Рикошет

В голове было пусто, а тело словно парило в невесомости. На момент Роше показалось, что он лишился конечностей, потому что не чувствовал ничего, но всё же с первой попытки ему удалось поднять руку. Затем он пошевелил ногами — те тоже оказались на месте — и перевернулся набок. В нос ударил сладкий запах, которому он не смог дать определение. Именно этот запах заставил мозг заработать, начать задавать вопросы о том, где он и как тут оказался. С трудом раскрыв глаза, которые слепило ярким светом, он приподнялся на локте и огляделся. Светло-зелёные стены, прямо напротив него — кресло и журнальный столик. Знакомая обстановка, на кресле — знакомый плед. Роше повернул голову так, чтобы увидеть окно, закрытое светлыми занавесками с цветным вертикальным узором.  — Ну, с чего начнём? В кресло, на которое только что смотрел Роше, упала уже совсем знакомая фигурка. Пытаясь сфокусировать зрение, он вновь повалился на диван, голова слегка кружилась и его мутило, словно от голода.  — Бьянка? — в горле пересохло, он закашлялся. — Дай воды. Прозвучавшая приказом просьба была тут же исполнена, Бьянка явно подготовилась. Но всё ещё было душно и тошно. Роше вылил бы на себя остатки воды из стакана, лишь бы притупить это состояние, да было жалко кровать Бьянки. А впрочем… Он перевернул стакан, но на нос упала одна единственная капля.  — Роше, объяснения. Я всё ещё жду их.  — Да-да, — кряхтя, он сел на кровати, оставив стакан на маленькой белой тумбочке, которая была даже ниже без того невысокой кровати. Ужасно хотелось собраться с мыслями, заставить расплывшийся организм сжаться обратно в плотную материю. Для этого надо было закурить. Роше приложил два пальца к губам, прося у неё сигарету. Бьянка спокойно поднялась и подошла к своей сумке, лежащей возле двери, а Роше не мог заставить себя снова дышать. Он очень чётко помнил весь вечер. Геральт и все эти эльфы, на удивление спокойный Йорвет, зато больно резвый этот второй — Киаран. А потом он засыпал в свою трубку табак Йорвета. Может, табак там и был, но что было помимо него — этого он распознать не смог. Незнакомый вкус и запах. Если это и был наркотик, Роше ничего о нём не знал. Всё, что он делал после, было словно в тумане. И так, словно всё это происходило не с ним, а с кем-то другим. Между ног приземлилась бумажная упаковка сигарет, выводя из ступора. Затем туда же прилетела зажигалка.  — Как я здесь оказался? — Роше старался не смотреть на Бьянку, поджигая сигарету и концентрируя всё внимание на её тлеющем кончике. Лёгкие расправились после липкого сна, в голове посвежело. Может, сигареты не так уж плохи.  — Да уж, было бы странно, если б ты помнил, — Бьянка снова села напротив, положив ногу на ногу и начав активно ей покачивать. — Что, совсем-совсем ничего не помнишь?  — Если спрашиваю, значит не помню.  — Роше… — голос стал мягче, словно она собиралась сообщить пациенту о смертельном диагнозе, что заставило Роше всё-таки поднять на неё взгляд. — Я знаю, для тебя это больная тема, но ты заявился ко мне в три часа ночи в… крайне паршивом состоянии… — она медлила, испытывая сердце Роше, который перебирал в голове самые худшие варианты. — Зрачки у тебя были, словно весь вечер конопляное поле жёг. Чёрные волосы, светлые глаза, острые уши. Острые уши, чёрные волосы, зелёные глаза. Розы, ветки, шрамы на груди. Роше провёл пальцами по торчащим волосам и со всей силы сжал их. Он не мог вспомнить, с кем был прошлой ночью. Образы смешивались в голове, превращались в муть, в которой было невозможно отделить правду от бреда.  — И, слушай, — она перекинула ногу на ногу, от этого движения её халат разошёлся на груди, обнажая почти неприличное количество светлой кожи, — Это было бы даже смешно, если бы не было так страшно, потому что ты стонал о том, что трахнул эльфа-проститутку, и, прежде чем отрубился на моей кровати, бессвязно рассуждал о гомосексуальности и проституции. И, поверь, я чуть коньки не отбросила от страха. Что с тобой вообще происходит, Вернон? Голубые глаза, чистое тело, он начал вспоминать куски того, что было ночью, сердце стало успокаиваться. Это действительно был просто эльф-проститутка, каких часто можно встретить на улицах Новиграда. Проблема была именно в том, что это был парень, что это был эльф, что это был довольно оживлённый район и их могли видеть. Несмотря на то, что времена, когда Роше был значимой персоной, прошли, чувство страха, что кто-то раскроет его, осталось.  — Блядь, этот… — Роше потёр лицо, зажав сигарету между пальцами, и попытался придумать кодовое имя для Йорвета, но на ум пришло только одно, -- …курва… Понятия не имею, чем меня вчера накурили. Говорят «Не бери конфеты у незнакомцев на улице», так вот надо бы дополнить — «Не бери табак у эльфов». Чёрт, поверить не могу. Он поднялся с кровати, на удивление не чувствуя головокружения или боли, как это обычно бывало при отходняке, даже тошнота -- и та, похоже, была от голода. Роше сделал несколько глубоких затяжек, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу на журнальном столике, и начал собирать свою одежду.  — Вернон, и всё же, — Бьянка продолжила сидеть в кресле, правда, теперь тоже закурила, и дым ощутимой стеной возрос между ними.  — Что ты хочешь услышать? — нет, тошнота была не только от голода, но и от волнения. Роше не мог заставить себя смотреть на неё, так что просто начал одеваться. — Да, меня накурили, и я действительно снял шлюху. Ну, с кем не бывает? Я прекрасно помню, как вы во Флотзаме веселились во время командировки. Эти ваши заплывы на шлюхах тамошние бордели ещё долго не забудут.  — Это мы, — довольно холодно ответила она, Роше оставил окурок в пепельнице. Тех, кто торгует своим телом, принято ни во что не ставить, это лишь кусок мяса для развлечений. — А это — ты. И мы действительно были молоды и безрассудны, но ты никогда не был таким. Даже пьяным у тебя не возникало таких мыслей. Таких желаний. А сейчас? Что у тебя в голове? Галстук никак не продевался в петлю. Роше снова и снова пытался просунуть конец в узел у шеи, но он скользил рядом, потому что руки не слушались, голова не могла приказать им что-то делать, ведь все мысли крутились вокруг произошедшего минувшей ночью.  — Что ты делал весь этот год?  — Отдыхал, — Роше вложил в это слово все имеющиеся у него силы, и галстук, наконец, завязался.  — Отдыхал, — с усмешкой повторила Бьянка. — Отдыхал, пока Новиград шёл камнем ко дну, пока нелюдей сажали просто за косые взгляды, пока каждый день представители власти нарушали закон? Пока у нелюдей в центре города отнимали дома, избивали, загоняли в трущобы? Полиция полностью ушла под управление Вечного Огня, пока ты отдыхал. И знаешь, что пыталась, твою мать, сделать я, пока ты «отдыхал»? Рвала жопу ради закона, как шавка за щенят, писала один рапорт о нарушении прав нелюдей за другим, рядом со мной в оперативной группе никто не мог даже руку поднять на задержанного, если тот не оказывал сопротивления, иначе всё шло в отчёт высшему начальству. И через два месяца после твоего ухода я перестала вообще выезжать с группой на задержания. Знаешь, почему, Вернон? Потому что, блядь, я баба. Потому что сиськи, Вернон, вот почему. Меня назвали «милочкой» и посадили писать бумажки. Пройдя тяжёлый путь, Бьянка научилась управлять своими эмоциями. Она не плакала и не тряслась, когда ей в очередной раз пытались показать её место в роли дырки между ног. Она попала под командование Роше, когда ей было девятнадцать, и ни разу её прямой начальник не давал ей поблажек из-за пола или внешности, и она ни разу их не просила. На том и построилась их дружба, ведомая общей целью — сделать мир безопаснее. Но сейчас её голос надломился, сорвался на последних словах, и она поспешила затянуться сигаретой.  — Поэтому я и подал в отставку, Бьянка, — Роше держал холодный тон, чувствуя, как самоконтроль покидает его. Он уже был одет и застёгивал пуговицы на жителе, глядя на подругу сверху вниз. — Я уже не мог ничего изменить. Это место, да весь этот ёбаный мир идёт ко дну.  — Да что, блядь, с тобой стало? — она покачала головой, не замечая, или просто не желая замечать, как от этого лёгкого движения из глаз всё же полились накопленные слёзы. «Кончились силы терпеть это всё? Прогнившая система добралась и до меня? Побоялся пойти по стопам Фольтеста, стать целью шантажистов из-за преследования своих целей, оказаться, блядь, в конце-концов пойманным с каким-то парнем, и закончить в собственном кресле с пулей в голове?» Он мог сказать всё это, всё то, о чём не хотел бы говорить никому, о чём с трудом признавался даже самому себе. С высоты своего опыта мог бы рассказать, к чему всё это ведёт, о растущем среди людей недовольстве, о возврате к сегрегации — возвращении нелюдей в резервации, выселении из крупных городов. Но то, что сломало его, не должно было ломать её. Поэтому он протяжно выдохнул и подошёл к чёрно-белому клетчатому креслу, последним движением поправляя воротник.  — Какая разница, — он криво улыбнулся, но даже от этого стало легче на душе, и всполошил короткие светлые волосы Бьянки. — Просто не будь как я.  — Поздно, — она усмехнулась, стараясь скрыть за этим настоящую улыбку, и смахнула его руку со своего плеча. — Я слишком глубоко погрязла в болоте под названием «Вернон Роше».  — Ммм, мы найдём кого-нибудь, кто бросит тебе верёвку и вытащит оттуда.  — Надеюсь, она затянется вокруг моей шеи, потому что только через свой труп я позволю кому-то забрать у меня то немногое, что осталось от тебя. Роше хотел сказать что-нибудь ещё, но не стоит пытаться спорить с Бьянкой. Впрочем, как и с ним самим. Поэтому они обычно не спорили, в крайнем случае он отдавал приказ, а ей приходилось слушаться. Он улыбнулся. Горячий воздух, чужое дыхание совсем рядом с ухом, слишком близко, чтобы оставаться безразличным. Слишком сильные объятия, чтобы продолжать держать стену равнодушия. Стон, адресованный ему и никому другому, вызванный им, словно огонь из зажигалки, сокрушает голову. Роше дёрнулся, тело покрылось мурашками, губы снова распрямились, между бровей возникла вечная морщинка от слишком интенсивного мыслительного процесса. Потому что надо забыть это, срочно.  — Бьянка, раз уж я здесь…  — Мгм, — она вскинула брови, откинулась назад и сделала затяжку. Колени разведены, халат небрежно раскрылся, плечи опущены вниз: совершенно расслабленная поза. Её совершенно не волновало, что в комнате присутствовал мужчина, потому что она не воспринимала мужчин, как тех, перед кем стоит сжиматься, а себя не воспринимала как ту, кто должен вести себя отличительно от них. Долгая работа в окружении исключительно мужчин лишила её чувства скованности. Она протяжно выдохнула дым.  — Тебе удалось ещё что-нибудь узнать о деле Визимира?  — Не много. Меня не особо подпускают к этой информации, ты же знаешь. Моё дело брать, класть на пол и надевать наручники… Было моим делом. Ха, теперь-то просто бумажки писать. Но кое-что могу сказать. Нотвикс едва не спит с этим делом в обнимку.  — Нотвикс? Человек, который был готов загрести свидетеля в качестве преступника просто потому, что тот знал, что произошло, всерьёз занимается делом? Ты там головой не билась, Бьянка? Ну, или он?  — Может и бился, — воспоминания о прошлой ночи кусали Роше, словно клопы из матраса, поэтому он уже обулся и держал в руках пальто, готовый сорваться сразу после разговора куда подальше. Но Бьянка уставилась на него, выдерживая паузу и заставляя даже клопов затаиться в ожидании, чем обернётся эта интрига. — А может ему в карман упала неплохая сумма, чтобы за убийство посадили тех эльфов и не копали глубже. Дым в комнате потихоньку рассеялся, а тлеющая в руке Бьянки сигарета испускала последние белые струйки.  — Подожди… С чего ты взяла?  — Для тебя это неожиданность? Серьёзно? Он всегда был падок на деньги, как и многие, впрочем. Особенно в убойном. А если по делу — у него новое пальто, вместо того, в котором он проходил последние три года. Ну, с которого ещё не отстирывалось пятно на бедре. И качество отличное, не дешёвая дрянь. Плюс, пахнет от него теперь тоже не той дешёвой реданской хернёй, — Бьянка зажмурилась, потому что дым попал ей в глаза, и поспешила затушить сигарету, не прерывая рассказа. — Ох, как я ненавидела тот его парфюм. А сейчас, угадай что? «Тедд Рач».  — Нет, — невольно вырвалось у Роше, настолько сильно его мозг отказывался принимать информацию о том, что сливающий все деньги на азартные игры и бухло Нотвикс, примерно раз в неделю стабильно просивший взаймы и торчащий половине полицейского участка, теперь благоухает одним из самых дорогих ароматов, нильфгаардским одеколоном. — Логичнее было бы предпложить, что он просто завязал с азартными играми.  — Я тоже так подумала, но потом слышала, как он навязался после смены сыграть в кости в «Наконечнике Пики».  — Ммм, научился наконец играть? — проследив за укоризненным взглядом Бьянки, он согласился. — Ну допустим, ему платят. Но тогда кто? И зачем? Почему именно Сегерим, почему именно Йорвет? Почему Визимир?  — Не знаю, но платит этот кто-то очень много. Здесь наверняка не только Нотвиксу деньги прилетают.  — Значит, мы ищем кого-то при деньгах, больших деньгах, — Роше надел пальто и сунул руку в карман, где обнаружил свою трубку, отчего неприятно поморщился. — Кстати, ты не знаешь, где можно найти Ольгерда?  — Фон Эверека? — Бьянка поднялась, направляясь следом за ним к двери, всё же поправляя халат и завязывая пояс. — Ничего не слышала о нём последние пару месяцев. Думаешь?..  — Думаю, — отрезал Роше. — Много думаю. Но всё ещё недостаточно. Ладно, давай.  — Не за что, — ответила Бьянка на не прозвучавшую благодарность за предоставление мягкой кровати посреди ночи другу, который не появлялся в её жизни целый год. Она не держала обиды, даже в мыслях не было, просто не понимала. — И ещё кое-что. Вернон. Не вини себя. Он вопросительно посмотрел на неё через плечо.  — Ни за то, что переспал с парнем, ни за то, что переспал с ним за деньги, ни за то, что ушёл. Он открыл рот и закрыл, так ничего не сказав. Он винил себя.