***
Рассказать парням — никто из них не поверит. Да и если бы самой латиноамериканке месяц назад кто-нибудь сказал, что она будет на базе Пейна лепить какое-то русское извращение, она бы сочла этого человека сумасшедшим. Кстати о пельменях. Лепить их радостно не выходило совсем; скорее, это были опасные пельмени ненависти прямиком из Ада, можно даже сказать, прошедшие все его круги. Ибо то, какими тяжёлыми взглядами буравили друг друга их создательницы… Вся атмосфера в комнате была не ахти. Молчание повисло прямо с ухода Марии и никак не хотело прерываться. Хотя, может, так оно и лучше. Ни Мэгнесс, ни уж тем более Лайонесс не могли сказать друг другу что-то приятное, максимум — «Знаешь, сегодня ты бесишь меня меньше». Закрытые рты и гробовая тишина были скорее сдерживающими драку клапанами (ибо у этих двух она завязалась бы запросто), нежели стимулами для того, чтобы начать общение. Но если налаживать коммуникацию леди не собирались, то наблюдать друг за другом — еще как. Лайонесс сразу же подметила одно — Мэгнесс пельмени лепит быстрее и как-то качественнее: явно уже не раз привлекалась к этой работе в наказание или просто из родительской прихоти. Лайонесс, как ни старалась, не поспевала за «конкуренткой». Не имея годы практики и хоть четверть русской крови, она втихушку надеялась, что желание дочери Пейнов покончить с готовкой как можно скорее вытянет их обеих (и даст возможность обойтись без трупов, как-никак одна из них — заложник, вторая — дочь). Мэгнесс же думала о чем-то своем. Предположить, о чем, было достаточно сложно — поводов для размышления у нее немало. Однако уточнять бессмысленно. А все же время Ч настало. Настало в момент, когда тесто закончилось, и кому-то из них надо было дойти до тумбочки и взять его оттуда. В принципе, пройти надо всего два шага. Но не шелохнулся никто. Помнится, Таира Бенкс учила своих подопечных улыбаться глазами. Так вот. Наши девушки в краткие сроки обучились другому приему — «вышиби ей мозги зрачками». Однако время шло, а тесто ползти само категорически отказалось. И тогда Лайонесс таки заговорила: — Тебе ближе. Ты и бери. Секунд пять Мэгнесс еще «сражалась» с Леоне, а затем медленно встала и забрала пассивную колбасу. — Даже не кинула в меня ничем, — протянула Пейн, разрезая ее на кругляши. — Я не бью в спину, — раскатывая их, ответила Каталина, — В отличие от некоторых. — Зря. Иногда надо. Скалка выглядела довольно угрожающе. Возможно, ею даже можно проломить висок, да вот только труп потом некуда девать… — И в каких же это случаях? — убийства не произошло, дело пошло своим чередом. Мэгнесс как-то странно посмотрела на Леоне, а затем снисходительно улыбнулась. — Что за вопросы? — ехидно поинтересовалась девушка, — При удобном случае, конечно же… — Вообще-то это низко… Хотя кому я это говорю. — Мисс Мораль двадцать первого столетия, будь ты чуть хитрее, тебя бы здесь не было, — брюнетка повела плечами, а Каталина вспомнила своё фееричное фиаско, из-за которого она тут вообще находится. Её просто нечаянно огрели по голове и забрали с собой в качестве трофея (зачем-то, раньше никогда и никто так не делал). — Мы о подлости говорим, не о хитрости, — хмуро отозвалась латиноамериканка, ещё раз мысленно отмечая, что ни то, ни другое в её случае не спасло б. Пейн, приняв вид продвинутой всезнайки, приостановила процесс расчленения теста и начала вещать: — Хитрость и подлость — понятия близкие и связанные. Можно даже сказать, что для тебя хитрость, то для жертвы подлость. А вообще, делать подлянки — непростое искусство, Лайонесс… — Бла-бла-бла… -…которым ты владеешь мастерски. Даже несмотря на то, что подавиться Леоне было нечем, именно это она и сделала. — Я?! — Ты