произойдёт, — хрипит мужчина, расстёгивая ширинку и этот дебильный ремень, который совсем не хочет поддаваться. Чёрт, он тянет время, а мог бы уже быть прямо в ней. В этой несносной Уивер, которая только и жаждет сейчас получить своё продолжение. То самое, о котором мечтали оба. Нет времени, чтобы снимать с себя вещи. Просто потому что, если он промедлит ещё хотя бы сотую долю секунды, будет уже поздно. У него больше не будет этого мгновенья. А оно ему так чертовски нужно, до звона в ушах, до зубного скрежета, до пульсации на самом кончике чувствительной головки… И это происходит. То, о чём нельзя было даже помыслить, происходит сейчас прямо в этой аудитории, прямо на этой парте, где ещё никто никогда не занимался любовью. Сексом. Сношением. Можно назвать как угодно — смысл останется тем же. Неважно, что ты говоришь, важно лишь то, что ты имеешь в виду. Лесса дрожит, изгибается под ним, цепляется за плечи и плавно ложится на спину, когда мистер Бибер начинает подаваться вперёд. Такой большой, такой пульсирующе-горячий, прямо в ней, внутри, там, где все до единого нервные окончания собрались вместе, чтобы почувствовать. Приятно. Сладко. Неожиданно. Лесса стонет, запрокидывая голову, когда мужчина проводит языком от шеи вниз, к груди, облизывает один сосок, как бы проверяя её на чувствительность, а затем поднимается снова к шее, чтобы полизать нежнейшую кожу, оставить клейма невидимых поцелуев, завести ещё сильнее, поджечь, бросить в огонь, разметать пламя по ветру страсти… Нельзя, нельзя оставлять засосы, он знает это лучше всего, но так хочется припасть к этому изгибу, попробовать на вкус, впиться губами, засосать кожу и сосать её, касаясь языком… А внизу Лесса такая узкая, такая тесная, что просто взрывается мозг от желания кончить прямо сейчас, хотя он вошёл только наполовину. Маленькая неиспорченная девочка, как тебе удалось покорить этого гордого и непоколебимого мужчину? Какими чарами ты обладаешь, и сколько смелости в твоей крови? — Уивер, — хрипит задыхаясь лектор, и девушка выгибается навстречу ему, поднимает свои стройные ножки и изящно обнимает за поясницу. — Лесса, — шепчет она в ответ, и лектор послушно вторит её голоску: — Лесса. Сейчас тебе будет немножечко больно. Только не кричи, слышишь? Чёрт, Лесса, не так сильно, — морщится, замедляясь, когда девушка начинает прижиматься к нему всем телом. Иначе он просто не выдержит. Иначе опозорится и останется в её памяти как скорострел. Но разве можно сдерживать стихийно возникшее желание? Разве возможно договориться со своим телом? Сейчас все его мысли только там, где внутренние мышцы девушки сжимают его член так сильно, что невозможно терпеть. Она ещё слишком неопытна, слишком неизбалованна в постели. И ему нравится это. Так и должно быть, так и будет с его новой пассией, с этой покорной куколкой, обнимающей его руками и ногами. Он больше не позволит ни одному майклу* на свете прикоснуться к его сладкой девочке. Он не хочет делиться ею ни с кем.