тут видишь ещё кого-то? Ну-ка, познакомь меня со своим воображаемым другом. — О чем ты? — тут и Лайнс приостановила работу скалкой. — Как насчет случая на лыжном курорте, для начала? Если бы не ты, я бы потратила на Акселя гораздо меньше времени, и он бы не засомневался во мне. — Но… — попыталась возразить девушка. Мэгнесс сделала вид, будто не слышала, и без пауз и колебаний продолжила: — А тот саркофаг? Не ты ли меня в нем закрыла? — Это был вынужденный тактический ход! — Оправдывайся-оправдывайся, — Мэг вновь ухмыльнулась и подперла лицо рукой. Лио прищурилась. Господа Пельмени смекнули ситуацию и впали в печальку (ибо про них забыли). — Во-первых, дело было не в Акселе. Обрабатывай ты того же Кинга, я бы тебе этого не спустила. Во-вторых, саркофаг был заслуженной карой за твои выходки, Мэгнесс, так что я чиста, — немедленно оправдалась капоэристка. Брюнетка вопросительно приподняла бровь. — Завела себе четверых парней и не хочешь делиться? — Ты хотела сказать «четверых придурков, за которыми не досмотришься», — тихо пробурчала Лайонесс. — Что? — Говорю, что хочу кое-что напомнить — должна ты мне. Я, считай, спасла тебя. Мэгнесс непонимающе свела брови к переносице, а потом вопросительно приподняла одну. — От самого сложного экземпляра из всех воспитанников вип-яслей. — Подробнее? — Обрабатывай ты Хоука, возможно, мы даже сказали бы тебе спасибо. Он бы хоть по чужим ушам о своей красивости проехал, а мы б отдохнули, — настала очередь Лайонесс подпереть подбородок кулаком и поиграть в оратора, — Но нет же ж, выбрала… Каталина любила ребят. Честно любила. Но то ли накопившийся за несколько дней удерживания в заложниках стресс, то ли тот, который был получен за короткий промежуток времени просиживания штанов вместе с Мэг, взорвал внутренние залежи бытового раздражения. И теперь у неё нежданно-негаданно появилось против дочери Пейна мощное оружие — мозговыносилка. — Как будто ты лучше меня, — тут же бросила она, намекая. Задолбали намекать… — Я хотя бы целоваться к нему не полезла в первую же встречу! — закатив глаза, протянула Леоне, — Более того, ты б видела, с каким я наслаждением оставила их с носом и развлекалась все оставшееся время на «Железной горе»! Без твоего, мать его, гипса!! На пару секунд вернулось молчание, за которые латиноамериканка успела увидеть в глазах оппонентки ехидство и проблеск снисхождения. — Чем тебе не нравился мой гипс? Ты, между прочим, могла бы на правах травмированной спокойно лежать и не рыпаться! — Да действительно, оставить этих наивных уточек наедине с тобой. Одна радость, что ты не свидетельница Иегова, — отмочила Леоне в ответ, чем повергла девушку в шок и недоумение. -?! — Я б что потом с этими религиозными дубнями делала? Хотя, возможно, Хоук бы перестал праздновать свой день рождения при каждом удобном случае… -…Все настолько плохо? Что? Лио не показалось? Мэгнесс только что спросила это… С сочувствием? — А ты только поняла? — впрочем, это либо подстава, либо таки глюки, — И еще к Акселю пристраивалась. — Лайонесс, мне твой Меннинг даром не нужен, пусть катится перекати-полем куда ему вздумается! — Иногда хочу сказать ему то же самое. На этот раз промелькнувшая на лице Мэгнесс заинтересованность за наигранность было достаточно трудно принять, и Лайонесс понеслась во все тяжкие: — И вообще, это нечестно. Не дави ты с таким подозрительным напором и не гипсуй меня (у меня были переломы, я знала, что это фуфло!!!), я бы просто из любопытства посмотрела, сколько ты продержишься. Ода его отцу — это такая вещь, что и после первого раза надо орден героя давать. — Так почему же ты мне не подыграла?! — Потому что я приехала КАТАТЬСЯ, а не смотреть, как катаешься ТЫ!! — наконец, настал момент невозврата. Вместе с тотальным офигением и мысленным стрекотанием кузнечиков. — Но… Я думала, что ты заподозрила меня из-за… — зашевелилась Мэгнесс. Неудачно. — Из-за чувства ревности? Думала, я в него влюблена по уши? ХА! — Леоне грудью резко подалась вперед, из-за чего у неё опасно качнулся стул (реплика, чёрт побери, вышла слишком эмоциональной), — Ты просто слишком перестаралась на мой счёт. Врагиня (хотя уже и непонятно, насколько это в данной ситуации было актуально) поджала губы, опустив уголки рта вниз, и понимающе кивнула головой. Впрочем, это выражение лица надолго не сохранилось и вскоре сменилось на обычное довольно-надменное. Нож вновь заработал, пришлось и скалкой пошевелить. — Ну ты-то, может, и не была тогда влюблена, — продолжила Пейн после паузы, сделав ударение на слово «тогда», — А вот Аксель постоянно тобой мне все обламывал. — Мной? — тут же Каталина вспомнила о как бы невзначай слитой информации от Марии, но виду не подала. — Он постоянно думал, что там с тобой и как. И часто упоминал тебя. Даже когда он выяснил, что ты была права на мой счет, тут же меня об этом оповестил. — У меня была «сломана нога», — тут Леоне не удержалась и при упоминании о том пвсевдоврачевании подбавила в голос иронично обвиняющей интонации, — А я все-таки член команды. — Не думаю, что Аксель так остро переживал бы за кого-то из парней, — колко заметила Мэгнесс, — но если бы именно так все и было, у меня б имелся способ утешиться… — Утешиться тем, что он обеспокоенная курочка? — до Лайонесс немного не дошло. — Нет. Тем, что он, видимо, гей. Девушки коротко, но пристально переглянулись. — Ну да. Зато не так обидно. Прыснули они как-то неожиданно вместе. Конец был близок, и, вроде бы, ничего не предвещало беды, но жизнь сама по себе боль, а мы не можем жить без внезапных внезапностей… Поэтому когда в кухню шагом героинового наркомана, страдающего манией преследования, вошёл Спайде, Лайонесс поняла, что без мордобоя сегодня не обойдётся. Хотя, кого там бить? Он и так был судьбинушкой помотанный… Ну, сейчас, по крайней мере, уж точно. Арахнофил достал из шкафчика стакан и, нащупав взглядом фильтр, налил воды. И только после этого, развернувшись, обнаружил умниц, красавиц и просто комсомолок. — О, — изрёк он, противненько улыбаясь, — маленькое домашнее рабство? Мэгнесс поморщилась. — Спайде, глотай и проваливай, — пренебрежительно бросила она. — Иначе проглотишь кое-что другое, — поддержала Лайонесс, покрепче сжимая деревянное орудие пыток. Но тот ретироваться не спешил. Видимо, в его состоянии инстинкт самосохранения забывает о своём существовании начисто. Шестёрка лэндмаркского криминального босса вальяжно облокотился на кухонную тумбу и протянул: — Ну, знаете, — приложившись к стакану, он продолжил, — не в вашем положении мне угрожать. Кто знает, может, на этом кулинария не закончится… — Дорогуша, если папа узнает, по ЧЬЕЙ ВИНЕ она продолжилась, тебе лучше будет бежать на Сахалин, и то не факт, что тебе это поможет, — съязвила младшая Пейн. — Не скажи. Я вполне могу скинуть все вон на неё, — Спайде кивнул в сторону Леоне, — и мистер Пейн вполне будет удовлетворён возможностью от неё избавиться. — Не думаю, — усмехнулась Лайонесс, вспоминая условия пересказанного договора, — Теперь он этого сделать не сможет до конца этой недели точно. — А после? — А после меня уже здесь не будет. Останешься ты с ним тет-а-тет, и не на кого будет скинуть. — Уверена? Вопрос прозвучал так ехидно, что сразу стало понятно — жизнь этого чудака совсем ничему не учит, и он все ещё держит Меннинга за придурка. — Надеешься прописать её у нас навечно? — подколола Саманта, — учти, у латиносов характер такой же вспыльчивый, как и у моего отца, огребать будешь вдвое чаще. — Причём я начну прямо сейчас, — Каталина тут же вспомнила все его домогательства до плена и ту бессознательную выходку, когда она ходила разведывать возможность исполнения своего плана. Капоэристка замахнулась скалкой и сделала вид, что сейчас бросит её в Спайде. Тот нервно дёрнулся. — Вот это уже лишнее, — предостерёг он и опасно потянулся манипуляторами к близстоящей микроволновке, но смекнувшая это Мэгнесс силами магнетизма шлёпнула арахнида головой о холодильник. — Аккуратнее, мама вмятин не простит, — издевательски предупредила она. Арахнид озлобленно оскалился. — Сейчас это будет не моей проблемой, — прорычал тот и бросил многострадальный холодильник в сторону их сторону, оборвав все провода. Лайонесс инстинктивно увернулась, Мэг же воспользовалась всё теми же магнитными силами. Холодильник в цель не попал. Мало того, благодаря дочери Пейнов, сильно тюкнулся об потолок и грохнулся на пол. Обе стороны быстро изучили обстановку, поняли, что терять уже нечего. И тут-то, тут-то начался бытовой ад!Часть 4
21 сентября 2014 г. в 20:17
Две ночи Лайонесс, не теряя надежды, насиловала компьютер на базе, пытаясь выявить пароль. Две ночи Мария, не теряя наглости, насиловала мужа, снова и снова пуская в ход паззлы. Два дня подряд чета Пейнов ходила злая, невыспавшаяся, с темными синяками, отключаясь чуть ли не на ходу.
Русской пока не удалось ни разговорить Пейна, ни забрать у него ключи от своего кабриолета. Единственное, что ей удалось — узнать, что Александр встретился с Акселем и уже выдвинул ему свои условия. Услышав, что жить ей осталось всего пять дней (в чем латиноамериканка ну о-о-очень сомневалась), Каталина лишь закатила глаза. Но осадок всё же остался.
И поэтому третий день этой якобы роковой недели был окрашен в цвета радуги — потому что утро тогда началось с заявления Марии, мол, она знает, как ей выбраться ненадолго в город за паспортами, причём на колесах (читай: выклянчить ключи).
Но только выход должен быть под наблюдением третьего лица. И без Леоне.
Потому как уж кому-кому, а бразильянке Пейн вряд ли доверяет.
Но оставлять «беззащитного котеночка» наедине с кровожадным супругом миссис Пейн ох как не хотела. Спайде как потенциальный опекун сразу отпал, а смотреть зомбоящик с Флэшем Лайонесс категорически отказалась (не жаловала она мультиков про розовых обезьянок).
Женщине оставалось лишь пожать плечами и задумать что-то коварное, что она и сделала.
Как подумалось Леоне позже — лучше уж мультики для умственно отсталых.
***
Итальянка, как и ожидалось, была воплощением зрелой красоты и элегантности, но стоило ей открыть рот, как Лайонесс тут же поняла, почему Пейн всецело доверяет именно Ангелике.
Женщина абсолютно не держала язык за зубами и являла собой пример святой простоты и искренности. Это явно не тот человек, с которым можно что-то от кого-то скрыть: женщина выдаст всю подноготную и не поймёт, что сделала что-то не так. С одной стороны, ехать с такой куда-либо в семье Пейнов — значит ничего не скрывать. С другой стороны — у Марии как раз есть секреты от мужа. Лайонесс не очень поняла, как это работает, но, видимо, у самой Марии было своё мнение на этот счёт (и, вестимо, какой-то план).
В любом случае, женщина ну очень красноречиво вымаливала доступ к машине, и со стороны казалось, что делает она это достаточно успешно. Постепенно Пейн под натиском жены сдался и, вытащив ключи из внутреннего кармана пиджака… Сжал их в кулаке.
— И все-таки, — вдруг начал он, хмуря брови, — А с ней ты что сделаешь?
Даже специальных пояснений не следовало делать — и так понятно, о ком речь. Мария лишь заговорщически улыбнулась и подмигнула преступнику.
— Будь спокоен. Все будет отлично.
И уже тогда Леоне сильно в словах женщины засомневалась.
А прежде, чем уйти, Мария, по её же словам, хотела разгрести кое-какие домашние дела. Дела эти грозились затянуться до вечера, и Лайонесс любезно попросили присоединиться. Девушка незамедлительно подключилась, втихую надеясь, что Мария оставит большую часть работы на ней, и альфа-герл за этими домашними занятиями не увидит никого из присутствующих в этом доме на постоянной основе как минимум до глубокого вечера, пока женщина, собственно, не вернется.
— М-да, — присвистнула Каталина, входя на кухню, — Ну и дела.
Первое, что бросалось в глаза — обилие муки. Она была повсюду — на всех кухонных тумбах, на столе и даже на полу. Но при всём при том она магическим образом обошла Марию, которая в этот момент проводила какие-то махинации с фаршем. Таз с этим самым фаршем, кстати, поражал размерами.
Между прочем, не меньше, чем-то количество теста, что лежало чуть поодаль, скрученное в колбаски.
— Не пугайся, котёночек, — русская, оторвавшись от своего занятия, лучезарно улыбнулась (в последнее время она очень уж часто улыбалась; вряд ли это хорошее настроение было напускным — не для того миссис Пейн родилась в России), — Вдвоём мы с этим быстро разберемся.
— Надеюсь… — недоверчиво поглядывая на всю эту кулинарную жесть, латиноамериканка направилась к раковине, чтобы помыть руки, — Но что это?
Женщина, жестом попросив подождать, отрезала от бледной колбасени небольшой кусок, быстро его раскатала, положила на раскатанное тесто фарша, сотворила с этим нечто вроде оригами (а что именно, разглядеть не удалось) и тут же показала Леоне, одновременно с этим выдав:
— Лайонесс, знакомься — это пельмень.
Сказать, что Лайонесс от неожиданности выпала в осадок — ничего не сказать.
Как оказалось, лепить пельмени всё же несложно. К тому же, вдвоём это было действительно проще, только вот бразильянка чувствовала себя несколько неуютно. Ей всё казалось, что не просто так познакомили её сегодня с мистером Пельменем.
Но пока опасения не оправдывались, и впоследствии самой главной мыслью стала одна — когда ж закончится это чёртово тесто…
Вдруг снизу послышался какой-то ор, а затем и громкий скрип. Мария, до этого находящаяся с состоянии глубокого удовлетворения, настороженно прислушалась, замирая.
— Кажется, началось, — проронила она. Наспех вытерев руки о передник, русская сорвала его и понеслась вниз, к эпицентру назревающей ссоры.
Смачный грохот захлопнувшейся двери стал сигналом к действию. Леоне, как есть, перемазанная и в переднике, помчалась вслед за женщиной. Только, в отличие от неё, девушка выбрала несколько иную тактику выяснения причин звукового безобразия — проще говоря, спряталась на лестнице, присев на корточки и скрывшись тем самым (что ни говори, а тень, перила и очень удобно расположенная стена делают своё дело).
Всё оказалось проще, чем понапридумывала себе Лайонесс — никаких разборок по-крёстноотцовски или же что-то в этом роде. Всего-навсего семейная ссора. Так мерзко и громко проскрипела с силой оттолкнутая банкетка, а орал-то Пейн на дочку, которая на ругань в свою сторону реагировала вяло, но с неприязнью.
Зато папулька взбесился не на шутку. Он был зол так, как будто они всей командой трижды уничтожили инхибитор на его глазах, раз пять уделали нанятого им Росси, расцарапали и разрисовали его машину, а затем прилюдно избили, причём сделали это за короткий промежуток времени…
Брови насуплены, кажется, что сейчас они сблизятся и сложатся в одну, а глаза метают такие молнии, что Зевсу с его природными орудиями стоит отойти в уголок и стрельнуть у каких-нибудь аутсайдеров сигаретку. Весь набыченный, заведенный, разозлившийся ой-ёй-ёй как.
А Мэгнесс, стоящей даже не на расстоянии вытянутой руки, хоть бы хны — лишь морщит нос да изредка закатывает глаза. То ли привыкла к отцовской ярости, то ли вообще ничью не воспринимает.
И вроде Лайонесс не прониклась к Пейну симпатией, да и вся эта картина вызывала у неё лишь смех с ноткой стыда, но руки всё равно как-то подозрительно зачесались вмазать давней сопернице…
— Папа, я же уже просила тебя не лезть в мою личную жизнь, — скучающе протянула Мэгнесс, интересуясь состоянием своих ногтей много больше, чем отцовскими нравоучениями.
— Ты разбила уже три мотоцикла и чуть не взорвала весь гараж к чёртовой матери, — тут Лио почему-то прыснула в кулак, — Потратила прорву денег чёрт знает на что, целую неделю после не появлялась дома, постоянно шляешься с каким-то идиотом и после этого с меня ещё чего-то требуешь?!
На все предъявленные к ней претензии девушка не отреагировала никак, но вот при столь нелицеприятном упоминании о Дизеле очень возмутилась.
— Он не идиот, папа! — гнев и возмущение наконец-то исказили её лицо, — И я отлично провожу с ним время!
— В этом-то я не сомневаюсь, — язвительно ответил Пейн, — Но ты, по-моему, забыла о такой вещи, как домашний арест?
— Только о нём и думаю, папуль, — сделав невинные глаза, с издёвкой сказала доча.
— Не хочу вам мешать, — вклинилась Мария, которая до этого стояла поодаль и по этой причине осталась для ругающихся незамеченной, — Но мне нужна её помощь, Александр. Не мог бы ты перенести лекцию о хорошем поведении на другое время?
Два пылающих взгляда переместились на мать и верную жену в одном флаконе. Один с оттенком облегчения, другой — явного протеста.
— Мария… — мужчина не успел ни отказать, ни привести никаких доводов в пользу отказа — русская вмиг оказалась рядом с ним и быстро что-то зашептала на ухо.
Взгляд Пейна тут же переменился. Правда, в какой-то момент он снова хотел воспротивиться, но слова, слышимые ему одному (Мария стояла спиной к Леоне, и прочитать по губам то, что она ему говорила, не удалось) вновь оказались убедительны.
Кажется, стоит вернуться.
Встреча на кухне была для одной из них крайне удивительной и для обеих ни фига не приятной. Определить это можно было по первой же фразе, произнесенной Мэгнесс.
— А ТЫ что здесь делаешь?
Бразильянка не была приятным сюрпризом для Мэгнесс, но для Лайонесс дочь Пейнов не была сюрпризом вообще. Скрестив руки на груди и опершись плечом о стенку, капоэристка утешала себя мыслью, что могло быть гораздо хуже.
— Не поверишь. Живу, — без видимого энтузиазма откликнулась Леоне, едва сдерживая улыбку. То, как Пейн угрожал якобы независимой и дерзкой магнитной леди отсидкой дома, сильно позабавило девушку.
— И на каких же правах? — поинтересовалась Мэг, принимая свой обычный невозмутимый и надменный вид.
— Тебе-то какая разница? — хмуро произнесла Лайонесс.
— Да так… — не успела она сказать что-то, как в кухню вошла Мария, одетая уже совсем иначе.
Вот куда она отходила…
— Так, девочки, я вас покидаю, — начала она, всунув дочери свой фартук, — Технику не бить, дом не палить, пельмени радостно лепить, они это любят.
— Что? — ошарашенно произнесли Лайонесс и Мэгнесс (как это ни странно, хором), столкнувшиеся с какой-то уж слишком жестокой реальностью.
— И не ругаться!
— Но…
— Ничего не знаю, я ушла, — обрывая все протесты, возмущения и мольбы, даже не дав им сформироваться, Мария хлопнула дверью, оставляя двух обоюдно ненавидящих друг друга девушек вдвоем.
Один на один.
Примечания:
Хочу отдать должное, угадайте, кому? Правильно, Пантере, ибо она неожиданно для себя спасла меня своей упоротостью.